Неужели? Вы с ним говорили, значит? Когда? - заговорили сестры, перебивая одна другую.
- Заходил к вашему дедушке, да, да, заходил... Познакомился и с вашей мамой и с вашими двумя братьями, милые оказались люди, - очень искренним тоном сказал Алексей Фомич, обращаясь к одной только Наде. - Поговорили кое о чем, письмо вашей сестры старшей там читали...
- Получили там письмо? - так и вскочила с места Нюра.
- А где же она, автор письма? - спросил Сыромолотов.
- Уехала уж в Смоленск, в свою гимназию.
- А-а, да, да, - она ведь учительница... А ваши другие братья? Кажется, трое, и все - на фронте? Писали?
Надя уловила в тоне Сыромолотова неподдельное участие, и ей стало сразу как-то легко и просто.
- Алексей Фомич, - сказала она, - я все никак не могу отделаться от какой-то... Но это чепуха, конечно!.. Я хотела выразиться: от неловкости, неловкость уже прошла... Вы, конечно, по своим делам приехали, а что касается братьев, то пока ничего такого... Это ведь мы с Нюрой живем в комнате Николая, старшего брата, - он прапорщик, теперь должен быть в Пруссии... И Петя там же, он просто рядовой, - только они не вместе... А Вася, он полковой врач, он теперь в Галиции.
- Гм, вот так знай наших! - восхитился Алексей Фомич. - Буквально у вас, значит, целый взвод одних только братьев! Не считая полувзвода сестер... Шутка ли было воспитать такое войско, а? Нет, как хотите, а ваша мамаша - замечательная женщина. Я к ней присматривался с большим любопытством, когда был у нее в доме.
- А вы, значит, действительно были там у нас в доме? - спросила Нюра, но тут же добавила: - Я, конечно, верю вам, что были, только... - и покраснела, не договорив.
- Только не можете догадаться, зачем именно я заходил, - досказал за нее Сыромолотов. - А, видите ли, штука вся в том, что художник, когда пишет жанровую картину, бывает людоедом... Что? Испугались? То-то!.. Пожирает людей в несметных количествах, и все ему кажется, что не сыт, что еще бы съесть дюжинку... Дело, знаете ли, простое: лицо и фигура, попавшие на картину, так ведь на ней и останутся, пока холст цел. А почему же вот это именно лицо? А почему вот эта фигура? Потому только, что под рукой не было более подходящих? Гм, гм, а вдруг есть они где-нибудь около тебя, а ты, рохля, просто не видел, - не искал, поэтому не видел! А ты поищи-ка! Не будь свистуном, которому все равно кого писать, лишь бы белых мест на холсте не оставалось. Встань-ка из-за мольберта да поищи хорошенько!.. Иванов для своего "Явления Христа народу" в Палестину поехал, а ты хотя бы около себя людей посмотрел, - может быть, нашел бы более подходящих, чем тебе представляются, - так-то! В конце концов это и называется искать, а что же еще? Вот поэтому я и воспользовался предлогом посмотреть еще и еще новых для меня людей - Невредимовых. И все-таки мне посчастливилось увидеть и вашу маму, и вашего дедушку, и двух ваших братьев студентов, и... как бы вам сказать, - кое-кто из вас уже идет у меня на холсте, да, да, - вот что должен я вам доложить, красавица!
И он положил тяжелую руку свою на белокурую голову Нюры, и вышло для него это так естественно, как будто иначе никак и ничем не мог бы закончить он своего объяснения.
- Вы когда же приехали сюда, Алексей Фомич? - спросила Надя.
- Сегодня утром, только целый день курсировал туда-сюда. И вот же мямля я какой - не купил, к вам когда шел, ни шоколада, ни пирожных, а? Что значит отвыкнуть от общества! Впрочем, эта ошибка поправимая, если у вас тут есть какая-нибудь личарда...
И Алексей Фомич вытащил из кармана портмоне и достал трехрублевую бумажку.
- Не нужно нам, Алексей Фомич, что вы! - сконфузилась Надя, а Нюра только вздохнула слегка, но этот девичий вздох уловил Сыромолотов и расхохотался так раскатисто, что прислуга Ядвиги Петровны, Варя, встревоженно приоткрыла дверь и заглянула в комнату.
- Вот это и есть личарда, - представила ее художнику Нюра, и Алексей Фомич тут же протянул ей бумажку и с немалым, как оказалось, знанием дела рассказал, что она должна была купить в кондитерской к чаю.
III
Когда самовар, булки, пирожные, шоколад были принесены Варей, Сыромолотов сказал:
- Ну, друзья мои, начнем бурное чаепитие, поскольку все мы, конечно, проголодались!
И вначале оно действительно было довольно бурным: булки, пирожные и стаканы чая исчезали со стола с быстротой весьма завидной для страдающих плохим аппетитом. Но вот Надя заметила, что Сыромолотов упорно начал смотреть на шкаф с книгами, и сказала:
- Это книги Николая, он инженер, и тут все больше по его специальности книги.
- А на этажерке, должно быть, ваши? - спросил Алексей Фомич, переведя взгляд на очень простую, базарной работы, этажерку, на которой уместилось порядочно книг и тетрадок.
- Это уж наша убогость, - подтвердила его догадку Нюра.
Алексей Фомич, к удивлению сестер, встал из-за стола и начал перебирать книги на полках этажерки. Он делал это молча, и сестры, наконец, переглянулись, пожали плечами, а Надя спросила шаловливым тоном:
- Вам что-то хочется найти у нас? Веселовского или Буслаева?
- Нет, я вот вижу у вас тут книжечку с очень заманчивым заглавием "Будущее общество" некоего Августа Бебеля, - сказал Сыромолотов, вытаскивая из кипы книг небольшую книжку без переплета.
- Это - самая невинная, - небрежным тоном отозвалась ему Надя, но Сыромолотов не согласился с нею:
- Невинная в каком же смысле? Название, напротив, интригующее... "Будущее" - значит, ожидаемое, то, к какому люди должны стремиться... То есть - как это у Пушкина? - "Когда народы, распри позабыв, в великую семью соединятся", а они вот, извольте, распрей позабывать не имеют желания.
- Странно, почему это вас заинтересовала книжка Бебеля, - удивилась Надя.
- Вот так та-ак! - протянул Сыромолотов. - Это почему же странно? Раз я пишу "Демонстрацию", то должен же я знать, почему это и зачем и во имя чего желательно вам идти непременно с красным флагом, чтобы пристав Дерябин скомандовал по вас залп!
- Дерябин, вы сказали? А вы... вы, Алексей Фомич, разве его уже видели здесь? - до того изумилась Надя, что даже из-за стола вышла, а Нюра подхватила ликуя:
- Ну вот, Надя, я же ведь тебе говорила, что это - Дерябин, и он был у нас приставом, в Симферополе!
- Совершенно верно, - сказал Сыромолотов, - и я его отлично помню. Не о нем ли вы мне писали, Надя?
- Конечно, о нем! А что? Разве не подходит вам?
- Лучшего мне не надо, - согласился Алексей Фомич. - Если бы такого пристава не было в натуре, я бы должен был или его выдумать, как вольтеровского бога, или объехать весь земной шар, чтобы его все-таки найти!.. Должен признаться вам, Надя, что желаю видеть его воочию и надеюсь, что вы мне его покажете.
- Очень хорошо, Алексей Фомич! - просияла Надя. - Я очень рада, что вам хоть этим приставом пригодилась! Я его показывала вот Нюре, и она, представьте, вдруг говорит мне:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
- Заходил к вашему дедушке, да, да, заходил... Познакомился и с вашей мамой и с вашими двумя братьями, милые оказались люди, - очень искренним тоном сказал Алексей Фомич, обращаясь к одной только Наде. - Поговорили кое о чем, письмо вашей сестры старшей там читали...
- Получили там письмо? - так и вскочила с места Нюра.
- А где же она, автор письма? - спросил Сыромолотов.
- Уехала уж в Смоленск, в свою гимназию.
- А-а, да, да, - она ведь учительница... А ваши другие братья? Кажется, трое, и все - на фронте? Писали?
Надя уловила в тоне Сыромолотова неподдельное участие, и ей стало сразу как-то легко и просто.
- Алексей Фомич, - сказала она, - я все никак не могу отделаться от какой-то... Но это чепуха, конечно!.. Я хотела выразиться: от неловкости, неловкость уже прошла... Вы, конечно, по своим делам приехали, а что касается братьев, то пока ничего такого... Это ведь мы с Нюрой живем в комнате Николая, старшего брата, - он прапорщик, теперь должен быть в Пруссии... И Петя там же, он просто рядовой, - только они не вместе... А Вася, он полковой врач, он теперь в Галиции.
- Гм, вот так знай наших! - восхитился Алексей Фомич. - Буквально у вас, значит, целый взвод одних только братьев! Не считая полувзвода сестер... Шутка ли было воспитать такое войско, а? Нет, как хотите, а ваша мамаша - замечательная женщина. Я к ней присматривался с большим любопытством, когда был у нее в доме.
- А вы, значит, действительно были там у нас в доме? - спросила Нюра, но тут же добавила: - Я, конечно, верю вам, что были, только... - и покраснела, не договорив.
- Только не можете догадаться, зачем именно я заходил, - досказал за нее Сыромолотов. - А, видите ли, штука вся в том, что художник, когда пишет жанровую картину, бывает людоедом... Что? Испугались? То-то!.. Пожирает людей в несметных количествах, и все ему кажется, что не сыт, что еще бы съесть дюжинку... Дело, знаете ли, простое: лицо и фигура, попавшие на картину, так ведь на ней и останутся, пока холст цел. А почему же вот это именно лицо? А почему вот эта фигура? Потому только, что под рукой не было более подходящих? Гм, гм, а вдруг есть они где-нибудь около тебя, а ты, рохля, просто не видел, - не искал, поэтому не видел! А ты поищи-ка! Не будь свистуном, которому все равно кого писать, лишь бы белых мест на холсте не оставалось. Встань-ка из-за мольберта да поищи хорошенько!.. Иванов для своего "Явления Христа народу" в Палестину поехал, а ты хотя бы около себя людей посмотрел, - может быть, нашел бы более подходящих, чем тебе представляются, - так-то! В конце концов это и называется искать, а что же еще? Вот поэтому я и воспользовался предлогом посмотреть еще и еще новых для меня людей - Невредимовых. И все-таки мне посчастливилось увидеть и вашу маму, и вашего дедушку, и двух ваших братьев студентов, и... как бы вам сказать, - кое-кто из вас уже идет у меня на холсте, да, да, - вот что должен я вам доложить, красавица!
И он положил тяжелую руку свою на белокурую голову Нюры, и вышло для него это так естественно, как будто иначе никак и ничем не мог бы закончить он своего объяснения.
- Вы когда же приехали сюда, Алексей Фомич? - спросила Надя.
- Сегодня утром, только целый день курсировал туда-сюда. И вот же мямля я какой - не купил, к вам когда шел, ни шоколада, ни пирожных, а? Что значит отвыкнуть от общества! Впрочем, эта ошибка поправимая, если у вас тут есть какая-нибудь личарда...
И Алексей Фомич вытащил из кармана портмоне и достал трехрублевую бумажку.
- Не нужно нам, Алексей Фомич, что вы! - сконфузилась Надя, а Нюра только вздохнула слегка, но этот девичий вздох уловил Сыромолотов и расхохотался так раскатисто, что прислуга Ядвиги Петровны, Варя, встревоженно приоткрыла дверь и заглянула в комнату.
- Вот это и есть личарда, - представила ее художнику Нюра, и Алексей Фомич тут же протянул ей бумажку и с немалым, как оказалось, знанием дела рассказал, что она должна была купить в кондитерской к чаю.
III
Когда самовар, булки, пирожные, шоколад были принесены Варей, Сыромолотов сказал:
- Ну, друзья мои, начнем бурное чаепитие, поскольку все мы, конечно, проголодались!
И вначале оно действительно было довольно бурным: булки, пирожные и стаканы чая исчезали со стола с быстротой весьма завидной для страдающих плохим аппетитом. Но вот Надя заметила, что Сыромолотов упорно начал смотреть на шкаф с книгами, и сказала:
- Это книги Николая, он инженер, и тут все больше по его специальности книги.
- А на этажерке, должно быть, ваши? - спросил Алексей Фомич, переведя взгляд на очень простую, базарной работы, этажерку, на которой уместилось порядочно книг и тетрадок.
- Это уж наша убогость, - подтвердила его догадку Нюра.
Алексей Фомич, к удивлению сестер, встал из-за стола и начал перебирать книги на полках этажерки. Он делал это молча, и сестры, наконец, переглянулись, пожали плечами, а Надя спросила шаловливым тоном:
- Вам что-то хочется найти у нас? Веселовского или Буслаева?
- Нет, я вот вижу у вас тут книжечку с очень заманчивым заглавием "Будущее общество" некоего Августа Бебеля, - сказал Сыромолотов, вытаскивая из кипы книг небольшую книжку без переплета.
- Это - самая невинная, - небрежным тоном отозвалась ему Надя, но Сыромолотов не согласился с нею:
- Невинная в каком же смысле? Название, напротив, интригующее... "Будущее" - значит, ожидаемое, то, к какому люди должны стремиться... То есть - как это у Пушкина? - "Когда народы, распри позабыв, в великую семью соединятся", а они вот, извольте, распрей позабывать не имеют желания.
- Странно, почему это вас заинтересовала книжка Бебеля, - удивилась Надя.
- Вот так та-ак! - протянул Сыромолотов. - Это почему же странно? Раз я пишу "Демонстрацию", то должен же я знать, почему это и зачем и во имя чего желательно вам идти непременно с красным флагом, чтобы пристав Дерябин скомандовал по вас залп!
- Дерябин, вы сказали? А вы... вы, Алексей Фомич, разве его уже видели здесь? - до того изумилась Надя, что даже из-за стола вышла, а Нюра подхватила ликуя:
- Ну вот, Надя, я же ведь тебе говорила, что это - Дерябин, и он был у нас приставом, в Симферополе!
- Совершенно верно, - сказал Сыромолотов, - и я его отлично помню. Не о нем ли вы мне писали, Надя?
- Конечно, о нем! А что? Разве не подходит вам?
- Лучшего мне не надо, - согласился Алексей Фомич. - Если бы такого пристава не было в натуре, я бы должен был или его выдумать, как вольтеровского бога, или объехать весь земной шар, чтобы его все-таки найти!.. Должен признаться вам, Надя, что желаю видеть его воочию и надеюсь, что вы мне его покажете.
- Очень хорошо, Алексей Фомич! - просияла Надя. - Я очень рада, что вам хоть этим приставом пригодилась! Я его показывала вот Нюре, и она, представьте, вдруг говорит мне:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77