В глубине ее сознания даже мелькнула мысль: «Еще немного, и я просто выброшу эти бриллианты!»
Ее мысли сосредоточились на нем и его горячих губах, руках, теле, разжигавших в ней пламя страсти. Она хотела этого давно, казалось, всю жизнь, и больше не могла сопротивляться.
Ее губы оторвались от его губ и стали покрывать поцелуями его скулы, уши, шею. Дженива чувствовала удивительный вкус и запах, от которых из ее горла вырывались урчащие звуки удовольствия.
Шейный платок мешал ей, и она, выдернув бриллиантовую булавку, отбросила ее в сторону, а затем развязала узел и стянула с его шеи длинную полоску шелка и дорогих кружев. Раздевать, целовать, чувствовать горячую кожу, вдыхать его — единственного мужчину, доводившего ее до экстаза, — вот чего ей сейчас хотелось больше всего.
Пока маркиз смеялся и что-то шептал, лаская ее, Дженива вытащила рубашку из его панталон, и он, отступив, через голову снял и отбросил ее.
Чтобы удержать, она положила ладони на его плоские соски и стала любоваться им.
— Даже для женщины, видевшей не одну обнаженную мужскую грудь, твоя выглядит великолепно.
— В самом деле? — Он тоже положил руки ей на грудь. — И ты не разочаровываешь меня, pandolcetta.
Пока они целовались, Эш с ловкостью опытного развратника расстегнул ее одежды. От прикосновения его рук платье соскользнуло с плеч, а развязанные нижние юбки упали на пол. Она оставалась лишь в корсете поверх сорочки, и он провел руками по ее бедрам.
— Ты поразительно хороша, Дженни.
— Я хочу быть такой. Для тебя.
Словно изголодавшись, Дженива была готова съесть его целиком. Вот она, минута предвкушения!
Дженива стояла неподвижно, пока Эш искал в ее волосах шпильки и вынимал их, распуская волосы и наблюдая за тем, как они рассыпаются по плечам. Затем он зарылся в них лицом, и его дыхание стало походить на дыхание человека, вынырнувшего из воды.
Они сплели объятия, она — целуя его крепкую шею, а он — сжимая ее тяжело дышащую грудь. Затем, подняв Джениву на руки, Эш откинул покрывала и положил ее на гладкие простыни, продолжая пристальным горящим взглядом смотреть на нее.
Судя по тому, какой у него был вид, она могла представить, как выглядит сама: смеющаяся, растрепанная, полуголая и сходящая с ума от желания. Медленно, наслаждаясь каждым возбужденным взглядом этих глаз с тяжелыми веками, она расстегивала корсет, пока не обнажились ее полные груди, чуть прикрытые тонким шелком сорочки.
Эш не отрываясь смотрел на них, и она положила их на свои ладони и предложила ему. Он опустился на нее, упираясь локтями, и взял в губы один сосок, затем другой.
Горячая волна пробежала по бедрам Дженивы, сладостной болью отдалась внутри ее тела, и она требовательно прижалась к нему.
На мгновение в ее душе шевельнулась тревога. Слишком поздно, слишком поздно, теперь она уже не лишит себя этого, даже под угрозой виселицы.
Эш встал над ней на колени, сдвигая вверх сорочку и раскрывая ее наготу. Еще ни один мужчина не видел Джениву голой, но его полный страсти восхищенный взгляд убеждал, что так и должно быть. Она помогла снять с себя сорочку, затем легла на спину, предоставляя делать с ней все, что он пожелает. Сегодня она будет принадлежать ему, и точка.
Потрясающе прекрасный в свете камина и свечей, Эшарт расстегнул уже натянувшиеся в паху бархатные панталоны и медленно раздвинул ширинку, с улыбкой наблюдая, как Дженива глотнула воздух и облизнула пересохшие губы.
Она повернулась и посмотрела на него.
— Статуи Родгара позавидуют тебе! Эшарт рассмеялся:
— Может быть, я и тверд как камень, но, поверь, далеко не холоден.
Когда он лег рядом с ней, Дженива заметила что разделась не до конца: чулки все еще оставались на ней, и она потянулась к черной подвязке…
— Оставь их! — хриплым голосом приказал Эш.
Он опустился на нее, прижав ее руки к подушке, и приник губами сначала к одной, а потом и к другой груди. Ее тело, лишенное свободы, с неудержимой силой выгибалось под ним. Продолжая ласкать соски, Эш коленом раздвинул ее ноги, заставляя раскрыться…
Дженива радостно отдавалась ему, беспокоясь лишь, что ее девственность, возможно, несколько испортит это наслаждение.
Она услышала собственный гортанный требовательный голос и почувствовала, как откликается его тело на бушующую в ней страсть.
Она повторяла: «Скорее, скорее…» — и вдруг вскрикнула: «Да!» — когда он резко и глубоко вошел в нее.
Что это было, укол? А может, совсем ничего? Ее тело слилось с его телом. Теперь они соединились друг с другом, чего Дженива так жаждала.
Он вышел из нее и затем проник еще глубже, и так повторялось снова и снова. Пораженная его силой, Дженива растерялась на мгновение, но почти сразу подхватила его ритм, наслаждаясь и входя в экстаз от этих быстрых скользящих движений, не доставлявших ничего, кроме чистого ослепляющего наслаждения.
Когда она подумала, что достигла его предела, Эш сумел возбудить ее так, что ей показалось, будто пламя вспыхнуло в голове, заставляя забыть обо всем, кроме его тела, слившегося с ней.
Затем Эш содрогнулся и расслабился.
Огненные звезды все еще вспыхивали в голове, и Дженива впилась зубами в его плечо. Она отпустила Эша, только когда они медленно опустились на постель, и он еще долго лежал на ней, обмякшей, обессиленной, удовлетворенной.
Дженива гладила его, вдыхая и выдыхая, как будто училась дышать. Это было безумие, и это было чудесно. Бросившись в губительное пламя, она хотела сделать это опять, но ей уже говорили, что мужчинам требуется время, чтобы набраться сил. Однако как скоро это произойдет? Ночь не принадлежала им. Талия хватится ее, и к тому же в любое время сюда может вернуться Фитцроджер.
Внезапно Дженива похолодела. А заперли ли они дверь?
Как будто прочитав ее мысли, Эшарт повернулся на бок и, покрыв ее всю поцелуями, встал с постели. Обнаженный он выглядел не менее божественно, чем в бархате и бриллиантах. Сделав несколько шагов к двери, он запер ее на ключ и посмотрел на Джениву так, словно она была самым прекрасным существом во всей вселенной, без слов обещая ей, что продолжение последует.
Затем он подошел к столу и налил в бокал бренди. Один бокал? Взяв его и стоя около постели, Эшарт смотрел на нее с таким выражением в глазах, что она готова была от восторга провалиться сквозь кровать в нижнюю комнату.
— Что это? — спросила Дженива и инстинктивно прикрылась простыней.
Улыбаясь, Эш сел на край кровати лицом к ней, нисколько не смущаясь своей наготы, и ей показалось, что вся ее жизнь сжалась в одну эту минуту.
Окунув палец в бренди, он провел им по ее губам. Опьяняющий запах щекотал ее ноздри, а когда она облизнула губы, ее язык слегка обожгло.
Эш сделал глоток, затем поцеловал ее, делясь с ней дурманящим напитком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Ее мысли сосредоточились на нем и его горячих губах, руках, теле, разжигавших в ней пламя страсти. Она хотела этого давно, казалось, всю жизнь, и больше не могла сопротивляться.
Ее губы оторвались от его губ и стали покрывать поцелуями его скулы, уши, шею. Дженива чувствовала удивительный вкус и запах, от которых из ее горла вырывались урчащие звуки удовольствия.
Шейный платок мешал ей, и она, выдернув бриллиантовую булавку, отбросила ее в сторону, а затем развязала узел и стянула с его шеи длинную полоску шелка и дорогих кружев. Раздевать, целовать, чувствовать горячую кожу, вдыхать его — единственного мужчину, доводившего ее до экстаза, — вот чего ей сейчас хотелось больше всего.
Пока маркиз смеялся и что-то шептал, лаская ее, Дженива вытащила рубашку из его панталон, и он, отступив, через голову снял и отбросил ее.
Чтобы удержать, она положила ладони на его плоские соски и стала любоваться им.
— Даже для женщины, видевшей не одну обнаженную мужскую грудь, твоя выглядит великолепно.
— В самом деле? — Он тоже положил руки ей на грудь. — И ты не разочаровываешь меня, pandolcetta.
Пока они целовались, Эш с ловкостью опытного развратника расстегнул ее одежды. От прикосновения его рук платье соскользнуло с плеч, а развязанные нижние юбки упали на пол. Она оставалась лишь в корсете поверх сорочки, и он провел руками по ее бедрам.
— Ты поразительно хороша, Дженни.
— Я хочу быть такой. Для тебя.
Словно изголодавшись, Дженива была готова съесть его целиком. Вот она, минута предвкушения!
Дженива стояла неподвижно, пока Эш искал в ее волосах шпильки и вынимал их, распуская волосы и наблюдая за тем, как они рассыпаются по плечам. Затем он зарылся в них лицом, и его дыхание стало походить на дыхание человека, вынырнувшего из воды.
Они сплели объятия, она — целуя его крепкую шею, а он — сжимая ее тяжело дышащую грудь. Затем, подняв Джениву на руки, Эш откинул покрывала и положил ее на гладкие простыни, продолжая пристальным горящим взглядом смотреть на нее.
Судя по тому, какой у него был вид, она могла представить, как выглядит сама: смеющаяся, растрепанная, полуголая и сходящая с ума от желания. Медленно, наслаждаясь каждым возбужденным взглядом этих глаз с тяжелыми веками, она расстегивала корсет, пока не обнажились ее полные груди, чуть прикрытые тонким шелком сорочки.
Эш не отрываясь смотрел на них, и она положила их на свои ладони и предложила ему. Он опустился на нее, упираясь локтями, и взял в губы один сосок, затем другой.
Горячая волна пробежала по бедрам Дженивы, сладостной болью отдалась внутри ее тела, и она требовательно прижалась к нему.
На мгновение в ее душе шевельнулась тревога. Слишком поздно, слишком поздно, теперь она уже не лишит себя этого, даже под угрозой виселицы.
Эш встал над ней на колени, сдвигая вверх сорочку и раскрывая ее наготу. Еще ни один мужчина не видел Джениву голой, но его полный страсти восхищенный взгляд убеждал, что так и должно быть. Она помогла снять с себя сорочку, затем легла на спину, предоставляя делать с ней все, что он пожелает. Сегодня она будет принадлежать ему, и точка.
Потрясающе прекрасный в свете камина и свечей, Эшарт расстегнул уже натянувшиеся в паху бархатные панталоны и медленно раздвинул ширинку, с улыбкой наблюдая, как Дженива глотнула воздух и облизнула пересохшие губы.
Она повернулась и посмотрела на него.
— Статуи Родгара позавидуют тебе! Эшарт рассмеялся:
— Может быть, я и тверд как камень, но, поверь, далеко не холоден.
Когда он лег рядом с ней, Дженива заметила что разделась не до конца: чулки все еще оставались на ней, и она потянулась к черной подвязке…
— Оставь их! — хриплым голосом приказал Эш.
Он опустился на нее, прижав ее руки к подушке, и приник губами сначала к одной, а потом и к другой груди. Ее тело, лишенное свободы, с неудержимой силой выгибалось под ним. Продолжая ласкать соски, Эш коленом раздвинул ее ноги, заставляя раскрыться…
Дженива радостно отдавалась ему, беспокоясь лишь, что ее девственность, возможно, несколько испортит это наслаждение.
Она услышала собственный гортанный требовательный голос и почувствовала, как откликается его тело на бушующую в ней страсть.
Она повторяла: «Скорее, скорее…» — и вдруг вскрикнула: «Да!» — когда он резко и глубоко вошел в нее.
Что это было, укол? А может, совсем ничего? Ее тело слилось с его телом. Теперь они соединились друг с другом, чего Дженива так жаждала.
Он вышел из нее и затем проник еще глубже, и так повторялось снова и снова. Пораженная его силой, Дженива растерялась на мгновение, но почти сразу подхватила его ритм, наслаждаясь и входя в экстаз от этих быстрых скользящих движений, не доставлявших ничего, кроме чистого ослепляющего наслаждения.
Когда она подумала, что достигла его предела, Эш сумел возбудить ее так, что ей показалось, будто пламя вспыхнуло в голове, заставляя забыть обо всем, кроме его тела, слившегося с ней.
Затем Эш содрогнулся и расслабился.
Огненные звезды все еще вспыхивали в голове, и Дженива впилась зубами в его плечо. Она отпустила Эша, только когда они медленно опустились на постель, и он еще долго лежал на ней, обмякшей, обессиленной, удовлетворенной.
Дженива гладила его, вдыхая и выдыхая, как будто училась дышать. Это было безумие, и это было чудесно. Бросившись в губительное пламя, она хотела сделать это опять, но ей уже говорили, что мужчинам требуется время, чтобы набраться сил. Однако как скоро это произойдет? Ночь не принадлежала им. Талия хватится ее, и к тому же в любое время сюда может вернуться Фитцроджер.
Внезапно Дженива похолодела. А заперли ли они дверь?
Как будто прочитав ее мысли, Эшарт повернулся на бок и, покрыв ее всю поцелуями, встал с постели. Обнаженный он выглядел не менее божественно, чем в бархате и бриллиантах. Сделав несколько шагов к двери, он запер ее на ключ и посмотрел на Джениву так, словно она была самым прекрасным существом во всей вселенной, без слов обещая ей, что продолжение последует.
Затем он подошел к столу и налил в бокал бренди. Один бокал? Взяв его и стоя около постели, Эшарт смотрел на нее с таким выражением в глазах, что она готова была от восторга провалиться сквозь кровать в нижнюю комнату.
— Что это? — спросила Дженива и инстинктивно прикрылась простыней.
Улыбаясь, Эш сел на край кровати лицом к ней, нисколько не смущаясь своей наготы, и ей показалось, что вся ее жизнь сжалась в одну эту минуту.
Окунув палец в бренди, он провел им по ее губам. Опьяняющий запах щекотал ее ноздри, а когда она облизнула губы, ее язык слегка обожгло.
Эш сделал глоток, затем поцеловал ее, делясь с ней дурманящим напитком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76