У. Липпман бросает внешней политике США обвинение, что она «прошла мимо потрясающих сдвигов в общественном мышлении, сравнимых с переходом от теории мироздания Птолемея к астрономии Коперника».
После спутника подобные мотивы стали звучать гораздо резче, хотя к ним добавились в изрядной доле испуг и растерянность. Эра самоуверенности кончилась, писали позднее американские газеты. Советский спутник Земли властно вмешался в международные отношения.
Время принудило некоторых политологов и к пересмотру собственных взглядов. Липпман, например, сделал вывод о полном банкротстве политики силы. Он с тревогой констатирует, что политика «с позиции силы» не имеет общенациональной цели, которая бы объединяла и двигала общество вперед, в том числе и на мировой арене.
Другой пример. В начале пребывания Эйзенхауэра у власти Э. Хьюз сочинял речи для президента. В них он вкладывал и свои личные взгляды, показав себя активным защитником политики «холодной войны». Насколько большой сдвиг произошел в мышлении Хьюза, говорит его книга «Америка уязвима». В ней он констатирует, что США «повсюду потеряли истинную перспективу политической реальности». Он пишет, что оказались опрокинутыми не только теории «холодной войны», различные воинственные доктрины, но и понятия американцев о свободе, законе и т. д. Что же касается внешней политики последних лет, то она была, по признанию Хьюза, ошибочна по своим предпосылкам и бесполезна по результатам.
В такой постановке вопроса — ключ к пониманию складывающихся настроений. Раньше даже «либеральные» критики атаковали внешнюю политику с позиций глубокой убежденности, что США держат в своих руках судьбы мира. Иными словами, и в подобного рода критике звучали высокомерные ноты: ничто, мол, не может поколебать «американское лидерство». Отсюда, собственно, проистекали разглагольствования об «американском веке», о США как наследниках империй прошлого и даже всей мировой цивилизации. Но вдруг мираж исчезает.
Показательна в этом плане статья Б. Келлерман под характерным названием «Два Кеннана».
В статье, посвященной историческому наследию доктрины Монро, опубликованной в сентябрьском выпуске «Нью-Йорк таймс мэгэзин», историк Гэддис Смит привел цитату из объемного доклада, который Джордж Фрост Кеннан представил государственному секретарю Дину Ачесону в 1950 году: «Мы не можем быть слишком принципиальными в отношении методов обращения с местными коммунистами… Если идеи и традиции демократического правления оказываются слишком слабыми для успешной амортизации коммунистического наступления, то мы должны признать, что жесткие репрессивные меры правительства, возможно, являются единственным решением». Такие методы, продолжал Кеннан, могут быть «предпочтительными и на деле единственными возможностями остановить дальнейшие успехи коммунистов». Назвав это «кеннановским заключением 1950 года», Смит заметил, что оно красной нитью прошло через более чем треть века американской политики.
Всего через две недели после появления очерка Смита журнал «Нью-Йоркер» напечатал «Размышления» самого Кеннана: два письма, написанных им неназванным друзьям, одно — русскому, другое — американцу. Контраст между этими недавними письмами и «кеннановским заключением 1950 года» разителен. Теперь, на 80-м году жизни, Кеннан обратился с призывом дать национальный самоотчет, с тем чтобы помочь двум сверхдержавам «избежать катастрофы». Он призывает своего русского друга быть осторожным с «психологией осажденных в крепости», которая, по Кеннану, всегда извращала советское восприятие действительности и оказывала дурное влияние на советскую внутреннюю и внешнюю политику. Американца он убеждает пересмотреть свой взгляд на СССР как на «врага» и с подозрением отнестись к американским средствам массовой информации в связи с тем, что они изображают СССР с его «наиболее страшных, безрассудных и антигуманных сторон».
Как показывают эти письма и статья Смита, Кеннан после пяти десятилетий службы до сих пор пользуется весом, по крайней мере в определенных кругах. Эти две вещи, неимоверно далекие друг от друга по своим позициям, также напоминают нам о противоречии, преследовавшем Кеннана на протяжении значительной части его карьеры. Проблема, как указывает Бартон Геллман в предисловии к своей книге «Споря с Кеннаном», в том, что существуют два Джорджа Ф. Кеннана. В 40-е и 50-е годы существовал Кеннан из статьи Смита — дипломат-практик и боец «холодной войны», который, говоря словами Геллмана, «трубил тревогу против русских и разрабатывал стратегию „сдерживания“. Ближе к настоящему, с конца 70-х годов, появился Кеннан „Нью-Йоркера“ — миролюбивый историк дипломатии, чьи труды состоят главным образом из старых рассказов, преподнесенных как современные уроки, и проповедей против ядерного оружия.
«…Этот последний из предостерегающих рассказов Кеннана о губительных результатах бездумных военных игр заставляет вспомнить „загадку Кеннана“: почему получилось так, что труды раннего Кеннана, сторонника „холодной войны“, продолжали пользоваться влиянием в Вашингтоне на протяжении 40 лет, тогда как поздний Кеннан, мыслящий миролюбец, почти напрочь был исключен из процесса выработки политики? Конечно, потому что Кеннан… неоднозначен в своих симпатиях; творцы нашей политики убеждены в своей правоте. Он скорее озабочен сохранением мира; они — тем, как выиграть войну».
Перед политической наукой возникает много незнакомых доселе проблем. Надо было объяснить суть происшедшего. Надо было привыкать, приспосабливаться к «глобальной иронии» и растущему недоверию, охватившим даже правителей «дружественных» государств. Надо было вырабатывать новые линии поведения по отношению к Советскому Союзу, да и к другим странам.
Если взглянуть на работы Ч. Боулса, изданные после 1957 года, то в них можно отчетливо увидеть не только реакцию на важнейшее событие современности, но и понимание необходимости сформулировать новые доктрины, соответствующие новым реальностям. Боулс признает, что достижения СССР развенчали так настойчиво пропагандируемые «преимущества» капитализма американского образца в глазах народов мира и особенно развивающихся стран. Он пишет, что политика США не смогла ни приобрести уважение народов мира, ни создать неприступную военную оборону, ни обеспечить справедливый и прочный мир. Поэтому США остро нуждаются, по его мнению, в новом подходе, в откровенном и честном анализе «отношений с миром».
Что же он предлагает? Он по-прежнему отрицает войну как средство решения спорных вопросов. Выступает за устранение жесткости «холодной войны» и создание «шаг за шагом основ для прочного мира».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124