Утверждая, что на насилие следует отвечать еще большим насилием, фашистские отряды, вооруженные ножами и дубинками или револьверами и ружьями, оставшимися со времен войны, нападали на коммунистов и сочувствующих им с такой жестокостью и постоянством, что вскоре возникла обстановка, напоминающая гражданскую войну. Впоследствии подсчитали, что между октябрем 1920 года и походом на Рим погибли три тысячи антифашистов и триста фашистов. Фашистская статистика переставила эти цифры, но общее число погибших, видимо, соответствует действительности.
Одетые в черные рубашки, которые трудящиеся Марке и Эмилии выбрали в свое время в качестве формы анархистов, с флагами «Ардити» в руках, фашисты («сквадристы») шли в атаку, распевая патриотические песни и выкрикивая лозунги легионеров. Состоявшие большей частью из людей, прошедших войну, из молодежи, считавшей, что она уже может участвовать в борьбе, из людей старшего возраста, движимых тем мистическим патриотизмом, который собрал множество добровольцев из всей Италии, чтобы послужить д'Аннунцио во Фьюме наперекор европейским правительствам, из преступных авантюристов, которых также привлекал д'Аннунцио, — эти отряды пользовались поддержкой и вызывали восхищение тысяч итальянцев, готовых простить им их методы, полагая, что лишь терроризируя противников, заставляя их приветствовать фашистский флаг, как это делал Итало Бальбо в Ферраре, вливая в них касторку и даже убивая, можно искоренить заразу, распространяемую международным большевизмом. Ибо социалисты, многих из которых невозможно было отличить от коммунистов, также являлись террористами и убийцами, и было бы глупо проявлять сострадание по отношению к тем, кто сам проявляет жестокость. К примеру, когда в ноябре 1920 года в Болонье были спровоцированы выступления против городского совета, находившегося под влиянием коммунистов, именно фашисты руководили демонстрациями, организовывали сопротивление и пользовались предоставившейся возможностью показать, что находятся в состоянии борьбы с тиранией на стороне свободы. В Болонье и других городах им, несомненно, помогла позиция, занятая правительством. Ни Джолитти, ни другие либеральные правительства, пришедшие ему на смену, не использовали против них армию, карабинеров или специальные подразделения.
Итак, вирусу фашизма было позволено распространяться. Даже некоторые профсоюзы, разочарованные вмешательством коммунистов и невыполненными обещаниями, перешли к поддержке фашизма, а несколько из них, как и многие городские советы, были силой захвачены фашистами.
Несмотря на все это, многие либералы и католики, а также большая часть наиболее влиятельных газет страны придерживались мнения, что какими бы недостойными ни казались деяния фашистских «сквадристов» в глазах всех противников насилия, они, бесспорно, действуют более эффективно во имя спасения страны от хаоса, чем Нитти или Джолитти или любой из их сторонников. Были, разумеется, и такие, кто поддержал фашизм из корыстных убеждений — промышленники и торговцы оружием, которые понимали, что их заводы и капиталы находятся под угрозой, и надеялись, как сам Джолитти, использовать фашизм для разгрома социализма; землевладельцы, которые рассчитывали, что фашисты защитят их собственность; крестьяне, надеявшиеся забрать землю у фермеров-социалистов; озлобленные солдаты, которым не терпелось свести счеты с теми, кто не пошел на фронт, и которые пытались пожать плоды социальной революции, вызванной войной; конформисты, рассчитывавшие, что возникающее фашистское государство обеспечит их положением, деньгами и властью, которых иным путем они не рассчитывали добиться.
Однако к движению примкнули и многие интеллигенты, идеализировавшие фашизм. Например, его поддержал Пуччини, а Тосканини стал даже в 1919 году кандидатом от фашистов. Бенедетто Кроче полагал, что пришедший к власти фашизм будет лучше существующей анархии и верил, как и Джолитти, что партию можно перевести на путь конституционализма. Многие католики также поддержали движение, так как видели в нем единственно твердую гарантию против атеизма коммунистов.
Итак, к концу 1920 года фашизму удалось заручиться широкой политической поддержкой, вербуя сторонников из самых разных источников. На выборах в мае 1921 года, выступая в антисоциалистическом союзе вместе с Джолитти, чего либералы так и не смогли простить престарелому премьеру, фашисты провели в палату депутатов тридцать пять человек, среди которых был и Муссолини. Теперь он полностью использовал представившиеся ему возможности. В непредсказуемой и хаотической итальянской жизни он начал группировать вокруг себя, как это делал Ленин и русские большевики, группу преданных революционеров, готовых захватить власть от имени рабочих, независимо от того, поддерживали их рабочие или нет. И именно он возглавит их. Он видел, что перед войной влияние социалистов упало и покинул партию, так как понимал, что он не в состоянии привести ее к власти; но он мог привести к власти фашизм, а власть, как всегда, возбуждала его. «Я обуян этой дикой страстью, — без стеснения признавался он многие годы спустя. — Она поглощает все мое существо, Я хочу наложить отпечаток на эпоху своей волей, как лев своими когтями! Вот такой отпечаток!» При этих словах он грубо разодрал обшивку стула во всю длину. Он сделает все, чтобы выполнить свои замыслы, заявлял он. Цель всегда оправдывает средства. Например, фашистская политика «сквадризма» явилась преднамеренной попыткой вызвать брожение и разочарование. Выдавая себя за патриотически настроенных противников большевиков, «сквадристам» удалось спровоцировать и усилить анархию, что заставило народ согласиться с навязанным ему авторитарным режимом.
После выборов в мае 1921 года, через два года после того, как он оказался в роли дискредитированного, лишившегося поддержки революционера, редактор миланской газеты Муссолини в тридцать семь лет стал общенациональной фигурой, лидером политической партии, численность и влияние которой возрастали из месяца в месяц. То, что он продолжал оставаться в руководстве движения, было самым удивительным проявлением его политического дарования, так как фашисты, несмотря на их милитаристские тенденции и прокламированное единство, фактически представляли собой весьма разнородную группу. Муссолини постоянно приходилось уточнять предыдущие декларации, изменять курс, который ранее объявлялся неизменным, даже противоречить самому себе в попытках контролировать самых нетерпеливых «сквадристов», одновременно подавая себя в выступлениях и статьях, публиковавшихся в его газете, как пламенного революционера из Романьи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124
Одетые в черные рубашки, которые трудящиеся Марке и Эмилии выбрали в свое время в качестве формы анархистов, с флагами «Ардити» в руках, фашисты («сквадристы») шли в атаку, распевая патриотические песни и выкрикивая лозунги легионеров. Состоявшие большей частью из людей, прошедших войну, из молодежи, считавшей, что она уже может участвовать в борьбе, из людей старшего возраста, движимых тем мистическим патриотизмом, который собрал множество добровольцев из всей Италии, чтобы послужить д'Аннунцио во Фьюме наперекор европейским правительствам, из преступных авантюристов, которых также привлекал д'Аннунцио, — эти отряды пользовались поддержкой и вызывали восхищение тысяч итальянцев, готовых простить им их методы, полагая, что лишь терроризируя противников, заставляя их приветствовать фашистский флаг, как это делал Итало Бальбо в Ферраре, вливая в них касторку и даже убивая, можно искоренить заразу, распространяемую международным большевизмом. Ибо социалисты, многих из которых невозможно было отличить от коммунистов, также являлись террористами и убийцами, и было бы глупо проявлять сострадание по отношению к тем, кто сам проявляет жестокость. К примеру, когда в ноябре 1920 года в Болонье были спровоцированы выступления против городского совета, находившегося под влиянием коммунистов, именно фашисты руководили демонстрациями, организовывали сопротивление и пользовались предоставившейся возможностью показать, что находятся в состоянии борьбы с тиранией на стороне свободы. В Болонье и других городах им, несомненно, помогла позиция, занятая правительством. Ни Джолитти, ни другие либеральные правительства, пришедшие ему на смену, не использовали против них армию, карабинеров или специальные подразделения.
Итак, вирусу фашизма было позволено распространяться. Даже некоторые профсоюзы, разочарованные вмешательством коммунистов и невыполненными обещаниями, перешли к поддержке фашизма, а несколько из них, как и многие городские советы, были силой захвачены фашистами.
Несмотря на все это, многие либералы и католики, а также большая часть наиболее влиятельных газет страны придерживались мнения, что какими бы недостойными ни казались деяния фашистских «сквадристов» в глазах всех противников насилия, они, бесспорно, действуют более эффективно во имя спасения страны от хаоса, чем Нитти или Джолитти или любой из их сторонников. Были, разумеется, и такие, кто поддержал фашизм из корыстных убеждений — промышленники и торговцы оружием, которые понимали, что их заводы и капиталы находятся под угрозой, и надеялись, как сам Джолитти, использовать фашизм для разгрома социализма; землевладельцы, которые рассчитывали, что фашисты защитят их собственность; крестьяне, надеявшиеся забрать землю у фермеров-социалистов; озлобленные солдаты, которым не терпелось свести счеты с теми, кто не пошел на фронт, и которые пытались пожать плоды социальной революции, вызванной войной; конформисты, рассчитывавшие, что возникающее фашистское государство обеспечит их положением, деньгами и властью, которых иным путем они не рассчитывали добиться.
Однако к движению примкнули и многие интеллигенты, идеализировавшие фашизм. Например, его поддержал Пуччини, а Тосканини стал даже в 1919 году кандидатом от фашистов. Бенедетто Кроче полагал, что пришедший к власти фашизм будет лучше существующей анархии и верил, как и Джолитти, что партию можно перевести на путь конституционализма. Многие католики также поддержали движение, так как видели в нем единственно твердую гарантию против атеизма коммунистов.
Итак, к концу 1920 года фашизму удалось заручиться широкой политической поддержкой, вербуя сторонников из самых разных источников. На выборах в мае 1921 года, выступая в антисоциалистическом союзе вместе с Джолитти, чего либералы так и не смогли простить престарелому премьеру, фашисты провели в палату депутатов тридцать пять человек, среди которых был и Муссолини. Теперь он полностью использовал представившиеся ему возможности. В непредсказуемой и хаотической итальянской жизни он начал группировать вокруг себя, как это делал Ленин и русские большевики, группу преданных революционеров, готовых захватить власть от имени рабочих, независимо от того, поддерживали их рабочие или нет. И именно он возглавит их. Он видел, что перед войной влияние социалистов упало и покинул партию, так как понимал, что он не в состоянии привести ее к власти; но он мог привести к власти фашизм, а власть, как всегда, возбуждала его. «Я обуян этой дикой страстью, — без стеснения признавался он многие годы спустя. — Она поглощает все мое существо, Я хочу наложить отпечаток на эпоху своей волей, как лев своими когтями! Вот такой отпечаток!» При этих словах он грубо разодрал обшивку стула во всю длину. Он сделает все, чтобы выполнить свои замыслы, заявлял он. Цель всегда оправдывает средства. Например, фашистская политика «сквадризма» явилась преднамеренной попыткой вызвать брожение и разочарование. Выдавая себя за патриотически настроенных противников большевиков, «сквадристам» удалось спровоцировать и усилить анархию, что заставило народ согласиться с навязанным ему авторитарным режимом.
После выборов в мае 1921 года, через два года после того, как он оказался в роли дискредитированного, лишившегося поддержки революционера, редактор миланской газеты Муссолини в тридцать семь лет стал общенациональной фигурой, лидером политической партии, численность и влияние которой возрастали из месяца в месяц. То, что он продолжал оставаться в руководстве движения, было самым удивительным проявлением его политического дарования, так как фашисты, несмотря на их милитаристские тенденции и прокламированное единство, фактически представляли собой весьма разнородную группу. Муссолини постоянно приходилось уточнять предыдущие декларации, изменять курс, который ранее объявлялся неизменным, даже противоречить самому себе в попытках контролировать самых нетерпеливых «сквадристов», одновременно подавая себя в выступлениях и статьях, публиковавшихся в его газете, как пламенного революционера из Романьи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124