Но вопрос застал Родриго врасплох.
— Если отец не собирался позволить мне стать монахиней, почему ты сказал тогда в сарае, когда доили коров, что с годами я пойму, какие они глупые и упрямые? Как будто я собиралась провести всю жизнь в обители?
Глава 23
Ритм его дыхания изменился почти незаметно. Она бы и не почувствовала, если бы губы Родриго не касались нежной кожи щеки. Он сжал ее чуть крепче, потом отстранился и заглянул в глаза.
— Ты ведь преднамеренно позволил мне поверить, что я могу стать монахиней. Почему не сказал правду?
— Ты не спрашивала. А в чем дело? Если бы спросила, я бы ответил, — Родриго насторожился. — А ты бы рассердилась.
— Все это время ты старался втереться ко мне в доверие, обманывал! — ее глаза потускнели от боли. — Всегда ли ты говоришь мне правду, Родриго да Валенти? Например, когда утверждаешь, что любишь? Любишь меня с тех пор…
— Что-то не припомню, чтобы «втирался» к кому-то в доверие, — перебил он. — Никогда. И я не лгал тебе, Джульетта. Но есть вещи, о которых лучше не говорить.
— Тогда вы лжете, сеньор. Умолчание — тоже ложь.
— Джульетта…
Она вырвалась из объятий Родриго и повернулась спиной.
— Если бы ты действительно любил меня, то не обманывал бы. Ты бы отвел меня к отцу, а не в Санта-Лючию. Убедил бы, что…
— Что… Что я не убивал Марио ди Корсини? Что я не незаконнорожденный, который и коснуться тебя не смеет? Что я бы скорее умер, чем признался кому-либо, что мы встретились возле табора в ту ночь? — он в отчаянии покачал головой, но она этого не видела. — Очень сомневаюсь.
— Поэтому позволил мне пойти в это ужасное место… — Джульетта обернулась, начиная кое-что понимать. — Конечно! Лучше выйти замуж за кого угодно, хоть за первого встречного, чем провести жизнь в Санта-Лючии!
Родриго шагнул к жене.
— Ты сама решила сбежать в обитель… Идея была не моя… и не твоего отца. Ты пожинала плоды собственных поступков. А я думал, что несколько месяцев в монастыре очень пойдут тебе на пользу.
— Если ты так обо мне думал, как ты мог любить меня?
— Идеальных людей нет. Может, я глупее других, но, если хочешь всю правду, я хотел научить тебя смирению.
Скрипнула дверь, и в комнату вбежал Бо. Как будто чувствуя ее настроение, щенок подбежал сначала к Джульетте. Девушка присела и зарылась лицом в густую белую шерстку, приятно остудившую разгоряченные щеки.
Научить смирению! Боже, да он такой же самодовольный и своевольный, как все мужчины! Как отец! Какое унижение девушка перенесла там, в сарае, с этими проклятыми коровами… и все это время он смеялся над ней, глядя, как проходит урок смирения. Такой великодушный, даже помог. Знал — в конце концов получит то, что хочет.
Слезы навернулись на глаза, хорошо, что из-за Бо их не видно. Образ Родриго — нежного, милого, достойного человека, которого она полюбила, — вдруг разлетелся вдребезги.
— Джульетта, — голос прозвучал совсем рядом, — ты неблагоразумна, cara, — подошел, погладил по волосам. Значит, готов уступить, уладить недоразумение. Однако гордость не позволяла, перед глазами стояло одно: она в замызганной рясе, грязных от навоза башмаках, в углу валяется смятый апостольник — свидетельство унизительной борьбы с четырьмя коровами за молоко ради скудного ужина.
А все потому, что он хотел научить ее смирению.
Чего ты хочешь, Джульетта? Прожить свою жизнь здесь? Без детей? Без любви и помощи мужа, всю оставшуюся жизнь? — вот что он спросил.
Он твердил ей эти слова, все время зная, что в мае она станет его женой.
И ее глупый ответ: «Я невеста Господа».
Джульетту захлестнул стыд, открыл старые раны, отбросил благоразумие.
— Ты все распланировал с той самой первой встречи. Любой благородный человек отвел бы меня в Кас-телло Монтеверди, а не занимался тем, чем ты… А ты!
— Мы занимались этим вместе, — его голос прозвучал тихо, напряженно, и не будь Джульетта так погружена в свое горе, то услышала бы в нем почтительность и глубину чувств.
Но она не слышала.
— Благородный человек…
Родриго больше не мог это переносить. Если бы такие слова говорил кто-то другой, но Джульетта… опять. Он оборвал ее.
— А ты, как я припоминаю, настоящая дама.
Его резкий тон хлестнул, как кнут. К подобному сарказму Джульетта не привыкла.
А следовало бы.
Но ответ Родриго только подстегнул ее, добавил масла в огонь. Джульетта поднялась, встала к мужу лицом, все чувства отступили перед подобным унижением.
Она обвиняюще подняла дрожащий палец.
— Да ты всего лишь приспособленец! Незаконнорожденный цыган, которому повезло втереться в доверие к моему отцу!
Джульетта испытала злобное удовлетворение от своих слов, будто нанеся точный удар. А в голове уже была другая мысль.
— Теперь я знаю, ты женился на мне по тому, что боялся потерять, да, но дело вовсе не в любви! Ты запаниковал. Рассчитывал на приличное приданое, престиж — а тут все уходит из-под носа.
Родриго подумал, что все время боялся этого, надеясь, что нынешние отношения отодвинут былое непонимание.
Но такого гнева не предвидел. Конечно, он знал, что Данте никогда не позволит дочери стать монахиней. И если девушка считала иначе, то заблуждалась. А теперь обвиняет его в собственной доверчивости.
Да, кажется, он сильно ошибся, полагая, что они могут быть счастливы, несмотря на все препятствия. Никогда ему не завоевать ее любви, она всегда будет возводить между ними стены, потому что считает его недостойным себя.
В последней отчаянной попытке Родриго тихо спросил:
— А если я попрошу у тебя прощения за обман? — он мысленно воззвал к Богу, надеясь, что жена примет извинение.
— Это включает и попытку преподать мне урок смирения?
Валенти покачал головой, помрачнел, чувствуя, что проиграл.
— Ты, разумеется, права. Во всем. Утром я уезжаю во Флоренцию, а ты можешь обратиться к отцу… аннулировать наш брак, если хочешь именно этого. Отец Антуан может сказать, что мы обвенчались по его настоянию. Это все решит.. Мы поженились… под принуждением, — голос дрогнул. — Не хочу жить с женой, постоянно упрекающей меня низким происхождением.
Родриго повернулся и вышел, за ним бежал Бо.
Когда дверь за ними закрылась, гнев Джульетты стал уступать место недоумению. Никогда он так не сердился, никогда не обращался с ней так официально, даже раньше, когда она говорила ему прямо в лицо недобрые слова.
Она бросилась на кровать, зарылась лицом в подушку и дала волю слезам. Как он мог так ее обмануть? Она рыдала, разжигая в себе гнев как защиту от неожиданных действий мужа. Какой наглец! Посоветовал обратиться к отцу за аннулированием брака! Как будто ни этот брак, ни она сама никогда для него ничего не значили. Женился под принуждением!
Что ж, пусть себе веселится, занимается своими condottieri.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89