– Этот мошенник?
– Он не мошенник, Фрэнк. Он говорил правду. Итак, вскоре Кертис связывается с Линдбергом, и таким образом появляются две активные группы вымогателей, обладающих «внутренней» информацией о похищении, но не обладающих в тот момент ребенком.
– Геллер, вам не кажется, что у вас уж слишком все запутано?
– Это дело было запутанным с того дня, как я приехал в Хоупуэлл в марте 32-го. Если вы сможете указать мне хоть на один момент этого дела, имеющий рациональный смысл, я надену свой плащ и отправлюсь домой. Прямо сейчас.
– Продолжайте. Продолжайте.
– Позвольте теперь коснуться Гастона Минза. Ему тоже стало известно от Рикки или, возможно, от Хэссела и Гринберга, что Капоне больше не финансирует этот проект; ему было ведено прекратить попытки связаться с Линдбергом через таких особ, как Гаггенхайм и другие. Что же Минз делает? Он начинает использовать свою «внутреннюю» информацию, но не для того, чтобы выманить деньги у Линдберга, а там, где Капоне этого не заметит или не будет ничего иметь против... он сосредоточивает свое внимание на мягкосердечной, богатой светской даме, миссис Эвелин Уолш Мак-Лин.
Уилсон сделал запись в блокноте.
Я продолжал:
– Далее происходит выплата выкупа на кладбище, ребенка не возвращают, и все это неожиданно попадает в газеты; теперь Капоне, очевидно, знает, что-то-то пытается примазаться к его неудавшейся затее. Из газет Капоне также узнает, что Линдберг и Джефси снова пытаются связаться с «похитителями» и, очевидно, готовы заплатить еще раз, что колесо, которое он раскрутил, никак не остановится и ситуация совершенно вышла из-под контроля. Капоне и Рикка могут не знать наверняка, что этими вымогателями являются люди, принимавшие участие в похищении, – ими могли быть совершенно посторонние люди. Как бы там ни было, Капоне принимает решение положить конец этому фарсу. В лесу недалеко от имения Линдберга по его приказу оставляют тело какого-то ребенка...
– Подождите, Геллер! Этого ребенка опознал его отец, разве не так?
– Этот ребенок, представлял собой кучку костей, даже пол невозможно было определить. Семейный педиатр Линдбергов сказал, что не мог бы узнать в этом ребенке Маленького Орленка, даже если бы ему дали десять миллионов баксов! Тот лес был исхожен вдоль и поперек поисковыми группами и линейными монтерами, но в любом случае этот труп разложился значительно сильнее, чем должен был бы за этот период времени при такой холодной погоде.
– Но одежду идентифицировали...
– Да, несколько кусочков ткани с синими нитками. Эти синие нитки узнала Бетти Гау, поскольку сшила ту сорочку в ночь похищения нитками, которые ей дала Элси Уэйтли, жена дворецкого. Я уверен, что Капоне мог достать эту катушку ниток через посредников и их сообщников среди слуг Линдберга. Возможно, даже саму эту маленькую сорочку.
– Вы хотите сказать, что сорочку подбросили?
– Так же, как подбросили это маленькое тело. Это явилось заключительным аккордом со стороны Капоне и Рикки, направленным на то, чтобы прекратить все эти аферы с вымогательством и закрыть это чертово дело.
Уилсон снова задумался:
– Капоне в то время был в Атланте.
– Правильно. И с оптимизмом смотрел в будущее, надеясь выбраться из тюрьмы с помощью таких традиционных средств, как его адвокаты и подкуп, а не путем таких диковинных маневров, как злополучное похищение ребенка Линдберга. А Рикка, находящийся на свободе, в это время устраняет всех, кто имел отношение к этому похищению. Он использует пивную войну между Уэкси Гордоном и нью-йоркскими гангстерами как удобное прикрытие для того, чтобы убрать Хэссела, Гринберга и, возможно, еще несколько человек, участвовавших в заговоре; примерно в это же время убивают Боба Конроя и его жену.
– Нет, – неуверенно сказал Уилсон. – Конрой и его жена... это было двойное самоубийство.
– Черта с два! И почему, черт возьми, вы мне так и не сказали ни разу, что выследили Конроя? Я раз пять звонил вам по этому поводу.
Довольно кротко он сказал:
– Вы тогда уже не занимались этим делом. Честно говоря, мне это не приходило в голову. Если вы правы в отношении этого жуткого убийства, то почему тогда не убили Гастона Минза?
– А зачем убивать Минза? Все равна никто не верит тому, что он говорит. К тому же я добрался до Хэссела и Гринберга за несколько минут до их убийства. О них я узнал от Минза, выколотив их имена из него. Но я не успел с ними толком поговорить – они стали жертвами пивной войны.
– Вы думаете, Минз продал их Рикке?
– Я уверен в этом. Это позволило Минзу пойти в суд и свалить все на Хэссела и Гринберга, которые были мертвы и ничего не могли сказать в свое оправдание. Тем временем, узнав о том, что в лесу обнаружили маленький труп, Вайолет Шарп повредилась умом; в каком бы качестве и в какой бы мере она ни участвовала в этом похищении – вы, должно быть, помните, что на ее счету в банке лежали неизвестно откуда взявшиеся две тысячи долларов, – она наверняка не ожидала, что ребенка убьют, и конечно не могла знать, что найденное тело не было Линдбергом-младшим.
– И она приняла яд, – сказал Уилсон.
– Или была убита. Никто на самом деле не видел, как она принимала яд. Она была больна, лечила нервы; возможно, ее отравил Уэйтли.
– Он же не работал в имении в Энглвуде.
– Он часто бывая там. Слуги в обоих этих имениях представляли, так сказать, одну сплоченную семью. Как бы то ни было, она была свидетельницей, и ее не стало. Смерть Уэйтли кажется мне не менее подозрительной. Я думаю, стоит разобраться с тем, почему человек, который сроду не болел, вдруг умер от язвы желудка. Аутопсия его тела проводилась?
– Не знаю, – признался он.
– Даже если смерть его была естественной, какой стресс вызвал эту кровоточащую язву? Над этим тоже стоит задуматься, не так ли? А разве смерть Фиша наступила не в самое подходящее время? Кстати, я точно не могу сказать, где пересекаются пути Фиша и Уэндела. Уэндел мог участвовать, а мог и не участвовать в вымогательстве на кладбище; но зато я знаю, что сестра Уэндела живет возле кладбища святого Реймонда.
– Что?
– Что слышали. Запишите это тоже. Как бы то ни было, по крайней мере часть этих денег оказалась у Фиша, и то ли его болезнь, то ли страх перед Капоне.
Риккой или даже арестом заставили его поспешно уехать в Германию, оставив немного наличных спрятанными в доме его приятеля Хауптмана.
– То есть вы считаете Хауптмана невинной жертвой обмана, – сказал Уилсон, насмешливо улыбаясь.
– Единственное, в чем он мог быть виновен, так это в том, что вместе с Фишем участвовал в контрабанде наркотиков под прикрытием пушного бизнеса. Но даже в этом я сомневаюсь, – я хрустнул пальцами. – Как бы там ни было, я думаю, что все происходило именно так.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146
– Он не мошенник, Фрэнк. Он говорил правду. Итак, вскоре Кертис связывается с Линдбергом, и таким образом появляются две активные группы вымогателей, обладающих «внутренней» информацией о похищении, но не обладающих в тот момент ребенком.
– Геллер, вам не кажется, что у вас уж слишком все запутано?
– Это дело было запутанным с того дня, как я приехал в Хоупуэлл в марте 32-го. Если вы сможете указать мне хоть на один момент этого дела, имеющий рациональный смысл, я надену свой плащ и отправлюсь домой. Прямо сейчас.
– Продолжайте. Продолжайте.
– Позвольте теперь коснуться Гастона Минза. Ему тоже стало известно от Рикки или, возможно, от Хэссела и Гринберга, что Капоне больше не финансирует этот проект; ему было ведено прекратить попытки связаться с Линдбергом через таких особ, как Гаггенхайм и другие. Что же Минз делает? Он начинает использовать свою «внутреннюю» информацию, но не для того, чтобы выманить деньги у Линдберга, а там, где Капоне этого не заметит или не будет ничего иметь против... он сосредоточивает свое внимание на мягкосердечной, богатой светской даме, миссис Эвелин Уолш Мак-Лин.
Уилсон сделал запись в блокноте.
Я продолжал:
– Далее происходит выплата выкупа на кладбище, ребенка не возвращают, и все это неожиданно попадает в газеты; теперь Капоне, очевидно, знает, что-то-то пытается примазаться к его неудавшейся затее. Из газет Капоне также узнает, что Линдберг и Джефси снова пытаются связаться с «похитителями» и, очевидно, готовы заплатить еще раз, что колесо, которое он раскрутил, никак не остановится и ситуация совершенно вышла из-под контроля. Капоне и Рикка могут не знать наверняка, что этими вымогателями являются люди, принимавшие участие в похищении, – ими могли быть совершенно посторонние люди. Как бы там ни было, Капоне принимает решение положить конец этому фарсу. В лесу недалеко от имения Линдберга по его приказу оставляют тело какого-то ребенка...
– Подождите, Геллер! Этого ребенка опознал его отец, разве не так?
– Этот ребенок, представлял собой кучку костей, даже пол невозможно было определить. Семейный педиатр Линдбергов сказал, что не мог бы узнать в этом ребенке Маленького Орленка, даже если бы ему дали десять миллионов баксов! Тот лес был исхожен вдоль и поперек поисковыми группами и линейными монтерами, но в любом случае этот труп разложился значительно сильнее, чем должен был бы за этот период времени при такой холодной погоде.
– Но одежду идентифицировали...
– Да, несколько кусочков ткани с синими нитками. Эти синие нитки узнала Бетти Гау, поскольку сшила ту сорочку в ночь похищения нитками, которые ей дала Элси Уэйтли, жена дворецкого. Я уверен, что Капоне мог достать эту катушку ниток через посредников и их сообщников среди слуг Линдберга. Возможно, даже саму эту маленькую сорочку.
– Вы хотите сказать, что сорочку подбросили?
– Так же, как подбросили это маленькое тело. Это явилось заключительным аккордом со стороны Капоне и Рикки, направленным на то, чтобы прекратить все эти аферы с вымогательством и закрыть это чертово дело.
Уилсон снова задумался:
– Капоне в то время был в Атланте.
– Правильно. И с оптимизмом смотрел в будущее, надеясь выбраться из тюрьмы с помощью таких традиционных средств, как его адвокаты и подкуп, а не путем таких диковинных маневров, как злополучное похищение ребенка Линдберга. А Рикка, находящийся на свободе, в это время устраняет всех, кто имел отношение к этому похищению. Он использует пивную войну между Уэкси Гордоном и нью-йоркскими гангстерами как удобное прикрытие для того, чтобы убрать Хэссела, Гринберга и, возможно, еще несколько человек, участвовавших в заговоре; примерно в это же время убивают Боба Конроя и его жену.
– Нет, – неуверенно сказал Уилсон. – Конрой и его жена... это было двойное самоубийство.
– Черта с два! И почему, черт возьми, вы мне так и не сказали ни разу, что выследили Конроя? Я раз пять звонил вам по этому поводу.
Довольно кротко он сказал:
– Вы тогда уже не занимались этим делом. Честно говоря, мне это не приходило в голову. Если вы правы в отношении этого жуткого убийства, то почему тогда не убили Гастона Минза?
– А зачем убивать Минза? Все равна никто не верит тому, что он говорит. К тому же я добрался до Хэссела и Гринберга за несколько минут до их убийства. О них я узнал от Минза, выколотив их имена из него. Но я не успел с ними толком поговорить – они стали жертвами пивной войны.
– Вы думаете, Минз продал их Рикке?
– Я уверен в этом. Это позволило Минзу пойти в суд и свалить все на Хэссела и Гринберга, которые были мертвы и ничего не могли сказать в свое оправдание. Тем временем, узнав о том, что в лесу обнаружили маленький труп, Вайолет Шарп повредилась умом; в каком бы качестве и в какой бы мере она ни участвовала в этом похищении – вы, должно быть, помните, что на ее счету в банке лежали неизвестно откуда взявшиеся две тысячи долларов, – она наверняка не ожидала, что ребенка убьют, и конечно не могла знать, что найденное тело не было Линдбергом-младшим.
– И она приняла яд, – сказал Уилсон.
– Или была убита. Никто на самом деле не видел, как она принимала яд. Она была больна, лечила нервы; возможно, ее отравил Уэйтли.
– Он же не работал в имении в Энглвуде.
– Он часто бывая там. Слуги в обоих этих имениях представляли, так сказать, одну сплоченную семью. Как бы то ни было, она была свидетельницей, и ее не стало. Смерть Уэйтли кажется мне не менее подозрительной. Я думаю, стоит разобраться с тем, почему человек, который сроду не болел, вдруг умер от язвы желудка. Аутопсия его тела проводилась?
– Не знаю, – признался он.
– Даже если смерть его была естественной, какой стресс вызвал эту кровоточащую язву? Над этим тоже стоит задуматься, не так ли? А разве смерть Фиша наступила не в самое подходящее время? Кстати, я точно не могу сказать, где пересекаются пути Фиша и Уэндела. Уэндел мог участвовать, а мог и не участвовать в вымогательстве на кладбище; но зато я знаю, что сестра Уэндела живет возле кладбища святого Реймонда.
– Что?
– Что слышали. Запишите это тоже. Как бы то ни было, по крайней мере часть этих денег оказалась у Фиша, и то ли его болезнь, то ли страх перед Капоне.
Риккой или даже арестом заставили его поспешно уехать в Германию, оставив немного наличных спрятанными в доме его приятеля Хауптмана.
– То есть вы считаете Хауптмана невинной жертвой обмана, – сказал Уилсон, насмешливо улыбаясь.
– Единственное, в чем он мог быть виновен, так это в том, что вместе с Фишем участвовал в контрабанде наркотиков под прикрытием пушного бизнеса. Но даже в этом я сомневаюсь, – я хрустнул пальцами. – Как бы там ни было, я думаю, что все происходило именно так.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146