Они посмотрели друг на друга.
— Теперь начинаю вспоминать! — воскликнул Финн, спустя мгновение. — Ты не был в Англии, когда Свейн Вилобородый выгнал короля Этельреда и Олава Харальдссона в Валланд?
Кальв рассмеялся.
— В тот раз мы оба ошиблись и бились не за ту сторону.
Финн также рассмеялся.
— Свейн Вилобородый был щедр, раздавая добычу, — заметил он. — Битвы тогда были великолепны. Я не раскаиваюсь, что принимал в них участие.
— Вот теперь я тебя вспомнил, — воскликнул Кальв. — Ты здорово ругался по-ирландски.
— Я научился этому в Дублине за год до той битвы, — ответил Финн. — Купил себе невольницу-ирландку на зиму. Сначала она меня проклинала за то, что купил ее, а потом сыпала проклятия за то, что пожелал продать. От продажи я ничего не заработал, но научился от нее многому.
Финн с Кальвом засиделись допоздна, вспоминая поход в Англию со Свейном Вилобородым. Сигрид слушала их.
Когда Финн наконец поднялся из-за стола и решил отправиться домой, на ногах он держался неуверенно. Да и Кальва пошатывало. Но он не сдался, пока Финн не принял его предложения взять лошадь.
Расстались они, как лучшие друзья. Кальв и Сигрид вынуждены были дать обещание в скором времени посетить Гьёвран.
— Раньше у тебя был хороший муж, — шепнул Финн Сигрид, садясь в седло. — Но этот ничуть не хуже!
На полях Эгга колосились хлеба и при каждом порыве ветра колосья волновались. На опушке леса начала краснеть рябина. Приближалось время уборки урожая. А народ занимался вторым покосом травы, несмотря на то, что основная масса сена была уже дома или в стогах, готовая для перевозки домой на санях, когда выпадет снег.
Если людям посчастливится спрятать зерно под крышу, год в Трондхейме будет хорошим.
После того как Финн Харальдссон приехал с севера, мрачное настроение, царившее в Эгга, несколько смягчилось.
Кальв и Сигрид вскоре после того, как Финн побывал у них в гостях, съездили в Гьёвран. И, если Блотульф и Гюда вели себя сдержанно, то Финн и Ингерид встретили их сердечно.
Сигрид поначалу почти не узнала Ингерид; та стала кругленькой и добродушной. Когда она улыбалась, на щеках появлялись ямочки. Вокруг нее толпой крутились дети, от Раннвейг-старшей, которая уже пережила десять зим и была рослой девочкой, до грудного Хакона, которого Ингерид держала, прижав к груди. Но это нисколько на нее не повлияло. Она без умолку болтала, лишь изредка останавливая поток слов:
— Харальд, не таскай кошку за хвост! Ничего не слышно, когда она так кричит.
Или:
— Хельга, отойди от очага! Ты вся в саже!
Из Грютея уезжать было тяжело, рассказывала она. Но Блотульф прислал сообщение, что не может один вести хозяйство, и поэтому Финн передал все дела на севере надежному орману.
Но он ежегодно будет ездить туда, чтобы проверить, как идут дела.
— Я не поверю тебе, — сказала Сигрид, — что было столь уж тяжело уезжать из Грютея!
И обе они засмеялись.
Сигрид узнала от Ингерид, что у Турира в Бьяркее сейчас живет наложница, финка. Но детей у них нет, и жениться он больше не намерен.
На этот раз Сигрид чувствовала себя в Гьёвране превосходно. Раньше она часто бывала здесь с Эльвиром, и, когда, Финн и Ингерид приезжали сюда, она чувствовала себя значительно старше их. Другом Эльвира был Блотульф, и ей казалось, что она ближе по возрасту к Блотульфу. А сейчас Кальв и Финн были одногодками и подружились, и Сигрид внезапно почувствовала себя ближе к Ингерид, чем к Гюде.
Грьетгард и Турир тоже приехали в Гьёвран. Оба после стычки Грьетгарда с Ингеборг изменились. Больше находились дома и перестали быть чрезмерно упрямыми.
Однажды, когда они вместе с другими мальчиками метали копье, Кальв проходил мимо. Он взглянул на копье Грьетгарда и взвесил его на руке.
— Ты уже достаточно вырос, и тебе впору метать более тяжелое копье, — промолвил он.
Он ушел, но быстро возвратился с одним из своих лучших копий и отдал его мальчику.
— Я сейчас редко им пользуюсь. Держи! Оно твое.
Сначала Грьетгард протянул руку, чтобы принять подарок. А затем отдернул ее. Но продолжал смотреть на копье. Это было красивое оружие, украшенное орнаментом и инкрустированное серебром. Он принял подарок, но, беря его в руки, смотрел в землю.
Туриру Кальв сказал, что и для него подберет подарок, у него есть набор упряжи, и он думает, что мальчику он должен понравиться.
Спустя некоторое время после их поездки в Гьёвран, в месяц уборки урожая, из Хеггина домой пришел Турир. Он был задумчив.
Дело было в воскресенье. Сигрид прилегла отдохнуть. Она до сих пор не могла привыкнуть к дням отдыха и не знала, куда девать время.
Турир постучал, вошел, подвинул табурет к кровати и сел.
— Ты что-нибудь хочешь? — спустя мгновение спросила Сигрид.
Мальчик несколько смутился, а затем промолвил:
— Я хочу только сказать, что при мне больше никогда никто не скажет о тебе плохого.
— Это будет большой помощью мне, Турир. Что-нибудь случилось, раз ты пришел к такой мысли?
— Я пришел к этому постепенно, — ответил он. — Сначала это были слова Ингеборг в тот раз. Я знаю, что это неправда. А потом я подумал, что ложь и то, что ты пытаешься докладывать королю о людях, поносивших его. Об этом тоже шепчутся. Разве это так?
— Нет, — сказала Сигрид. — Это ложь.
— И Кальв относится к нам хорошо, несмотря на наше недовольство им. Даже если его нельзя сравнить с отцом, — добавил он.
Сигрид промолчала.
— Ты думаешь, можно? — Сын серьезно посмотрел на нее.
— Я не хотела выходить снова замуж, но меня никто не спросил, — произнесла она.
— Я рад, что ты так поступила.
Ответ поразил Сигрид.
— Сегодня в Хеггине я встретил Эйольва Ормссона из Хустада, — продолжал он. — Он пришел туда за милостыней. Такое могло случиться и с нами, если бы ты отказалась выйти замуж за Кальва. А этого не пожелал бы и отец.
— Ну, такого бы не произошло; у меня есть своя усадьба.
— Король мог бы и ее отнять у тебя, если бы ты воспротивилась его воле.
— Однако того, чтобы мы ходили по дворам, не допустил бы мой брат, Турир Собака. У тех из Хустада положение куда хуже. Ты же знаешь, что их родня со стороны матери также потеряла все. И никто не может им помочь.
— А мы не можем?
— Думаю, они не захотят ничего от нас принять.
Приятно было снова сказать «от нас» о себе и сыновьях. Мальчик сидел, выдвинув нижнюю челюсть вперед.
— Когда-нибудь я отомщу за тот ущерб, который нанес король, — произнес он. — Отец больше не будет лежать неотмщенным в могиле, когда я вырасту!
— Думаю, ты поступишь разумно, если будешь держать эти мысли при себе, — сказала Сигрид. — Нигде и никогда не говори об этом даже своим лучшим друзьям. У короля везде уши…
— Мы с Грьетгардом недавно побывали в Мэрине, — промолвил мальчик спустя мгновение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69