Да, вожделение выделывает с мужчинами странные штуки, размышляла она. Впрочем, с женщинами тоже.
Родриго застонал, его голова слегка шевельнулась. Лукреция смочила губы пленника влажной тряпкой. К воде примешано снотворное. Дотрагиваться до этих прекрасно очерченных губ было приятно. Но внезапная вспышка желания, испугавшая и ошеломившая женщину, заставила ее прекратить это занятие.
Придя в себя, она пробормотала:
— Пока все хорошо, mio bello condottiere, но если ты не поведешь себя так, как я хочу… у меня припасено для тебя кое-что особенное, — Лукреция улыбнулась. — Смертельный подарок, на который я случайно наткнулась на mercato, контрабандно завезенный с острова Мурано. Интересно, какой бедняга отдал жизнь, чтобы мне досталась столь изысканная вещь?
Тихо, как привидение, вошел отец Доменико и встал возле нее. Высокий мужчина с правильными чертами лица и покладистым характером. Точнее, был таким, пока Лукреция не раздула уголья давно погасших страстей, под которыми таился костер неукротимых желаний.
Растрачивает себя понапрасну в монастыре, подумала она. Но это его проблемы.
Лукреция поднялась, и монах тихо спросил:
— Вы готовы?
Она кивнула. Жаль, что нет времени позабавиться с Родриго да Валенти, хотя для таких утех нужно, чтобы он был в сознании.
— Нужна повязка на глаза и кляп.
— Хорошо. Его жеребец запряжен в повозку…
Лукреция с яростью набросилась на него.
— Идиот! Жеребец выдаст нас прежде, чем мы доберемся до ворот города! Таких дорогих коней не впрягают в повозки!
Отец Доменико на мгновение обиделся.
— Я не глуп, сестра, и уже темно. Нужно всего лишь проехать мимо стражников у ворот, — он усмехнулся. — И может, вы почувствуете себя лучше, когда узнаете, что немного грязи, подрезанная грива и попона на спине превратили скакуна в старую заезженную клячу. А что до его высоких качеств… — монах хитро улыбнулся. — Ему дали снадобье вроде того, которым вы потчуете его хозяина. Правда, коня можно использовать. Медлительность объяснима возрастом. А вот за городом, на дороге, вы оцените его силу.
Лукреция повернулась к Доменико спиной и принялась засовывать в рот Валенти кляп, но почувствовала, как жадная рука монаха скользит по ее спине, ласкает грудь.
— Не сейчас! — резко предупредила она и завязала Родриго глаза. От ее неосторожного прикосновения раненый застонал. Отец Доменико помог посадить condottiere.
— Посмотрите, есть ли кто в коридоре.
Она подняла капюшон и приоткрыв дверь, выглянула. Отец Доменико взвалил Родриго на, плечо, крякнув от напряжения. Лукреция обернулась и увидела, что ее сообщник покачивается под тяжестью ноши.
— С виду не такой тяжелый, — пробормотал он сквозь зубы.
— А чего ты хотел от condottiere? — прошептала она, пока монах протискивался в дверь.
Что он пробормотал в ответ, Лукреция уже не слушала. Они бесшумно проследовали по коридору.
* * *
Уже наступил комендантский час, поэтому Марко старался держаться в тени. Он знал, что Родриго спрятан под соломой в повозке, между деревянными бочками с вином и медом. Главное — узнать, жив ли он. Ради госпожи Джульетты хотелось, чтобы был жив. После того как Марко встретился и поговорил с Маддаленой, он согласился вернуться во Флоренцию и, по возможности, помочь.
Так что когда двухколесная повозка медленно проехала мимо его укрытия неподалеку от Сан-Марко, молодой человек, пригнувшись, рванул за ней. Парой прыжков догнав экипаж, ухватился за задник, подтянулся и неслышно перевалился через борт. Стараясь не удариться головой о бочку, зарылся в солому.
Конечно, ничего не было видно, но бочки не двигались, вероятно, закрепленные колодками. Он протянул руку и наткнулся на человеческое тело. Теплое, грудь поднимается — значит жив. Марко нащупал лицо Валенти, что-то липкое, наверное, кровь.
— Родриго? — шепнул он в самое ухо пленника. — Ты меня слышишь? Это я, Марко.
Ответа не было.
Повозку тряхнуло, вероятно, колесо попало на камень. Рука Марко соскользнула на грудь Родриго. Тот застонал от боли, а Марко мысленно воззвал к небесам, чтобы бочки не сорвались. Иначе их обоих придавит или ранит. А то и сомнет.
Итак, что же делать? Можно, пользуясь внезапностью, убить обоих монахов, но, судя по всему, сейчас они приближаются к городским воротам. В случае неудачи, если поймают — верная смерть. Чего еще ожидать простому Zingaro, осмелившемуся убить двоих так называемых служителей Бога, хотя заняты они вовсе не благочестивым делом.
И потом, полночь только-только миновала, и городские ворота до утра будут закрыты. Следовательно, если только у Маддалены и Карло нет пропуска, позволяющего войти в город ночью, он просидит здесь, как в ловушке, до утра, поджидая их возле Сан-Марко.
Нет, их нужно ждать за городом, возле ворот, расположенных у дороги к Монтеверди — это самое верное. Порта Романа, Dio, довольно далеко!
Что бы он ни решил, нужно поспешить. Они уже подъезжают к воротам.
* * *
Рот был заполнен чем-то сухим, невозможно даже шевельнуть языком. Иногда его встряхивало, боль раскалывала голову, и все остальное отступало. Вокруг была абсолютная темнота, он лежал на спине в соломе и, насколько мог судить, находился в каком-то движущемся экипаже.
Родриго попытался вспомнить, как очутился в таком плачевном положении: в сознании мелькнул образ Джироламо Савонаролы… он выходит за монахом в коридор и… Вспомнить до конца не удалось — повозка подскочила в очередной раз, и сознание помутилось от боли. Рядом кто-то зашевелился, рука упала ему на грудь.
Наверное, охранник, подумал он и решил не двигаться. А может, еще один пленник, даже труп, чья рука случайно упала от толчка.
— Валенти, мне нужно уходить, — голос прозвучал у самого уха. Определенно, это теплое дыхание не может принадлежать трупу, да и голос знакомый. Родриго попытался что-нибудь сказать, но из пересохшего рта вырвалось только мычание. Конечно, во рту кляп.
Веревки на руках ослабли и упали, перерезанные кинжалом, потом были освобождены ноги. Наконец снята повязка, удерживающая кляп, хотя от боли он чуть не потерял сознание.
— Не геройствуй понапрасну, Валенти, — определенно, это голос Марко, — если только они не попытаются тебя убить. Ты не в том состоянии, насколько я понимаю. Мы вернемся…
— Ма-а-ар-ко, — прошептал Родриго, но зашуршала солома: цыган уже откатился к борту повозки. А потом то ли исчез, то ли затих.
Что ж, по крайней мере, он свободен от пут. А в башмаке спрятан небольшой кинжал… так надеялся Родриго.
Если бы только восстановить способность двигаться. Конечно, они чем-то опоили его: голова соображает медленно, восприятие неясное и причина, конечно, не только в ударе. Догадка превратилась в уверенность, когда, облизав губы, он ощутил странную горечь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
Родриго застонал, его голова слегка шевельнулась. Лукреция смочила губы пленника влажной тряпкой. К воде примешано снотворное. Дотрагиваться до этих прекрасно очерченных губ было приятно. Но внезапная вспышка желания, испугавшая и ошеломившая женщину, заставила ее прекратить это занятие.
Придя в себя, она пробормотала:
— Пока все хорошо, mio bello condottiere, но если ты не поведешь себя так, как я хочу… у меня припасено для тебя кое-что особенное, — Лукреция улыбнулась. — Смертельный подарок, на который я случайно наткнулась на mercato, контрабандно завезенный с острова Мурано. Интересно, какой бедняга отдал жизнь, чтобы мне досталась столь изысканная вещь?
Тихо, как привидение, вошел отец Доменико и встал возле нее. Высокий мужчина с правильными чертами лица и покладистым характером. Точнее, был таким, пока Лукреция не раздула уголья давно погасших страстей, под которыми таился костер неукротимых желаний.
Растрачивает себя понапрасну в монастыре, подумала она. Но это его проблемы.
Лукреция поднялась, и монах тихо спросил:
— Вы готовы?
Она кивнула. Жаль, что нет времени позабавиться с Родриго да Валенти, хотя для таких утех нужно, чтобы он был в сознании.
— Нужна повязка на глаза и кляп.
— Хорошо. Его жеребец запряжен в повозку…
Лукреция с яростью набросилась на него.
— Идиот! Жеребец выдаст нас прежде, чем мы доберемся до ворот города! Таких дорогих коней не впрягают в повозки!
Отец Доменико на мгновение обиделся.
— Я не глуп, сестра, и уже темно. Нужно всего лишь проехать мимо стражников у ворот, — он усмехнулся. — И может, вы почувствуете себя лучше, когда узнаете, что немного грязи, подрезанная грива и попона на спине превратили скакуна в старую заезженную клячу. А что до его высоких качеств… — монах хитро улыбнулся. — Ему дали снадобье вроде того, которым вы потчуете его хозяина. Правда, коня можно использовать. Медлительность объяснима возрастом. А вот за городом, на дороге, вы оцените его силу.
Лукреция повернулась к Доменико спиной и принялась засовывать в рот Валенти кляп, но почувствовала, как жадная рука монаха скользит по ее спине, ласкает грудь.
— Не сейчас! — резко предупредила она и завязала Родриго глаза. От ее неосторожного прикосновения раненый застонал. Отец Доменико помог посадить condottiere.
— Посмотрите, есть ли кто в коридоре.
Она подняла капюшон и приоткрыв дверь, выглянула. Отец Доменико взвалил Родриго на, плечо, крякнув от напряжения. Лукреция обернулась и увидела, что ее сообщник покачивается под тяжестью ноши.
— С виду не такой тяжелый, — пробормотал он сквозь зубы.
— А чего ты хотел от condottiere? — прошептала она, пока монах протискивался в дверь.
Что он пробормотал в ответ, Лукреция уже не слушала. Они бесшумно проследовали по коридору.
* * *
Уже наступил комендантский час, поэтому Марко старался держаться в тени. Он знал, что Родриго спрятан под соломой в повозке, между деревянными бочками с вином и медом. Главное — узнать, жив ли он. Ради госпожи Джульетты хотелось, чтобы был жив. После того как Марко встретился и поговорил с Маддаленой, он согласился вернуться во Флоренцию и, по возможности, помочь.
Так что когда двухколесная повозка медленно проехала мимо его укрытия неподалеку от Сан-Марко, молодой человек, пригнувшись, рванул за ней. Парой прыжков догнав экипаж, ухватился за задник, подтянулся и неслышно перевалился через борт. Стараясь не удариться головой о бочку, зарылся в солому.
Конечно, ничего не было видно, но бочки не двигались, вероятно, закрепленные колодками. Он протянул руку и наткнулся на человеческое тело. Теплое, грудь поднимается — значит жив. Марко нащупал лицо Валенти, что-то липкое, наверное, кровь.
— Родриго? — шепнул он в самое ухо пленника. — Ты меня слышишь? Это я, Марко.
Ответа не было.
Повозку тряхнуло, вероятно, колесо попало на камень. Рука Марко соскользнула на грудь Родриго. Тот застонал от боли, а Марко мысленно воззвал к небесам, чтобы бочки не сорвались. Иначе их обоих придавит или ранит. А то и сомнет.
Итак, что же делать? Можно, пользуясь внезапностью, убить обоих монахов, но, судя по всему, сейчас они приближаются к городским воротам. В случае неудачи, если поймают — верная смерть. Чего еще ожидать простому Zingaro, осмелившемуся убить двоих так называемых служителей Бога, хотя заняты они вовсе не благочестивым делом.
И потом, полночь только-только миновала, и городские ворота до утра будут закрыты. Следовательно, если только у Маддалены и Карло нет пропуска, позволяющего войти в город ночью, он просидит здесь, как в ловушке, до утра, поджидая их возле Сан-Марко.
Нет, их нужно ждать за городом, возле ворот, расположенных у дороги к Монтеверди — это самое верное. Порта Романа, Dio, довольно далеко!
Что бы он ни решил, нужно поспешить. Они уже подъезжают к воротам.
* * *
Рот был заполнен чем-то сухим, невозможно даже шевельнуть языком. Иногда его встряхивало, боль раскалывала голову, и все остальное отступало. Вокруг была абсолютная темнота, он лежал на спине в соломе и, насколько мог судить, находился в каком-то движущемся экипаже.
Родриго попытался вспомнить, как очутился в таком плачевном положении: в сознании мелькнул образ Джироламо Савонаролы… он выходит за монахом в коридор и… Вспомнить до конца не удалось — повозка подскочила в очередной раз, и сознание помутилось от боли. Рядом кто-то зашевелился, рука упала ему на грудь.
Наверное, охранник, подумал он и решил не двигаться. А может, еще один пленник, даже труп, чья рука случайно упала от толчка.
— Валенти, мне нужно уходить, — голос прозвучал у самого уха. Определенно, это теплое дыхание не может принадлежать трупу, да и голос знакомый. Родриго попытался что-нибудь сказать, но из пересохшего рта вырвалось только мычание. Конечно, во рту кляп.
Веревки на руках ослабли и упали, перерезанные кинжалом, потом были освобождены ноги. Наконец снята повязка, удерживающая кляп, хотя от боли он чуть не потерял сознание.
— Не геройствуй понапрасну, Валенти, — определенно, это голос Марко, — если только они не попытаются тебя убить. Ты не в том состоянии, насколько я понимаю. Мы вернемся…
— Ма-а-ар-ко, — прошептал Родриго, но зашуршала солома: цыган уже откатился к борту повозки. А потом то ли исчез, то ли затих.
Что ж, по крайней мере, он свободен от пут. А в башмаке спрятан небольшой кинжал… так надеялся Родриго.
Если бы только восстановить способность двигаться. Конечно, они чем-то опоили его: голова соображает медленно, восприятие неясное и причина, конечно, не только в ударе. Догадка превратилась в уверенность, когда, облизав губы, он ощутил странную горечь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89