Сам Литвинов Д. И, пригрозил, что если я кому-нибудь о признании Иры проболтаюсь, то мою дочку из института отчислят завтра же, потому что ее на третий курс перевели условно, а у нее с прошлого года два зачета по биологии не сданы, и если я пойду против них, то Неля эти зачеты никогда не сдаст и ее выгонят.
Так Литвиновы меня запугали, и я ушла от них молча, никому ничего не сказав. А потом, когда девочек из роддома забирали, в справке было написано, что их якобы родила Анна Васильевна Литвинова, 1946 года рождения, хотя родила их Богданова Ирина Сергеевна, 1955 года рождения. И хотя поделать я ничего не могла, все-таки совесть у меня пробудилась и стала мучить, так что я написала свое признание и прошу теперь милицию принять меры, чтобы наказать торговцев детьми Литвиновых. Ковалчук At. Ф-20 октября 1973 г." Ну это просто из рук вон!..
– Торговцев детьми, какая патетика! – фыркнула Аня, вертя замусоленный листочек. – Но торговля – не только факт покупки, но и факт продажи. То есть нужны как минимум две стороны. То есть торговлей занимались не только мы с Дмитрием Ивановичем, а также и ты, невинная жертва злодеев Литвиновых. Кстати я, кажется, поняла, почему эта бесстыжая Ковальчук пишет про тысячу рублей. За эту фальшивку ты ей хорошо заплатила, верно? И узнай Ковальчук настоящую цифру, она бы непременно содрала с тебя побольше. Я не ошиблась?
Ирина поджала губы.
– Конечно, не ошиблась! – хохотнула Аня. – Интересно, сколько ты ей дала? Сотню? Мало. Две, три? Неужели пятьсот рублей?! В таком случае, Ирина, ты зря потратилась, потому что… Вот!
Аня ловко рванула листочек надвое, а потом, с особенным наслаждением, раздергала его на мелкие клочки.
– Вот! Вот! Видишь? Вот они, твои пятьсот рублей! Клочки она швырнула Ирке в лицо, но почему-то промахнулась, и они желто-лиловыми хлопьями усеяли стол, даже на личико спящей Сонечки попали. Ирина осторожно сняла клочок с дочкиной щеки и обратила на Аню спокойный взгляд:
– Вы, конечно, понимаете, что Марина Федоровна написала свое заявление в двух экземплярах.
– Какая еще Марина Федоровна? – не поняла Аня.
– Ну эта, – Ирка выпятила подбородок и указала на клочья бумаги, – Ковальчук М.Ф., проживающая… и так далее. Я знала, что вы обязательно порвете один экземпляр, Анна Васильевна!
В Иркиных голубых глазах мелькнуло торжество и Аня вдруг ощутила себя необычайно униженной оттого что ее поведение, оказывается, можно так легко просчитать. И кому? Этой барачной потаскушке с убогим умишком!
О нет… Не столь уж убогим. Ирку они с Димой недооценили, и если Диме-идеалисту это можно простить, то Ане следовало быть умнее. Следовало гораздо раньше понять то, что она поняла только теперь!
– Так вот оно что, – протянула Аня ошеломленно. – Вот оно что! 18 октября – в это время Дмитрий Иванович утрясал наши дела в Хабаровске, а мы с тобой еще жили вместе в Комсомольске, ухаживая за девочками. Значит, ты уходила вовсе не в магазин или прогуляться. Ты встречалась со своей сообщницей, вы вместе сочиняли эту пакость, эту клевету, эту… – Она не нашла слова и только зло мотнула головой. – Однако эта Ковальчук весьма доверчивая особа. Ты могла ее обмануть так же, как обманула нас, как соврала насчет суммы. Тебе ведь ничто не могло помешать взять у нее заявление – в двух экземплярах, ничего не скажешь, ты весьма предусмотрительна! – потом украсть детей – и не вернуться.
И вдруг Аню осенило:
– Ирка! Так ведь когда ты сбежала вместе с близняшками, ты вовсе не собиралась сбегать! Ты нарочно сказала соседке, что идешь на вокзал, чтобы мы тебя поскорее нашли! Ты сделала это, чтобы выманить деньги и поскорее расплатиться со своей сообщницей! Она тебе не отдавала «свидетельство», так ведь? И ты устроила весь этот цирк…
Ого, каким синим пламенем вдруг полыхнули сапфировые (а может, берилловые) Иркины глаза! Аня даже отпрянула.
– Ци-ырк?! – выкрикнула Ирина низким, злобным голосом. – Да почем вам знать, где цирк, а где правда?! Вам-то почем знать?!
– Почем, говоришь? – усмехнулась Аня, чувствуя себя почти счастливой, что пробила наконец брешь в каменной стене Иркиного самообладания. – А по две тысячи рублей! Ты ведь всех меряешь по себе. Ты нам подлянку подстроила, и от нас того же ждала. Вот и вынудила нас срочно с тобой расплатиться. Потом сразу побежала к Ковальчук, отдала ей деньги, взяла «свидетельство» и обратно к нам, а нас и след простыл. Тогда ты кинулась в аэропорт… уж не знаю, как мы тебя не заметили, тварь такую!
– Да, не заметили! – выкрикнула Ирка. – Даже если б вы со мной нос к носу столкнулись, вы б меня не заметили. Потому что не ожидали, что я там окажусь. Потому что вы от меня вообще ничего путевого не ждали, думали, я какое-то жвачное животное, корова, – она вам деток родит, а сама пойдет на луг травку щипать. Ведь так? Так ведь?
– Конечно, – не дрогнув ответила Аня, до боли распрямив плечи (чтоб не сутулиться перед этой дрянью!). – А разве это не правда? Ну чего ты сейчас добиваешься, заявившись сюда и выбросив на ветер кучу денег? Пятьсот, не меньше, захапала Ковальчук, да сто сорок стоит билет до Горького, да еще обратно лететь…
– Обратно? – вскинула брови Ирина. – С чего вы взяли, что я полечу обратно? Нет, я решила на Дальний Восток не возвращаться. У меня в городе Северолуцке Московской области бабушка двоюродная живет, я к ней давно хотела переехать, да она такая зловредная старуха, не хотела меня принимать, говорила, ты мне на шею сядешь и ноги свесишь, а теперь, когда я приеду к ней с деньгами, так она для меня все сделает и с ребенком станет нянчиться…
– С каким ребенком? – воскликнула изумленная Аня. – Ты что, опять беременная? Когда успела? От кого?!
Ирина мгновение люто смотрела на нее в упор, и вдруг ее гневно сдвинутые брови разошлись, а по ярким губам проползла ленивая усмешка:
– От кого, спрашиваете? А вы пораскиньте мозгами, Анна Васильевна!
И ее прекрасные глаза, подернувшись нежной поволокой, медленно обратились на Диму.
– Музей грабить?! Ну уж… – недоверчиво протянул Леший, оборачиваясь на Струмилина как бы за поддержкой. А тот встревоженно смотрел на Соню и думал, что непросто пришлось бы ему, встреться он с этой женщиной, когда друг его Костя Аверьянов был еще жив.
«Опоили меня, что ли? – подумал почти испуганно. – Ладно, в абрикосовом компоте – амигдалин, а в чай что подсыпано? Приворотные зелья?»
По счастью, у Лешего голова осталась трезвой.
– Ну, как бы там ни было, Лиде в этом деле явно не повезло, – сказал он с теми интонациями, с какими произносят речи на траурных митингах. – Даже если все случилось так, как ты говоришь, она попалась каким-то негодяям и была убита, не осуществив своего замысла.
– Но ведь она действовала не одна, – возразила Соня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
Так Литвиновы меня запугали, и я ушла от них молча, никому ничего не сказав. А потом, когда девочек из роддома забирали, в справке было написано, что их якобы родила Анна Васильевна Литвинова, 1946 года рождения, хотя родила их Богданова Ирина Сергеевна, 1955 года рождения. И хотя поделать я ничего не могла, все-таки совесть у меня пробудилась и стала мучить, так что я написала свое признание и прошу теперь милицию принять меры, чтобы наказать торговцев детьми Литвиновых. Ковалчук At. Ф-20 октября 1973 г." Ну это просто из рук вон!..
– Торговцев детьми, какая патетика! – фыркнула Аня, вертя замусоленный листочек. – Но торговля – не только факт покупки, но и факт продажи. То есть нужны как минимум две стороны. То есть торговлей занимались не только мы с Дмитрием Ивановичем, а также и ты, невинная жертва злодеев Литвиновых. Кстати я, кажется, поняла, почему эта бесстыжая Ковальчук пишет про тысячу рублей. За эту фальшивку ты ей хорошо заплатила, верно? И узнай Ковальчук настоящую цифру, она бы непременно содрала с тебя побольше. Я не ошиблась?
Ирина поджала губы.
– Конечно, не ошиблась! – хохотнула Аня. – Интересно, сколько ты ей дала? Сотню? Мало. Две, три? Неужели пятьсот рублей?! В таком случае, Ирина, ты зря потратилась, потому что… Вот!
Аня ловко рванула листочек надвое, а потом, с особенным наслаждением, раздергала его на мелкие клочки.
– Вот! Вот! Видишь? Вот они, твои пятьсот рублей! Клочки она швырнула Ирке в лицо, но почему-то промахнулась, и они желто-лиловыми хлопьями усеяли стол, даже на личико спящей Сонечки попали. Ирина осторожно сняла клочок с дочкиной щеки и обратила на Аню спокойный взгляд:
– Вы, конечно, понимаете, что Марина Федоровна написала свое заявление в двух экземплярах.
– Какая еще Марина Федоровна? – не поняла Аня.
– Ну эта, – Ирка выпятила подбородок и указала на клочья бумаги, – Ковальчук М.Ф., проживающая… и так далее. Я знала, что вы обязательно порвете один экземпляр, Анна Васильевна!
В Иркиных голубых глазах мелькнуло торжество и Аня вдруг ощутила себя необычайно униженной оттого что ее поведение, оказывается, можно так легко просчитать. И кому? Этой барачной потаскушке с убогим умишком!
О нет… Не столь уж убогим. Ирку они с Димой недооценили, и если Диме-идеалисту это можно простить, то Ане следовало быть умнее. Следовало гораздо раньше понять то, что она поняла только теперь!
– Так вот оно что, – протянула Аня ошеломленно. – Вот оно что! 18 октября – в это время Дмитрий Иванович утрясал наши дела в Хабаровске, а мы с тобой еще жили вместе в Комсомольске, ухаживая за девочками. Значит, ты уходила вовсе не в магазин или прогуляться. Ты встречалась со своей сообщницей, вы вместе сочиняли эту пакость, эту клевету, эту… – Она не нашла слова и только зло мотнула головой. – Однако эта Ковальчук весьма доверчивая особа. Ты могла ее обмануть так же, как обманула нас, как соврала насчет суммы. Тебе ведь ничто не могло помешать взять у нее заявление – в двух экземплярах, ничего не скажешь, ты весьма предусмотрительна! – потом украсть детей – и не вернуться.
И вдруг Аню осенило:
– Ирка! Так ведь когда ты сбежала вместе с близняшками, ты вовсе не собиралась сбегать! Ты нарочно сказала соседке, что идешь на вокзал, чтобы мы тебя поскорее нашли! Ты сделала это, чтобы выманить деньги и поскорее расплатиться со своей сообщницей! Она тебе не отдавала «свидетельство», так ведь? И ты устроила весь этот цирк…
Ого, каким синим пламенем вдруг полыхнули сапфировые (а может, берилловые) Иркины глаза! Аня даже отпрянула.
– Ци-ырк?! – выкрикнула Ирина низким, злобным голосом. – Да почем вам знать, где цирк, а где правда?! Вам-то почем знать?!
– Почем, говоришь? – усмехнулась Аня, чувствуя себя почти счастливой, что пробила наконец брешь в каменной стене Иркиного самообладания. – А по две тысячи рублей! Ты ведь всех меряешь по себе. Ты нам подлянку подстроила, и от нас того же ждала. Вот и вынудила нас срочно с тобой расплатиться. Потом сразу побежала к Ковальчук, отдала ей деньги, взяла «свидетельство» и обратно к нам, а нас и след простыл. Тогда ты кинулась в аэропорт… уж не знаю, как мы тебя не заметили, тварь такую!
– Да, не заметили! – выкрикнула Ирка. – Даже если б вы со мной нос к носу столкнулись, вы б меня не заметили. Потому что не ожидали, что я там окажусь. Потому что вы от меня вообще ничего путевого не ждали, думали, я какое-то жвачное животное, корова, – она вам деток родит, а сама пойдет на луг травку щипать. Ведь так? Так ведь?
– Конечно, – не дрогнув ответила Аня, до боли распрямив плечи (чтоб не сутулиться перед этой дрянью!). – А разве это не правда? Ну чего ты сейчас добиваешься, заявившись сюда и выбросив на ветер кучу денег? Пятьсот, не меньше, захапала Ковальчук, да сто сорок стоит билет до Горького, да еще обратно лететь…
– Обратно? – вскинула брови Ирина. – С чего вы взяли, что я полечу обратно? Нет, я решила на Дальний Восток не возвращаться. У меня в городе Северолуцке Московской области бабушка двоюродная живет, я к ней давно хотела переехать, да она такая зловредная старуха, не хотела меня принимать, говорила, ты мне на шею сядешь и ноги свесишь, а теперь, когда я приеду к ней с деньгами, так она для меня все сделает и с ребенком станет нянчиться…
– С каким ребенком? – воскликнула изумленная Аня. – Ты что, опять беременная? Когда успела? От кого?!
Ирина мгновение люто смотрела на нее в упор, и вдруг ее гневно сдвинутые брови разошлись, а по ярким губам проползла ленивая усмешка:
– От кого, спрашиваете? А вы пораскиньте мозгами, Анна Васильевна!
И ее прекрасные глаза, подернувшись нежной поволокой, медленно обратились на Диму.
– Музей грабить?! Ну уж… – недоверчиво протянул Леший, оборачиваясь на Струмилина как бы за поддержкой. А тот встревоженно смотрел на Соню и думал, что непросто пришлось бы ему, встреться он с этой женщиной, когда друг его Костя Аверьянов был еще жив.
«Опоили меня, что ли? – подумал почти испуганно. – Ладно, в абрикосовом компоте – амигдалин, а в чай что подсыпано? Приворотные зелья?»
По счастью, у Лешего голова осталась трезвой.
– Ну, как бы там ни было, Лиде в этом деле явно не повезло, – сказал он с теми интонациями, с какими произносят речи на траурных митингах. – Даже если все случилось так, как ты говоришь, она попалась каким-то негодяям и была убита, не осуществив своего замысла.
– Но ведь она действовала не одна, – возразила Соня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93