Императрица сидела на трибуне, с которой все было великолепно видно. Я была чуть ниже, перед трибуной членов императорской семьи.
Железная корона, которой, как считают историки, был коронован Шарлемань, должна была стать короной императора.
В момент коронации император взял ее обеими руками, не возложил, а глубоко надвинул на свою голову и произнес пронзительно звучным голосом:
Бог дал мне корону. Горе тому, кто ее тронет!
Эти слова известны всему миру, но никто не знает, что обряд коронации железной короной, частью которой стали эти слова, Наполеон утвердил позже. А еще не знают и не могут даже вообразить те, кто не были очевидцами, выражение липа императора в этот момент — он сиял от радости.
После коронации, подумав, что как правитель Франции и Италии он имеет право содержать двух фавориток и обнаружил, что на данный момент у него нет ни одной. Окинув взглядом придворных дам, он сразу же пришел к выводу, что искать надо в другом месте.
Он нашел подходящую метрессу благодаря празднествам, которые устроила Генуя в честь объединения лигурийской республики и французской империи.
Генуэзцам пришла счастливая мысль — на чествовании Наполеона собрать самых красивых горожанок Генуи группируя их только по приметам красоты — и знатных дам, и буржуазок, и актрис.
Красивейшей среди них оказалась Карлотта Гаццани, дочь танцовщицы, никогда не бывавшая в салонах, но царственной осанкой и элегантностью превосходившая знатных дам.
Послушаем мадам Аврийои:
«Я никогда не видала, — пишет она в своих мемуарах, — таких правильных и неотразимо привлекательных черт. Даже женщины не могли оторвать глаз от ее лица, чем больше па него смотрели, тем сильнее подпадали под власть его очарования. Полные нежности глаза казались бархатными; взгляд ласкал и притягивал каким-то таинственным магнетизмом. Очаровывало ее лицо, а не фигура: неплохо сложенная, она все же была полновата…»
Талейран, большой знаток по части метресс, решил, что эта дама подходит на роль фаворитки, и расхвалил ее достоинства Наполеону.
Наполеон слушал с блестящим взглядом. Потом он начал ходить большими шагами но гостиной, насвистывая военный марш. Время от времени он останавливался, чтобы задать дипломату вопрос по анатомии Карлотты:
— Каковы груди? Ноги? Ляжки? Зад? Колени?
Невозмутимый Талейран отвечал на все вопросы серьезным и безличным тоном гида, описывающего архитектуру церковного собора.
По мере того, как описание становилось все более полным, Наполеон ускорял шаги и, все более возбуждаясь, стал походить на обезумевшую крысу, мечущуюся в ловушке. Вдруг он остановился и приказал свистящим шепотом:
— Доставьте ее немедленно!
— Придется обождать несколько дней, Сир, — с улыбкой возразил Талейран.
— Почему?!
— Мадам Гаццани недавно завела любовника и очень им увлечена…
— Француз?
— Да, Сир!
— Имя?
— Месье де Тиар, Сир…
* * *
Так дважды император с неприятным изумлением обнаруживал своего камергера в постели избранной им женщины… Он решил, отложив все дела, добиться желанных милостей, но известия о военных приготовлениях Англии помешали ему немедленно завершить эту галантную авантюру. Вынужденный вернуться во Францию, он принял решение, которое вызвало много толков:
Карлотта Гаццани была назначена придворной лектрисой Жозефины, вместо м-ль де ла Кост.
Поскольку прекрасная генуэзка не знала ни единого французского слова, назначение ее показалось довольно экстравагантным; впрочем, императрица терпеть не могла чтения.
Жозеф Тюркен добавляет лукаво:
«Что касается императора, то он мечтал только о том, чтобы листать с новой лектрисой страницы книги любви, а для такого чтения французский язык не был необходим. Зато она знала итальянский, он тоже; итальянский язык — язык любви, и они должны были понять друг друга».
В июне Наполеон сел в карету и отправился в Сен-Клу, он был там через восемь дней. Еще через неделю приехала мадам Гаццани, к великой радости месье Тиара, который решил, что император чрезвычайно добр. Скоро он в этом разубедился.
Император вызвал его и поручил ему дипломатическую миссию с приказом отбыть немедленно и в Сен-Клу не возвращаться. Камергер был в полной растерянности, но император просветил его, добавив небрежным тоном:
— Вы попали в немилость, и, может быть, догадаетесь — почему.
Потом он встал, с победоносным видом выпрямился во весь свой небольшой рост и, мысленно уже наслаждаясь прелестями Карлотты, расстался с удрученным месье Тиаром.
* * *
Вечером Наполеон вызвал м-м Гаццани в маленькую комнату специального назначения.
Бдительная Жозефина немедленно узнала о новой связи своего супруга. Разъярившись, она решила захватить его врасплох и убедиться собственными глазами.
"Однажды у Императора было рандеву с этой дамой, — пишет Констан, — он приказал мне дежурить в моей комнате и всем, даже ее Величеству, говорить, что он работает в кабинете с министром.
Свидание происходило в маленькой комнате, очень просто убранной, с двумя выходами — на лестницу, ведущую в спальню императора, и еще одним выходом на узкую плохо освещенную лестницу, которой пользовалась мадам Гаццани. Едва они оба оказались в этой комнатке, появилась императрица. Она вошла в пустую спальню императора и спросила меня, где ее супруг.
— Мадам, император занят сейчас, — он работает в кабинете с министром.
— Констан, я хочу войти.
— Невозможно, мадам, я получил формальный приказ от Его Величества и не могу нарушить его даже ради Вашего Величества. Она удалилась недовольная, более того — разгневанная, но через полчаса вернулась, задала тот же вопрос, и я вынужден был повторить тот же ответ.
Мне было тяжело видеть огорчение императрицы, но я не мог нарушить приказ.
В тот же вечер император, ложась спать, сообщил мне строгим тоном, что императрица сказала ему, будто на ее вопрос я ответил, что император заперся с дамой.
Я спокойно возразил, что император, конечно, не поверил этому.
— Конечно нет, — ответил Наполеон, снова обращаясь ко мне дружеским тоном, которым он меня всегда удостаивал, — я хорошо знаю Вашу преданность и уверен в Вашей скромности, но я доберусь до тех, кто распускает сплетни, я разоблачу их".
После этого он завернулся в широкий домашний халат и отправился к мадам Гаццани, которая усердно разогревала к его приходу свою печь.
НАПОЛЕОН НАХОДИТ В ЗАМКЕ АУСТЕРЛИЦ ГОЛУЮ ЖЕНЩИНУ
"В войне я люблю битвы и неожиданность".
Маршал Фош
Измученный ревностью Жозефины, Наполеон покинул Париж и отправился в Булонь, где шестидесятитысячная армия ожидала готовности французского флота к высадке войск в Англии. Во всех морских и речных портах Франции срочно строились плоскодонки, канонерские лодки, баржи для переправы армии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Железная корона, которой, как считают историки, был коронован Шарлемань, должна была стать короной императора.
В момент коронации император взял ее обеими руками, не возложил, а глубоко надвинул на свою голову и произнес пронзительно звучным голосом:
Бог дал мне корону. Горе тому, кто ее тронет!
Эти слова известны всему миру, но никто не знает, что обряд коронации железной короной, частью которой стали эти слова, Наполеон утвердил позже. А еще не знают и не могут даже вообразить те, кто не были очевидцами, выражение липа императора в этот момент — он сиял от радости.
После коронации, подумав, что как правитель Франции и Италии он имеет право содержать двух фавориток и обнаружил, что на данный момент у него нет ни одной. Окинув взглядом придворных дам, он сразу же пришел к выводу, что искать надо в другом месте.
Он нашел подходящую метрессу благодаря празднествам, которые устроила Генуя в честь объединения лигурийской республики и французской империи.
Генуэзцам пришла счастливая мысль — на чествовании Наполеона собрать самых красивых горожанок Генуи группируя их только по приметам красоты — и знатных дам, и буржуазок, и актрис.
Красивейшей среди них оказалась Карлотта Гаццани, дочь танцовщицы, никогда не бывавшая в салонах, но царственной осанкой и элегантностью превосходившая знатных дам.
Послушаем мадам Аврийои:
«Я никогда не видала, — пишет она в своих мемуарах, — таких правильных и неотразимо привлекательных черт. Даже женщины не могли оторвать глаз от ее лица, чем больше па него смотрели, тем сильнее подпадали под власть его очарования. Полные нежности глаза казались бархатными; взгляд ласкал и притягивал каким-то таинственным магнетизмом. Очаровывало ее лицо, а не фигура: неплохо сложенная, она все же была полновата…»
Талейран, большой знаток по части метресс, решил, что эта дама подходит на роль фаворитки, и расхвалил ее достоинства Наполеону.
Наполеон слушал с блестящим взглядом. Потом он начал ходить большими шагами но гостиной, насвистывая военный марш. Время от времени он останавливался, чтобы задать дипломату вопрос по анатомии Карлотты:
— Каковы груди? Ноги? Ляжки? Зад? Колени?
Невозмутимый Талейран отвечал на все вопросы серьезным и безличным тоном гида, описывающего архитектуру церковного собора.
По мере того, как описание становилось все более полным, Наполеон ускорял шаги и, все более возбуждаясь, стал походить на обезумевшую крысу, мечущуюся в ловушке. Вдруг он остановился и приказал свистящим шепотом:
— Доставьте ее немедленно!
— Придется обождать несколько дней, Сир, — с улыбкой возразил Талейран.
— Почему?!
— Мадам Гаццани недавно завела любовника и очень им увлечена…
— Француз?
— Да, Сир!
— Имя?
— Месье де Тиар, Сир…
* * *
Так дважды император с неприятным изумлением обнаруживал своего камергера в постели избранной им женщины… Он решил, отложив все дела, добиться желанных милостей, но известия о военных приготовлениях Англии помешали ему немедленно завершить эту галантную авантюру. Вынужденный вернуться во Францию, он принял решение, которое вызвало много толков:
Карлотта Гаццани была назначена придворной лектрисой Жозефины, вместо м-ль де ла Кост.
Поскольку прекрасная генуэзка не знала ни единого французского слова, назначение ее показалось довольно экстравагантным; впрочем, императрица терпеть не могла чтения.
Жозеф Тюркен добавляет лукаво:
«Что касается императора, то он мечтал только о том, чтобы листать с новой лектрисой страницы книги любви, а для такого чтения французский язык не был необходим. Зато она знала итальянский, он тоже; итальянский язык — язык любви, и они должны были понять друг друга».
В июне Наполеон сел в карету и отправился в Сен-Клу, он был там через восемь дней. Еще через неделю приехала мадам Гаццани, к великой радости месье Тиара, который решил, что император чрезвычайно добр. Скоро он в этом разубедился.
Император вызвал его и поручил ему дипломатическую миссию с приказом отбыть немедленно и в Сен-Клу не возвращаться. Камергер был в полной растерянности, но император просветил его, добавив небрежным тоном:
— Вы попали в немилость, и, может быть, догадаетесь — почему.
Потом он встал, с победоносным видом выпрямился во весь свой небольшой рост и, мысленно уже наслаждаясь прелестями Карлотты, расстался с удрученным месье Тиаром.
* * *
Вечером Наполеон вызвал м-м Гаццани в маленькую комнату специального назначения.
Бдительная Жозефина немедленно узнала о новой связи своего супруга. Разъярившись, она решила захватить его врасплох и убедиться собственными глазами.
"Однажды у Императора было рандеву с этой дамой, — пишет Констан, — он приказал мне дежурить в моей комнате и всем, даже ее Величеству, говорить, что он работает в кабинете с министром.
Свидание происходило в маленькой комнате, очень просто убранной, с двумя выходами — на лестницу, ведущую в спальню императора, и еще одним выходом на узкую плохо освещенную лестницу, которой пользовалась мадам Гаццани. Едва они оба оказались в этой комнатке, появилась императрица. Она вошла в пустую спальню императора и спросила меня, где ее супруг.
— Мадам, император занят сейчас, — он работает в кабинете с министром.
— Констан, я хочу войти.
— Невозможно, мадам, я получил формальный приказ от Его Величества и не могу нарушить его даже ради Вашего Величества. Она удалилась недовольная, более того — разгневанная, но через полчаса вернулась, задала тот же вопрос, и я вынужден был повторить тот же ответ.
Мне было тяжело видеть огорчение императрицы, но я не мог нарушить приказ.
В тот же вечер император, ложась спать, сообщил мне строгим тоном, что императрица сказала ему, будто на ее вопрос я ответил, что император заперся с дамой.
Я спокойно возразил, что император, конечно, не поверил этому.
— Конечно нет, — ответил Наполеон, снова обращаясь ко мне дружеским тоном, которым он меня всегда удостаивал, — я хорошо знаю Вашу преданность и уверен в Вашей скромности, но я доберусь до тех, кто распускает сплетни, я разоблачу их".
После этого он завернулся в широкий домашний халат и отправился к мадам Гаццани, которая усердно разогревала к его приходу свою печь.
НАПОЛЕОН НАХОДИТ В ЗАМКЕ АУСТЕРЛИЦ ГОЛУЮ ЖЕНЩИНУ
"В войне я люблю битвы и неожиданность".
Маршал Фош
Измученный ревностью Жозефины, Наполеон покинул Париж и отправился в Булонь, где шестидесятитысячная армия ожидала готовности французского флота к высадке войск в Англии. Во всех морских и речных портах Франции срочно строились плоскодонки, канонерские лодки, баржи для переправы армии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79