И этот «Джон» возле кладбища в своем разговоре несколько раз воспользовался преступным жаргоном – «Босс меня кокнет», «продырявит нас обоих». Я допускал, что скандинавский иммигрант может научиться таким выражениям, но почему-то не верил в это.
– Недавно, – прервал я молчание, когда черное небо начало сереть, – вы сказали мне, что есть люди помимо профессора, которые могут быть в контакте с похитителями. Вы еще не надумали посвятить меня в эту тайну?
Он ответил почти без раздумий:
– Разумеется, вы должны быть в курсе. Речь идет о гангстерах, а это ваш профиль. Это одна из причин, заставивших меня попросить вас остаться.
Оказалось, что в Норфолке, штат Виргиния, проживает известная в деловых кругах личность, некий командор Джон Хьюз Кертис, к которому обратился какой-то бутлегер и заявил, что является членом банды из шестерых человек, похитивших сына Линдберга.
– Кертис является президентом одной из крупнейших судостроительных компаний Юга, – сказал Линдберг. – У него безупречная репутация. Мне позвонил адмирал Бэрридж, чтобы договориться о моей встрече с Кертисом.
Теперь к бесконечному списку полковников добавились еще и адмирал с командором.
– Адмирал Бэрридж, – пояснил Линдберг, словно в свое оправдание, очевидно заметив насмешливое выражение на моем лице, – командовал крейсером «Мемфис», судном, на котором я вернулся обратно из Парижа.
Он имел в виду свой легендарный одиночный трансатлантический перелет в Париж.
– Кроме того, за Кертиса поручился также его высокопреподобие X. Добсон-Пикок.
Так, теперь в нашем списке был и его преподобие, точнее его высокопреподобие.
– Кто такой этот Пикок?
– Его преподобие Добсон-Пикок – старый друг семейства Морроу. Его преподобие заведовал церковью в Мехико.
Покойный Дуайт Морроу был послом в Мехико; это было в то время, когда Энн Морроу и Чарльз Линдберг узнали и полюбили друг друга.
– Я дал согласие встретиться завтра во второй половине дня с адмиралом, его преподобием и командором, – проговорил Линдберг, и слова его прозвучали, как детские стишки. – Я хочу, чтобы вы присутствовали при нашей встрече.
Я свернул на изрытую колеями грунтовую дорогу – это была Федербед-Лейн. Рассвет, словно еще один любопытный экскурсант, начинал проникать сквозь заросли по обе стороны от дороги.
Неожиданно Линдберг задал мне вопрос, и по тону его и виду я понял, что ему очень хотелось спросить меня об этом, но он стеснялся.
– Вы когда-нибудь слышали о человеке по имени Гастон Буллок Минз?
Я насмешливо фыркнул.
– Вы шутите? Разумеется, я слышал о нем. Это самый крупный жулик, который когда-либо жил на свете, причем слово «крупный» я здесь употребляю и в прямом, и в переносном смысле. Чикаго – одно из любимейших мест этого жирного ублюдка, где он обстряпывает свои аферы.
В тихом голосе Линдберга послышались нотки оправдания:
– По моим сведениям, он бывший детектив министерства юстиции.
– Да, он работал на Бернса до того, как Джон Эдгард Гувер начал наводить порядок в своем доме. Гувер, конечно, болван, но не жулик, как Бернс и его мальчики. При администрации Хардинга Гастон Минз был казначеем Огайской банды. Почему, черт возьми, вы меня спрашиваете об этом сукином сыне?
Линдберг несколько мгновений молчал, потом сказал:
– Минз тоже утверждает, что находится в контакте с бандой похитителей.
– О Боже.
– Мне позвонил адмирал Лэнд...
Еще один адмирал!
– ...который приходится мне родственником. Он двоюродный брат моей матери. Как бы там ни было, к нему обратилась миссис Эвелин Уолш Мак-Лин, светская дама из Вашингтона.
– Владелица бриллианта Хоупа?
– Вот именно. Несколько лет назад она потеряла своего сына – неизвестно, имеет ли это отношение к проклятию бриллианта Хоупа, – во всяком случае она сочувственно относится к Энн и моей ситуации. Минз работает на нее.
– Для чего?
– Я не знаю точно. Он прежде выполнял для нее какую-то сыскную работу. Однако через нее он передал сведения, заставившие меня прийти к выводу, что нам не следует отказываться от него.
– Какие сведения?
– Он говорит, что похитители подняли сумму требуемого выкупа с пятидесяти до ста тысяч долларов. Это соответствует, пусть приблизительно, содержанию писем, полученных от «кладбищенского Джона» и его банды.
– А какие еще сведения он передал?
Казалось, Линдберг не знает, рассказывать ему это или нет. Но когда мы подъехали к запертым воротам его имения, он сказал:
– Минз сообщил миссис Мак-Лин, что описание ночного комбинезона в газетах было ложным. – Линдберг указал на сверток, лежащий рядом с ним, но не дотронулся до него. – И он правильно описал комбинезон, который носил Чарли.
– Не кажется ли вам, что добыть эти сведения сейчас не представляет большого труда?
Он нахмурился, но не от гнева. От досады.
Когда мы подъехали к дому, было уже светло. У двери, ведущей в комнату для слуг, нас встретила Энн Линдберг в легком синем халате; на ее бледном лице совсем не было косметики, волосы были туго зачесаны назад. Она выглядела изможденной, но в глазах ее светилась надежда.
Я нес сверток. Линдберг кивнул, и я протянул его ей.
Она вытащила комбинезон и подняла на вытянутых руках перед собой, как нечто драгоценное и в то же время страшное. Потом прижала комбинезон вместе с оберткой к груди, бумага захрустела, один рукав костюмчика повис у нее на плече:
Глаза ее сверкнули, улыбка на ее лице была чертовски трагичной.
– Это его, – сказала она. – Это ночной комбинезон Чарли.
– Это добрый знак, – сказал ей муж, попытавшись улыбнуться. – Значит, похитителям можно верить. Значит, переговоры идут хорошо и близки к завершению.
Продолжая прижимать к себе оберточную бумагу и костюмчик от доктора Дентона, она повторила:
– Это комбинезон Чарли. Это его.
После ее слов сомнений в этом ни у кого больше не могло возникнуть. Слим просто не стал бы их слушать.
Глава 15
Вечером следующего дня Линдберг, Шварцкопф и я встречали большой черный открытый автомобиль, который подкатил на стоянку возле гаража с командным пунктом. На машине были номерные знаки штата Виргиния и небольшой американский флаг на радиоантенне. Из машины вышли три человека.
За рулем был высокий стройный мужчина лет шестидесяти пяти в хорошо сшитом темно-синем костюме под пальто из верблюжьей шерсти; у него было ястребиное лицо с подрезанными седыми усиками, седые волосы аккуратно зачесаны, образуя пробор посередине. На заднем сиденье сидел коренастый лысеющий мужчина в черном лет пятидесяти, его пасторский воротник натирали несколько подбородков, широко поставленные глаза глядели безумным взглядом. Впереди ехал наиболее располагающий к себе участник этой замечательной тройки – крупный, загорелый, мускулистый мужчина с приятным круглым лицом и щегольским котелком на голове;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146
– Недавно, – прервал я молчание, когда черное небо начало сереть, – вы сказали мне, что есть люди помимо профессора, которые могут быть в контакте с похитителями. Вы еще не надумали посвятить меня в эту тайну?
Он ответил почти без раздумий:
– Разумеется, вы должны быть в курсе. Речь идет о гангстерах, а это ваш профиль. Это одна из причин, заставивших меня попросить вас остаться.
Оказалось, что в Норфолке, штат Виргиния, проживает известная в деловых кругах личность, некий командор Джон Хьюз Кертис, к которому обратился какой-то бутлегер и заявил, что является членом банды из шестерых человек, похитивших сына Линдберга.
– Кертис является президентом одной из крупнейших судостроительных компаний Юга, – сказал Линдберг. – У него безупречная репутация. Мне позвонил адмирал Бэрридж, чтобы договориться о моей встрече с Кертисом.
Теперь к бесконечному списку полковников добавились еще и адмирал с командором.
– Адмирал Бэрридж, – пояснил Линдберг, словно в свое оправдание, очевидно заметив насмешливое выражение на моем лице, – командовал крейсером «Мемфис», судном, на котором я вернулся обратно из Парижа.
Он имел в виду свой легендарный одиночный трансатлантический перелет в Париж.
– Кроме того, за Кертиса поручился также его высокопреподобие X. Добсон-Пикок.
Так, теперь в нашем списке был и его преподобие, точнее его высокопреподобие.
– Кто такой этот Пикок?
– Его преподобие Добсон-Пикок – старый друг семейства Морроу. Его преподобие заведовал церковью в Мехико.
Покойный Дуайт Морроу был послом в Мехико; это было в то время, когда Энн Морроу и Чарльз Линдберг узнали и полюбили друг друга.
– Я дал согласие встретиться завтра во второй половине дня с адмиралом, его преподобием и командором, – проговорил Линдберг, и слова его прозвучали, как детские стишки. – Я хочу, чтобы вы присутствовали при нашей встрече.
Я свернул на изрытую колеями грунтовую дорогу – это была Федербед-Лейн. Рассвет, словно еще один любопытный экскурсант, начинал проникать сквозь заросли по обе стороны от дороги.
Неожиданно Линдберг задал мне вопрос, и по тону его и виду я понял, что ему очень хотелось спросить меня об этом, но он стеснялся.
– Вы когда-нибудь слышали о человеке по имени Гастон Буллок Минз?
Я насмешливо фыркнул.
– Вы шутите? Разумеется, я слышал о нем. Это самый крупный жулик, который когда-либо жил на свете, причем слово «крупный» я здесь употребляю и в прямом, и в переносном смысле. Чикаго – одно из любимейших мест этого жирного ублюдка, где он обстряпывает свои аферы.
В тихом голосе Линдберга послышались нотки оправдания:
– По моим сведениям, он бывший детектив министерства юстиции.
– Да, он работал на Бернса до того, как Джон Эдгард Гувер начал наводить порядок в своем доме. Гувер, конечно, болван, но не жулик, как Бернс и его мальчики. При администрации Хардинга Гастон Минз был казначеем Огайской банды. Почему, черт возьми, вы меня спрашиваете об этом сукином сыне?
Линдберг несколько мгновений молчал, потом сказал:
– Минз тоже утверждает, что находится в контакте с бандой похитителей.
– О Боже.
– Мне позвонил адмирал Лэнд...
Еще один адмирал!
– ...который приходится мне родственником. Он двоюродный брат моей матери. Как бы там ни было, к нему обратилась миссис Эвелин Уолш Мак-Лин, светская дама из Вашингтона.
– Владелица бриллианта Хоупа?
– Вот именно. Несколько лет назад она потеряла своего сына – неизвестно, имеет ли это отношение к проклятию бриллианта Хоупа, – во всяком случае она сочувственно относится к Энн и моей ситуации. Минз работает на нее.
– Для чего?
– Я не знаю точно. Он прежде выполнял для нее какую-то сыскную работу. Однако через нее он передал сведения, заставившие меня прийти к выводу, что нам не следует отказываться от него.
– Какие сведения?
– Он говорит, что похитители подняли сумму требуемого выкупа с пятидесяти до ста тысяч долларов. Это соответствует, пусть приблизительно, содержанию писем, полученных от «кладбищенского Джона» и его банды.
– А какие еще сведения он передал?
Казалось, Линдберг не знает, рассказывать ему это или нет. Но когда мы подъехали к запертым воротам его имения, он сказал:
– Минз сообщил миссис Мак-Лин, что описание ночного комбинезона в газетах было ложным. – Линдберг указал на сверток, лежащий рядом с ним, но не дотронулся до него. – И он правильно описал комбинезон, который носил Чарли.
– Не кажется ли вам, что добыть эти сведения сейчас не представляет большого труда?
Он нахмурился, но не от гнева. От досады.
Когда мы подъехали к дому, было уже светло. У двери, ведущей в комнату для слуг, нас встретила Энн Линдберг в легком синем халате; на ее бледном лице совсем не было косметики, волосы были туго зачесаны назад. Она выглядела изможденной, но в глазах ее светилась надежда.
Я нес сверток. Линдберг кивнул, и я протянул его ей.
Она вытащила комбинезон и подняла на вытянутых руках перед собой, как нечто драгоценное и в то же время страшное. Потом прижала комбинезон вместе с оберткой к груди, бумага захрустела, один рукав костюмчика повис у нее на плече:
Глаза ее сверкнули, улыбка на ее лице была чертовски трагичной.
– Это его, – сказала она. – Это ночной комбинезон Чарли.
– Это добрый знак, – сказал ей муж, попытавшись улыбнуться. – Значит, похитителям можно верить. Значит, переговоры идут хорошо и близки к завершению.
Продолжая прижимать к себе оберточную бумагу и костюмчик от доктора Дентона, она повторила:
– Это комбинезон Чарли. Это его.
После ее слов сомнений в этом ни у кого больше не могло возникнуть. Слим просто не стал бы их слушать.
Глава 15
Вечером следующего дня Линдберг, Шварцкопф и я встречали большой черный открытый автомобиль, который подкатил на стоянку возле гаража с командным пунктом. На машине были номерные знаки штата Виргиния и небольшой американский флаг на радиоантенне. Из машины вышли три человека.
За рулем был высокий стройный мужчина лет шестидесяти пяти в хорошо сшитом темно-синем костюме под пальто из верблюжьей шерсти; у него было ястребиное лицо с подрезанными седыми усиками, седые волосы аккуратно зачесаны, образуя пробор посередине. На заднем сиденье сидел коренастый лысеющий мужчина в черном лет пятидесяти, его пасторский воротник натирали несколько подбородков, широко поставленные глаза глядели безумным взглядом. Впереди ехал наиболее располагающий к себе участник этой замечательной тройки – крупный, загорелый, мускулистый мужчина с приятным круглым лицом и щегольским котелком на голове;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146