– Вот и мы! – просипела я (голос мой перехватило, и я уже не могла говорить как обычно). – Пришли! – постаралась я улыбнуться. И вдруг увидела рядом с директором милиционера.
Вот это здорово!
Неужели за испорченное платье нас посадят в тюрьму? Нет, не может быть! За такие пустяки даже не судят. Но тогда зачем же пришёл милиционер? Может, просто так! Зашёл к директору познакомиться? Поговорить об экзаменах? Сейчас очень много взрослых готовятся за десятилетку дома, а потом приходят в нашу школу и сдают экзамены.
Но, как я ни успокаивала себя, легче мне от этого не становилось. К горлу подступала противная тошнота. Щёки пылали. А сердце стучало так, что я приложила к нему руку, чтобы оно не выскочило из груди. Пыжик, Валя, Нина и Марго стояли тоже красные и смотрели на милиционера глупыми, растерянными глазами.
– Эти, значит? – спросил милиционер, раскрывая портфель.
Мы все попятились к дверям. Одна только Инночка подошла к столу и сказала:
– Здравствуйте! Вы помните меня?
Милиционер посмотрел на Инночку:
– Обязательно даже! Мы всех помним! А этого гражданина припоминаете? – и указал кончиком «вечной ручки» на человека с очень жёсткими, словно высеченными из гранита, чертами лица. Человек сидел в полуосвещённом углу кабинета, просматривая чьи-то тетрадки.
– Этого? – заглянула Инночка в лицо незнакомца и вдруг протянула ему руку: – Привет! Вы, значит, не умерли?
– Пока ещё нет! – улыбнулся незнакомец и, когда улыбнулся, его каменное лицо стало живым, весёлым; и я подумала: «Этот человек должен быть таким же хорошим, как его улыбка».
Страх у меня пропал, да и все остальные отважные тоже повеселели.
Тут встал из-за стола директор, подошёл к незнакомцу и, положив ему на плечо руку, сказал:
– Это, ребята, мой школьный товарищ! Когда-то учились вместе, но потом наши дороги разошлись. Он стал конструктором. По его чертежам строят самолёты. Зовут моего друга Владимир Иванович Тупорков! Всё остальное скажет он сам!
– Скажу! Почему не сказать! – Тупорков поднялся со стула и подошёл к нам. – Очень рад познакомиться, ребята! Вдвойне рад, что вы воспитанники моего школьного друга Пафнутия Герасимовича! Так вот, по закону о находках вам причитается некоторая сумма денег.
При этих словах милиционер вытащил из портфеля бумагу и положил перед собой.
– Вот тут указана сумма! Надо расписаться!
Ничего не понимая, мы смотрели друг на друга. Наконец Инночка сказала, обращаясь к нам:
– Это насчёт тех денег… которые тогда в парке Победы… Помните, мы отнесли в милицию.
– Помню! – закричал Пыжик. – Нас ещё спросили: не нашли ли мы больше, чем было в бумажнике?
– Правильно! – подтвердил милиционер. – Давай! Ставь подпись! Расписывайся и получай! – И, вытащив из портфеля пачку денег, положил её перед собою.
Пыжик развёл руками:
– А я тут при чём? Да никто ни при чём! Деньги нашла Слюсарёва! Пускай она и получает! Мы только проводили её до милиции и расписались, что не взяли семь рублей на мороженое… то есть, – запнулся и покраснел Пыжик, – я хотел сказать – просто расписались… Нам можно идти, Пафнутий Герасимович?
Вопрос этот Пыжик задал самым весёлым-развесёлым голосом, да ещё подмигнув нам так, что мы еле удержались, чтобы не расхохотаться. Настроение у всех сразу стало праздничным. И не мудрено!
Значит, родителей совсем не для того вызывали к директору, чтобы говорить о нашем поступке. И, значит, милиционер пришёл только для того, чтобы передать деньги и получить расписку. Ура!
– Подождите! – сказал директор.
У нас сразу же стали кислыми лица. Для чего мы ему нужны? Неужели он узнал всё-таки, кто принёс запах мудрости? Если это так, – тогда получится некрасивая история. Пафнутий будет думать, что мы сами ни за что не сказали бы ему правды.
Вздохнув, словно по команде, мы сгрудились у дверей, ожидая, что скажет директор. Но он повернулся к Инночке:
– Придётся, стало быть, тебе расписаться и получить вознаграждение за находку.
Инночка пожала плечами.
– Ну, я тоже ни при чём! – сказала она таким голосом, словно её обвиняли в краже! – Я же случайно увидела бумажник… Ну и… подняла и… потом мы все понесли деньги в милицию… А денег я вообще… не возьму, конечно!
– По закону нашедший может и отказаться! Закон не возражает! – сказал милиционер. – Распишитесь, что не берёте.
– Пожалуйста! – обрадовалась Инночка.
Она схватила ручку и наклонилась над бумагой:
– Где? В каком месте писать?
После того, как Инночка расписалась и милиционер ушёл, Тупорков встал в дверях, как бы загораживая выход, и сказал:
– Деньги вы можете не брать! Это ваше дело! Я бы тоже не взял, между прочим! Но от подарков отказываться неприлично!
– Нам ничего не нужно! – сказал Пыжик, и мы все дружно закричали, что никаких подарков не возьмём. А закричали потому, что мы в эту минуту хотели как можно быстрее покинуть кабинет директора и обсудить наше положение с ребятами, которые ждали нас в классе.
Тупорков посмотрел на нас ястребиными глазами так, словно прощупывал каждого, и, усмехнувшись, сказал:
– У живых людей обязательно бывают и мечты и желания. Вы, как я вижу, люди живые, думающие, мечтающие… Я прав? Конечно, прав! О чём же вы мечтаете? Какие у вас желания?
Мы засмеялись.
– Почему же нам не мечтать – сказала Нина. – Мечтаем и мы! И желания есть у нас! Исполнимые и такие, которые никогда не исполнятся.
– Вот как? – удивился Тупорков. – Неужели в наше время есть желания, которые невыполнимы? Например?
– Например, волшебные капли и волшебные порошки. Такие, чтобы, приняв, можно было отвечать на пятёрки по всем предметам.
– Знаете, – сказал Пыжик, – если говорить честно, для нас все желания вообще пока невыполнимы. Вот вы какие придумываете самолёты? Реактивные? Да? А мы на простых даже не летали. А кто же из ребят отказался бы полететь!
– Хоть бы в Москву! – мечтательно вздохнула Марго.
– Что ж, – сказал Тупорков, – желание как желание! И очень даже выполнимое!
Мы начали толкать друг друга локтями. Вот здорово! А что в самом деле, разве для конструктора трудно попросить знакомых лётчиков слетать с нами до Москвы и обратно? Час – туда! Час – назад!
– Это было бы толково! – просиял Пыжик. – Весь класс мечтает и о Москве и о том, чтобы полететь. У нас в классе никто ещё не летал, учтите!
– Учитываю! – улыбнулся Тупорков. – Учитываю и… – он повернулся круто к директору, – и что ты скажешь, если весь класс этих ребят слетает в Москву?
Директор повёл бровями и, прищурясь, пристально поглядел на нас, а потом на Тупоркова.
– А почему, собственно, именно этот класс полетит в Москву? Как говорится, сто тысяч раз – почему? Но будет ли это справедливо? Обычно награждается трудолюбие, прилежание, активная общественная работа, а этот класс пока что проявляет себя запахами мудрости, да и вообще я бы не сказал о нём, как о классе образцовом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75