Потом посмотрела на Рауля и вдруг отчаянно покраснела от корней волос до выреза рубахи.
— Доброе утро, — сказал Рауль.
Взгляд Алины блуждал, точно ища что-то новое в тесном пространстве комнаты, и наконец остановился на нем.
— Я сразу заснула.
— Как и обещала, — подтвердил Рауль, чудом не рассмеявшись.
— А ты что делал?
— Тоже заснул, хоть и не сразу.
Ее глаза опять беспокойно забегали.
— Так ты не…
Рауль рывком сел, обхватил ладонями лицо Алины и посмотрел ей в глаза.
— Алина, ты запомнишь каждую минуту нашей любви. Запомнишь на всю жизнь. Обещаю.
Ее зрачки стали огромными, и за их чернотой почти потерялась голубая радужка.
— Правда?
Раулю снова захотелось рассмеяться или, наоборот, рассердиться, но он не сделал ни того, ни другого.
— Правда.
Она высвободилась из его рук, глубоко вздохнула.
— Тогда все хорошо. Прости. Видишь ли, я вдруг подумала, что, наверное, мужчина неспособен провести ночь в одной постели с женщиной и не дать воли плотскому влечению. Конечно, — добавила она, искоса взглянув на него, — это должно зависеть от того, как сильно он хочет… Можно, я встану?
Рауль выдохнул почти так же шумно, как она, сгреб ее за плечи, навалился на нее всем телом.
— Что?!
— Перестань болтать. Обрати свое рассеянное внимание к нижней части моего тела, и ты поймешь, как сильно мое желание любить тебя. Если и приходится быть таким удручающе благородным, то в награду хотел бы получить доверие.
Глаза Алины все еще оставались непроницаемо черными, полные губы дрогнули и раскрылись.
— О…
Рауль прижимал ее к себе и думал, что большего искушения, чем сейчас, не испытывал ни разу в жизни. Сердце билось, едва не разрывая грудь, и стук его громом отдавался в ушах, природа гневно требовала презреть все клятвы на свете, но, когда он заговорил, голос его оставался спокойным и ровным.
— Я желаю тебя, Алина, желаю неистово. Как только все устроится, мы обязательно поговорим о нашем будущем. Но даже муки ада не принудили бы меня овладеть тобою сейчас, тем паче без твоего согласия. Впрочем, это, как я убедился, было бы почти невозможно.
— О, — повторила она. — Прости, я виновата. Но я не могла знать наверное…
— Понимаю.
Алина облизнула губы, что было с ее стороны изощренной жестокостью, если б только она понимала, как это действует на него.
— Скажи, в чем заключается бесчестие?
— Алина!
— Я только подумала, что поцеловать меня ты бы мог…
— Как ты думаешь, насколько я силен?
— Бесконечно.
И она действительно так думала, бедная, глупая, невинная девочка.
Рауль оттолкнул ее и встал с кровати.
— Сейчас я чувствую себя не сильнее Донаты. Ну же, вставай, нам надобно выбираться отсюда. Пора действовать.
Алина поднялась, тщательно оправляя платье. Вид у нее был очень смешной, и Раулю страшно захотелось отшлепать ее. Неужели она такая невинная простушка, какой прикидывалась!..
— Так что же мы станем делать? — спросила она, повязав голову голубым покрывалом.
— Похищать Джеанну из монастыря я не намерен. Алина замерла.
— Что? Почему?
Конец покрывала упал с ее плеча. Рауль подхватил его и аккуратно подоткнул, радуясь возможности прикоснуться к ней.
— Я заснул не сразу, и потому у меня было время подумать. Если мы пренебрежем приказом короля, это не приведет к добру. Но я верю, Джеанна имеет сообщить на суде нечто очень важное. Поэтому я хочу незамеченным пробраться в монастырь, чтобы увидеться с нею наедине, выслушать, а затем выступить на слушании от ее имени и сделать все, что она сочтет необходимым.
Алина сдвинула густые брови.
— За вторжение в обитель тебя ждет суровая кара. Ты готов к этому?..
— Я ни в чем не уверен до конца, но ничего лучшего придумать не могу. И потом, как бы я, по-твоему, вывел Джеанну из монастыря, не вторгаясь в него? Итак, — продолжал он, выходя из комнаты вместе с Алиной, — коридор и галерею я видел. Расскажи все, что знаешь об обители.
И Алина подробно поведала о монастыре.
— Я мог бы перелезть через ту стену, — говорил Рауль, торопливо шагая по улице, — но совсем бесшумно этого не сделаешь.
— Думаю, лезть надо только во время службы: тогда в саду никого не будет. — Алина взглянула на небо. — Первый час молитвы ты уже пропустил. Значит, придется ждать утрени, а тем временем начнется слушание!
— Господи Иисусе, это слишком поздно!
Тем временем они уже дошли до последнего проулка перед монастырем Святой Хильды, так ничего и не решив. Рауль смерил взглядом бревенчатую стену.
— Перелезть я сумею. Остается только молиться, чтобы никто не услышал.
— На это надежды мало. Быть может, мне отвлечь внимание на себя?
— Отвлечь? Но как? — пожал плечами Рауль. Ей-богу, он обожал Алину и восхищался ее сообразительностью.
— Если я появлюсь у ворот растрепанная и полоумная, это привлечет всеобщее внимание.
— И обеспечит тебе порку.
— А если тебя застигнут в святой обители? И потом, они не станут наказывать меня, пока ко мне не вернется разум, а к тому времени, я надеюсь, мы окажемся на свободе.
Подобно Джеанне она пыталась уберечь от беды мужчину… Но спорить с нею сейчас бессмысленно.
— Что ты им скажешь?
— Ничего. Я просто немного не в своем уме. — И она полуоткрыла рот и закатила глаза. — По крайней мере, пока не кончится утреня.
Рауль не мог удержаться от смеха.
— А потом что ты им скажешь?
— Что большой город напугал меня до беспамятства… Надеюсь, потом все уже закончится.
Рауль покачал головою. Боже, какая она еще юная… Но ему необходим был отвлекающий маневр, придуманный ею.
— Ну что ж. Ты убежала, думая найти Галерана и рассказать ему о вашем бедственном положении, но заблудилась и всю ночь пряталась, опасаясь нищих и разбойников. Теперь ты счастлива вернуться под мирную сень святой обители.
Алина оглянулась, отступила в тень между двумя домами, разматывая голубое покрывало с головы; разорвала и вытащила ленты из уже порядком растрепанных кос. Рауль понимающе кивнул и рванул ворот ее рубахи, так что тот треснул. Затем зачерпнул пригоршню грязи и размазал ее по лицу и одежде Алины.
Гордый тем, что так и не поддался ни единому из обуревавших его низменных желаний, он оглядел Алину с головы до пят и остался доволен.
— Готова?
— Готова, — улыбнулась она.
— Смелая девочка.
Он легонько поцеловал ее в лоб и развернул лицом к переулку, ведущему прямо к монастырским воротам.
Мгновение спустя у монастырских ворот оглушительно зазвонил колокольчик. Рауль сосчитал до трех, огляделся, дабы убедиться, что рядом никого нет, отступил на шаг назад, разбежался и подпрыгнул, стараясь сразу ухватиться за край стены.
Едва уцепившись, он понял, что его затея под угрозой. Стена, оказавшаяся довольно шаткой, накренилась, и Рауль почувствовал, что она вот-вот рухнет вместе с ним, так и не дав ему взобраться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107