Пол был выложен мраморными плитами розового и зеленого цветов, а посреди зала возвышался огромный каменный фонтан с фигурами в человеческий рост — сатиров, нимф и херувимов, застывших в любовных играх. Мраморное основание бассейна было глубоким и выложено ракушечником, к тому же достаточно большим, позволяющим четырем или пяти золотым сазанам лениво там плавать. Зажженные свечи в медных подсвечниках были прикреплены к изогнутым пилястрам внутренних стен, уходящих высоко в темноту. Пропитанная льняным маслом лестница из кипариса, дерева, противостоящего сырости, делала на противоположной от входа стороне изгиб. Она вела в галерею, откуда открывались двери в темные комнаты.
Под пальмой, тесно прижавшись друг к другу, стояли мужчина и женщина. Это были Мюзетта и Перри. Сестра Жиля обернулась, сделав испуганные глаза, а потом, видя, кто вошел, улыбнулась.
— Как удивительно видеть вас двоих здесь. Но если подумать хорошенько, то и нет.
— Где Шарлотта? — спросил Рован.
Мюзетта надула губки, посмотрев из-под ресниц на своего обожателя, стоявшего восхищенно глядя на нее сверху вниз. А поскольку Рован ждал, она оглянулась и на него.
— О, Шарлотта решила возвратиться в дом через заднюю дверь. Она такая странная, вся в романтических фантазиях. Жаль, она не смогла увидеть, какая сегодня чудесная ночь для… как это выразиться? Для встреч любовников.
Глава 8
— Я не могу спать в ночной рубашке. — Слова были произнесены просто, очень тихо, но она поняла. Вся трудность состояла в том, что мозг отказывался воспринимать их значение и связать с человеком, стоящим у подножия кровати.
Она осторожно спросила:
— А что вы одеваете на ночь?
— Свою кожу. Эту привычку я перенял в Экваториальной Африке. Я, конечно, могу попытаться ее надеть, рубашку, если вы настаиваете, но обещаю, что ни за что не уснете из-за моей возни.
Кэтрин плохо представляла, как она вообще уснет с обнаженным мужчиной в своей кровати, но это уже был спорный вопрос. Сама-то она и не надеялась, что уснет. Осторожно подбирая слова, она вымолвила:
— А нельзя ли найти какой-то компромисс?
Он криво усмехнулся.
— Можно. Я выключу свет, потом разденусь, а вы закроете глаза.
— Я так и знала, — неуверенно произнесла Кэтрин.
— Да, неужели? А еще что вы знали? — Его вдруг ласковый голос посеял в ней панику.
— Ничего. Совсем ничего! Но если вы не можете терпеть ночных рубашек — спите в одежде.
— Наша цель — усыпить бдительность, а не вызывать подозрения. Я могу лечь в нижнем белье, но это еще хуже, чем ночная рубашка.
— Но хоть что-то же вас должно прикрывать? — Ей было так трудно подобрать подходящие для леди слова, да к тому же в голове стали возникать не совсем приличные образы, ее бросило в жар.
Он покачал головой.
— Омар, например, иногда носит набедренную повязку. Вы это имеете в виду?
Она не знала и неуверенно произнесла:
— Думаю, что это все же лучше, чем совсем ничего.
— Нет. Если хотите знать, я в этой повязке буду выглядеть как ребенок-переросток.
Она села, прикусив губу, сложила руки на коленях и стала размышлять. Наконец все же спросила:
— Вы на самом деле хотите улечься сюда без ничего?
Он странно посмотрел на нее, в глазах промелькнула какая-то мысль, но он спрятал ее под своими длинными ресницами. Коротко ответил:
— В любом случае ничто не грозит нашему соглашению и вашей безопасности.
— Я и не думала иначе. — Она опять заколебалась, но вдруг выпалила: — В самом деле, было бы лучше, если бы вы… ну, совсем разделись… ведь Жиль может снова придти.
Он застыл, глядя на белоснежную ночную сорочку, на рассыпавшиеся по плечам сияющие локоны, на прозрачную кожу и полное решимости лицо.
— Почему? — осторожно спросил он.
Она опустила глаза.
— Жиль слишком хорошо знает мои чувства по этому поводу. Вот почему он может подозревать нас в обмане и захочет убедиться, что я смирилась с его желаниями. Я пыталась вам все объяснить, но не уверена, что вы все поняли.
Он подошел ближе, положил руку на спинку кровати.
— Так в чем же дело?
Она глубоко вздохнула и решилась.
— Я еще… — остановилась, затем попыталась снова, — вам, наверное, будет трудно поверить в то, что после пяти лет супружества… мой союз с Жилем никогда не был…
— Я достаточно хорошо вас понял. Вы все еще невинны. Ваш муж был не способен… — он попытался скрыть нахлынувшие на него эмоции. А Кэтрин не смогла выдержать более нескольких секунд открытый взгляд его зеленых глаз, опустила голову и кивнула. Он вдруг отскочил от кровати.
— Ну и что же, вы думаете, он сделает? Станет проверять простыни, как сующая свой нос во все дела повивальная бабка или придворные доктора молодого короля?
— Все возможно, — бесцветным голосом ответила она.
— Невыносимо. Как человек может так обращаться со своей женой?! — Он поспешно поднялся по ступенькам, было слышно, как тяжело он дышит.
— Мне очень жаль, я знала, как это все будет для вас отвратительно, — проговорила она, руками разглаживая простыню.
Он медленно повернулся.
— Все, что касается вас, для меня нисколько не отвратительно, не думайте так. Я считаю, что ваш муж задумал что-то чудовищное, предал все, что так дорого в супружестве, но вы тут ни при чем.
Облегчение просто забило в ней ключом, Кэтрин даже не осознавала, как она боялась его презрения. Странное чувство овладело ею. С одной стороны, она была ему признательна, а с другой — ее тревожило то, что он не слишком хорошо ее знает. Это создавало некоторое чувство неуютности.
Она робко улыбнулась.
— Мы даже еще не решили, как нам быть.
— Никаких проблем. Давайте вставайте с постели.
Он подал ей руку, помогая подняться и стараясь не смотреть на оголившиеся колени. Затем пошел в туалетную комнату и вернулся с дуэльным мечом в ножнах. Проверил лезвие, проведя по острому краю рукой. Она начала догадываться, что он задумал, но на пальцах уже выступила кровь. Рован откинул покрывало и провел окровавленной рукой по простыне.
Бросив меч на постель, он подошел к умывальнику, намочил полотенце и стал растирать им кровавое пятно на простыне, в надежде, что оно расползется и станет светлее.
Кэтрин стояла неподвижно. Он криво усмехнулся:
— Если Каслрай настолько бессердечен, что станет искать доказательства, боюсь, что он испугается, подумав, что вы нашли в этом удовольствие. Должен признаться, он заслуживает этого.
Кэтрин молча кивнула в знак согласия, хотя не совсем ясно представляла, к чему может привести изобретенное им пятно, но не высказала вслух свои сомнения — слишком много невежества с ее стороны за один вечер.
Рован отнес полотенце, вернулся к кровати, взял меч и вставил его в ножны. Стоя с мечом в руке, он о чем-то задумался. Наконец заговорил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
Под пальмой, тесно прижавшись друг к другу, стояли мужчина и женщина. Это были Мюзетта и Перри. Сестра Жиля обернулась, сделав испуганные глаза, а потом, видя, кто вошел, улыбнулась.
— Как удивительно видеть вас двоих здесь. Но если подумать хорошенько, то и нет.
— Где Шарлотта? — спросил Рован.
Мюзетта надула губки, посмотрев из-под ресниц на своего обожателя, стоявшего восхищенно глядя на нее сверху вниз. А поскольку Рован ждал, она оглянулась и на него.
— О, Шарлотта решила возвратиться в дом через заднюю дверь. Она такая странная, вся в романтических фантазиях. Жаль, она не смогла увидеть, какая сегодня чудесная ночь для… как это выразиться? Для встреч любовников.
Глава 8
— Я не могу спать в ночной рубашке. — Слова были произнесены просто, очень тихо, но она поняла. Вся трудность состояла в том, что мозг отказывался воспринимать их значение и связать с человеком, стоящим у подножия кровати.
Она осторожно спросила:
— А что вы одеваете на ночь?
— Свою кожу. Эту привычку я перенял в Экваториальной Африке. Я, конечно, могу попытаться ее надеть, рубашку, если вы настаиваете, но обещаю, что ни за что не уснете из-за моей возни.
Кэтрин плохо представляла, как она вообще уснет с обнаженным мужчиной в своей кровати, но это уже был спорный вопрос. Сама-то она и не надеялась, что уснет. Осторожно подбирая слова, она вымолвила:
— А нельзя ли найти какой-то компромисс?
Он криво усмехнулся.
— Можно. Я выключу свет, потом разденусь, а вы закроете глаза.
— Я так и знала, — неуверенно произнесла Кэтрин.
— Да, неужели? А еще что вы знали? — Его вдруг ласковый голос посеял в ней панику.
— Ничего. Совсем ничего! Но если вы не можете терпеть ночных рубашек — спите в одежде.
— Наша цель — усыпить бдительность, а не вызывать подозрения. Я могу лечь в нижнем белье, но это еще хуже, чем ночная рубашка.
— Но хоть что-то же вас должно прикрывать? — Ей было так трудно подобрать подходящие для леди слова, да к тому же в голове стали возникать не совсем приличные образы, ее бросило в жар.
Он покачал головой.
— Омар, например, иногда носит набедренную повязку. Вы это имеете в виду?
Она не знала и неуверенно произнесла:
— Думаю, что это все же лучше, чем совсем ничего.
— Нет. Если хотите знать, я в этой повязке буду выглядеть как ребенок-переросток.
Она села, прикусив губу, сложила руки на коленях и стала размышлять. Наконец все же спросила:
— Вы на самом деле хотите улечься сюда без ничего?
Он странно посмотрел на нее, в глазах промелькнула какая-то мысль, но он спрятал ее под своими длинными ресницами. Коротко ответил:
— В любом случае ничто не грозит нашему соглашению и вашей безопасности.
— Я и не думала иначе. — Она опять заколебалась, но вдруг выпалила: — В самом деле, было бы лучше, если бы вы… ну, совсем разделись… ведь Жиль может снова придти.
Он застыл, глядя на белоснежную ночную сорочку, на рассыпавшиеся по плечам сияющие локоны, на прозрачную кожу и полное решимости лицо.
— Почему? — осторожно спросил он.
Она опустила глаза.
— Жиль слишком хорошо знает мои чувства по этому поводу. Вот почему он может подозревать нас в обмане и захочет убедиться, что я смирилась с его желаниями. Я пыталась вам все объяснить, но не уверена, что вы все поняли.
Он подошел ближе, положил руку на спинку кровати.
— Так в чем же дело?
Она глубоко вздохнула и решилась.
— Я еще… — остановилась, затем попыталась снова, — вам, наверное, будет трудно поверить в то, что после пяти лет супружества… мой союз с Жилем никогда не был…
— Я достаточно хорошо вас понял. Вы все еще невинны. Ваш муж был не способен… — он попытался скрыть нахлынувшие на него эмоции. А Кэтрин не смогла выдержать более нескольких секунд открытый взгляд его зеленых глаз, опустила голову и кивнула. Он вдруг отскочил от кровати.
— Ну и что же, вы думаете, он сделает? Станет проверять простыни, как сующая свой нос во все дела повивальная бабка или придворные доктора молодого короля?
— Все возможно, — бесцветным голосом ответила она.
— Невыносимо. Как человек может так обращаться со своей женой?! — Он поспешно поднялся по ступенькам, было слышно, как тяжело он дышит.
— Мне очень жаль, я знала, как это все будет для вас отвратительно, — проговорила она, руками разглаживая простыню.
Он медленно повернулся.
— Все, что касается вас, для меня нисколько не отвратительно, не думайте так. Я считаю, что ваш муж задумал что-то чудовищное, предал все, что так дорого в супружестве, но вы тут ни при чем.
Облегчение просто забило в ней ключом, Кэтрин даже не осознавала, как она боялась его презрения. Странное чувство овладело ею. С одной стороны, она была ему признательна, а с другой — ее тревожило то, что он не слишком хорошо ее знает. Это создавало некоторое чувство неуютности.
Она робко улыбнулась.
— Мы даже еще не решили, как нам быть.
— Никаких проблем. Давайте вставайте с постели.
Он подал ей руку, помогая подняться и стараясь не смотреть на оголившиеся колени. Затем пошел в туалетную комнату и вернулся с дуэльным мечом в ножнах. Проверил лезвие, проведя по острому краю рукой. Она начала догадываться, что он задумал, но на пальцах уже выступила кровь. Рован откинул покрывало и провел окровавленной рукой по простыне.
Бросив меч на постель, он подошел к умывальнику, намочил полотенце и стал растирать им кровавое пятно на простыне, в надежде, что оно расползется и станет светлее.
Кэтрин стояла неподвижно. Он криво усмехнулся:
— Если Каслрай настолько бессердечен, что станет искать доказательства, боюсь, что он испугается, подумав, что вы нашли в этом удовольствие. Должен признаться, он заслуживает этого.
Кэтрин молча кивнула в знак согласия, хотя не совсем ясно представляла, к чему может привести изобретенное им пятно, но не высказала вслух свои сомнения — слишком много невежества с ее стороны за один вечер.
Рован отнес полотенце, вернулся к кровати, взял меч и вставил его в ножны. Стоя с мечом в руке, он о чем-то задумался. Наконец заговорил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70