— Нет, все равно. Нам некогда было останавливаться и разбираться. Но ты говорил, тебя пытались убить?..
Галеран продолжал качать колыбель; почему-то это успокаивало его.
— В лесу у дороги сидел некто с двумя самострелами и твердым намерением убить меня.
Она снова побледнела, заметно побледнела.
— Иисусе сладчайший! И где он теперь?
— Под землей.
— Слава богу! — Но тут она помрачнела. — Все же лучше было бы взять его живым и допросить.
— Я плохо понимал, что делаю. Но, если б мы узнали, кто за этим стоит, бог весть куда это завело бы нас.
— Раймонд? — прошептала она.
— Кто еще мог бы желать моей смерти?
— Да поможет нам Пречистая Дева! Поверить не могу! Ведь он не злой человек. — На лице Галерана, видимо, ясно отобразилось, что он думает, ибо Джеанна поспешила добавить:
— Он не дурной человек, Галеран, и ты должен это знать.
— Джеанна, он пытался убить меня.
Она закрыла глаза, вздохнула.
— Несчастный… Впрочем, разумеется, и он не святой. — Она снова взглянула на мужа. — Там был только один человек? На тебе столько крови…
— В жилах одного человека много крови.
Перед глазами Галерана вспыхнуло внезапное видение: залитая кровью улица Иерусалима. Он невольно содрогнулся, а потом увидел красное пятно на белом детском одеяльце.
Сердце замерло у него в груди, но миг спустя он понял, что сам измазал одеяльце, когда держал Донату на руках. Вся кольчуга была в крови; должно быть, от него сейчас воняет мертвечиной.
— Джеанна, я дал волю ярости. Я не просто убил того человека; я изрубил его в мелкие куски. Будь осторожна со мною, прошу тебя.
Сидя у стола в зале, Рауль увидел, как Алина вышла из комнаты, закрыла за собою дверь, да так и осталась стоять у нее. Лица Алины он видеть не мог, но весь ее вид изучал тревогу. Ее небольшое, крепко сбитое, округлое тело смотрелось очень аппетитно.
Раулю подумалось, что и в постели она была бы восхитительна…
Как странно думать так о маленькой монашке.
Он неслышно подошел к ней.
— Леди Алина, что вас так взволновало?
Она резко обернулась.
— То, что совершается сейчас, может взволновать любого, кто способен чуть отвлечься от ублажения плоти. — Тут ее взгляд скользнул вниз, к его чреслам, и она покраснела.
Рауль все больше уверялся в том, что леди Алина напрасно полагает умерщвление плоти своим призванием.
— Неужели? Тогда не соблаговолили бы вы присесть со мною на эту скамью и растолковать мне, что происходит?
Она отпрянула.
— Сэр, вы дурачите меня! Сами отлично знаете, что происходит!
Она хотела пройти мимо, но он поймал ее запястье, и по тому, как она замерла и еще сильнее покраснела, понял, что до нее редко дотрагивалась рука мужчины. Это заинтриговало его. Алина пыталась вырвать руку, но он держал достаточно крепко.
— Эй, полегче!
— Леди Алина, я не знаю, что происходит, но, думается мне, должен бы знать.
Она испытующе посмотрела на него.
— И почему же вы не в курсе?
— Три дня мы скитались по обширным землям Галерана, не имея никаких новостей; а лишь только собрались вернуться в Хенвуд, как узнали, что леди Джеанна здесь, и поскакали следом. Верно, ваш батюшка рассказал Галерану много интересного, но они говорили слишком тихо, и я пребываю в полном неведении. Пожалейте меня.
Выждав миг, он отпустил руку Алины. Она прижала руку к груди и принялась растирать запястье, хоть он и не сделал ей больно.
— Ну что ж. — Она подошла к скамье таким твердым, торопливым шагом, что Раулю отчего-то неудержимо захотелось зацеловать ее до беспамятства.
Помотав головой, он сел немного поодаль от нее, ибо, дожив до зрелых двадцати восьми лет, не имел привычки соблазнять девицу в родительском доме.
— Итак, — заговорил он, — что заставило леди Джеанну бежать из дома?
Хорошенькое личико Алины посерьезнело.
— Раймонд Лоуик, да поразит его господь в известные места, повел новую игру. Он, как добрый христианин, исповедовался епископу и принял назначенное покаяние. Видя, к каким последствиям привела его необузданная похоть — как вы понимаете, я почти слово в слово повторяю за медоточивым братом Фортредом, — Раймонд готов искупить свой грех, приняв на себя бремя забот о злосчастном плоде преступной связи.
Рауль прислонился спиною к стене и тихо присвистнул.
— Умно. Как вы считаете, он сам это придумал?
— Не знаю. Он не так уж глуп, но, думаю, сам бы он избрал более прямой путь. Быть может, архиепископ… Хотя ума не приложу, к чему все это епископу Фламбару.
— Ах, да, Галеран упоминал о некоем архиепископе Фламбаре. Церковь имеет пристрастие прибирать людей к рукам, а отец Галерана, как мне кажется, для архиепископа — что заноза в мягком месте… Скажите, что за птица этот Фламбар?
При светло-русых, почти как у Джеанны, волосах брови у Алины были темные, густые и широкие; они придавали ее лицу строгое, почти суровое выражение, а сейчас, когда она хмурилась, имели прямо-таки угрожающий вид.
— Никто не знает, откуда он родом; но он верно служил Вильгельму Завоевателю, а теперь, при Вильгельме Рыжем, стал едва ли не самым главным после короля. Лучше всего он умеет выжимать из Англии деньги для короля, да и себя не обижает. Его имя давно стало проклятием и для мирян, и для священников, ибо он не щадит ни тех, ни других.
Раулю хотелось разгладить пальцами эти нахмуренные брови, но он решил оставить желание при себе.
— Значит, он до сих пор жив, потому что находится под защитой короля?
— Да, хотя ходят слухи, что в прошлом году какие-то люди схватили его и хотели убить. К несчастью, тогда ему удалось бежать, и с тех пор он не появляется без надежной охраны. — Она сердито посмотрела на Рауля, будто он во всем виноват. — Очень, очень жаль, что Фламбару повезло.
— В самом деле. Скажите, а если бы брат Фортред все же забрал ребенка с собою, поехала бы с ним леди Джеанна?
— Пришлось бы, ведь с ними не было кормилицы!
Рауль кивнул.
— Очень умно.
Глаза Алины расширились.
— Вы полагаете, им нужна не Доната, а Джеанна?
— Сильно сомневаюсь, чтобы пожилому прелату и молодому лорду был зачем-то нужен шестинедельный младенец.
Лицо Алины разгладилось, но тревога не ушла.
— Господи Иисусе, все это пугает меня. — Но прежде чем Рауль успел сказать хоть слово утешения, она опять нахмурилась, и на сей раз в его адрес. — Сэр, вы весь в крови; от вас, как бы это сказать помягче, разит убийством. С кем и почему вы дрались?
Рауль опустил взор и увидел, что его одежда и кольчуга побурели от крови. Вот к чему приводит возня с отрезанными головами.
— Пока еще ни с кем, но вы совершенно правы, вид у меня мерзкий. Полагаю, надо снять доспехи и отдать их почистить. У меня нет никакого желания оскорблять ваш нос, леди Алина.
— Да, это непременно надо сделать. Но больше всего крови на штанах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107