Ныне разрешение было получено, и монах с удовольствием предвкушал возможность прогуляться в город. Обед за семейным столом с Элин и Хью вместо однообразной строгости монастырской трапезной — это уже само по себе праздник. А разве не славно побродить вдоль реки, поискать Мадога, поболтать о том о сем с рыбаками, да и с самим Ловцом Утопленников? Однако прежде чем уйти из обители, Кадфаэль заглянул к брату Хумилису, чтобы сказать ему, что дело улажено. У постели больного, как обычно, сидел Фиделис, заботливый, внимательный и старавшийся не бросаться в глаза.
— Аббат Радульфус дал тебе разрешение, — заявил Кадфаэль с порога. — А мне он велел сегодня же отправляться в город и поискать Мадога. Так что ежели я договорюсь с лодочником, ты уже завтра сможешь двинуться в путь.
Позади дома Хью Берингара, что возле церкви Святой Марии, имелся небольшой тенистый фруктовый сад, посередине которого был разбит цветник и стояли скамьи, обвитые плющом. На одной из них, вдыхая аромат цветов, сидела Элин Берингар, а поблизости в траве играл ее сынишка Жиль. Малышу еще только к Рождеству должно было исполнится два года, но для своего возраста он был высоким и плотным, твердо стоял на крепеньких ножках и, видно, был похож, на кого-то из отдаленных предков, а не на смуглого худощавого отца и не на стройную белокурую мать. Кожа у мальчика была гораздо светлее, чем у Хью, но темнее, чем у Элин. Головку малыша украшали золотистые кудряшки. В этом кареглазом несмышленыше уже чувствовалась незаурядная сила воли, чем, впрочем, он походил на обоих родителей. Все лето стояла жара, и малыш играл нагишом, отчего с головы до пят почернел, как лесной орех.
Жиль был счастливым обладателем хитроумной игрушки — двух вырезанных из дерева ярко раскрашенных рыцарей с укрепленными на шарнирах конечностями. Стоило подергать за нити, как рыцари начинали приплясывать и рубить друг друга мечами с чрезвычайно кровожадным видом. Констанс, служанке Элин, всецело посвятившей себя заботам о маленьком тиране, пришлось оставить его, чтобы распорядиться о приготовлении обеда, и мальчонка тут же шумно потребовал, чтобы крестный поиграл с ним вместо нее.
Кряхтя и шутливо сетуя на свои старые ноги, Кадфаэль присел на корточки и, взявшись за нити, повел в бой одного из рыцарей. В такого рода искусстве монах поднаторел с тех пор, как у него появился крестник. Он знал — нужно вести себя осторожно. Не приведи Господи, малыш догадается, что крестный ему поддается, — крику не оберешься. Гордый наследник Берингаров считал себя истинным рыцарем и страшно обижался, если кто-то сомневался в том, что он способен одолеть любого в честном бою. Однако, с другой стороны, поражение тоже отнюдь не приводило его в восторг. Так что монаху приходилось проявлять настоящую виртуозность, чтобы крестник не догадался, что ему подыгрывают, и мог гордиться честно одержанной победой.
— Если хочешь поговорить с Хью, придется немного подождать, — промолвила Элин, с улыбкой глядя на сынишку, увлеченно дергавшего за нити, — он вернется домой к обеду. У нас сегодня оленина — Хью решил, что за лето оленей развелось столько, что можно и охоту устроить.
— Ручаюсь, — с усмешкой отозвался Кадфаэль, — что и иные вполне добропорядочные горожане пришли к такому же выводу.
Разговаривая, он не забывал энергично манипулировать нитями, так что меч деревянного рыцаря молотил воздух, как ветряная мельница.
— Что ж тут такого, — улыбнувшись в ответ, сказала Элин, — если простой человек и побалуется олениной, какая в том беда? Хью знает, когда и на что можно закрыть глаза. Пусть и бедняки запасутся хорошим мясом — королю в его нынешнем положении все равно не до оленей. Хотя долго это, наверное, не продлится. — Говоря это, Элин склонилась над своим шитьем, время от времени бросая ласковый взгляд на сидящего на траве голенького малыша, в упоении дергавшего деревянного рыцаря за нити крепкими загорелыми ручками. — Роберта Глостерского все его друзья уговаривают согласиться на обмен, да он и сам понимает, что императрица Матильда без него как без рук. Ему придется уступить.
Кадфаэль наконец устал и отпустил нити. Деревянные рыцари упали в объятия друг друга, а Жиль возмущенно заверещал и задергал нити с удвоенной силой. Пока малыш возился с игрушкой, монах обратился к матери.
— Послушай, Элин, — сказал он серьезно, всматриваясь в нежное лицо молодой женщины, — может статься, что у меня возникнет срочная нужда в твоей помощи. Могу я рассчитывать на то, что если я вдруг заявлюсь к тебе или пришлю весточку и попрошу прийти и принести то, что мне потребуется, ты выполнишь мою просьбу?
— Можешь не сомневаться, — с улыбкой ответила Элин, — когда бы и куда бы ты меня ни позвал, я приду без промедления и принесу все, что ты попросишь. А что ты опять задумал? Или это тайна?
— Пока тайна, — грустно отозвался Кадфаэль. — Не сердись, девочка, я ничего не могу тебе рассказать, потому что и сам покуда блуждаю в потемках, не видя выхода, и даже не уверен, что мне вообще удастся его найти. Но все же может так случиться, что очень скоро мне придется прибегнуть к твоей помощи.
Проказник Жиль, которого вовсе не занимал непонятный разговор старших, тем временем подхватил своих рыцарей и направился к дому, откуда уже доносился дразнящий аромат оленины.
Вскоре из замка прискакал проголодавшийся Хью. Элин подала на стол оленину, и шериф во время обеда с вдумчивым интересом выслушал рассказ монаха обо всем, что происходило в аббатстве.
— Помню, помню, ты сам говорил мне об этом, когда еще не догадывался, кто таков Хумилис на самом деле. Ну что ж, если Мареско родился в Сэлтоне, не мудрено, что ему охота перед смертью взглянуть на родной дом. Жаль, конечно, что он так плох. Боюсь, при жизни он так и не успеет узнать, что на самом деле случилось с пропавшей девушкой. А что касается поездки — почему бы ему и не скрасить свои последние дни? Что он теряет — несколько часов жизни, которая и так ему в тягость? Одно плохо, что мы не можем порадовать его новостями о Джулиане Крус. А хотелось бы утешить напоследок хорошего человека.
— Может, еще и удастся, — промолвил брат Кадфаэль, — коли будет на то воля Господня. А от Николаса из Винчестера ничего новенького не слышно?
— Пока ничего. Да это и не диво — там ведь война прошла, город разорен, окрестности тоже. Трудно отыскать что-либо среди развалин да пепелищ.
— Ну а как твой пленник? — поинтересовался монах. — Не надумал добавить что-нибудь к своему рассказу о поездке в Винчестер?
Хью рассмеялся.
— Этот Гериет — малый не промах и прекрасно понимает, что пока вина не доказана, ему ничего не грозит. Темница, она, конечно, и есть темница, но он, видно, считает, что неплохо устроился:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65