— Поначалу я посчитал, что это исходит от тебя, язычник, — спокойно продолжил Таурин. — Люди говорят о тебе много хорошего и много плохого. Но что ты волк кровожадный, известно всем. А та женщина… У нее на виске был кровоподтек. Кто же поднимет руку на красоту, как не злодей?
Он повернулся и спокойно продолжал свое занятие среди заросших травами развалин. Ролло смотрел прямо перед собой. Хотел ли он зла своей Птичке? Он был зол на нее за ее самоуправство в Гурне, за ее неповиновение в Руане. Но желать ей зла?.. Нет, несмотря на всю его ярость, на ревность и подозрения, он бы не сделал ей ничего дурного. Ведь он все еще любил ее. У него вдруг гулко забилось сердце. Да, он любил ее. Ее смех и капризы, ее нежное тело, ее волосы, ее голос, ее ворчание и умение радоваться всякой чепухе. И он все еще не хочет верить, что она предала его.
Он вновь стал допрашивать Беренгара. Что может иметь значение, кроме той ночи? И вновь в нем закипела ярость.
— Она была так настойчива в своем желании уйти в лес, — спокойно держал ответ перед Ролло Беренгар. — Было в ней, правда, нечто странное. Тогда я думал, что лунный свет помутил ее разум…
— Короче!
Беренгар пятерней сгреб волосы с глаз. Вздохнул. Рассказал опять, как Франкон воспротивился отдать ей Гийома. И тогда она просто кинулась в чащу.
— А ты? Где был ты, ее охранник, в это время?
— Я пошел сменить часовых, а когда…
— Да заберет тебя Хель! — воскликнул Ролло. — Зачем тебе было менять часовых, кого стеречь, если не мою жену?
Беренгар вдруг не нашелся, что ответить. Возможно, просто сработала укоренившаяся привычка все доводить до конца. И ведь с Эммой был Оттар, ей ничего не могло угрожать, когда рядом такой герой. Однако Оттар был убит таким образом…
Ролло вдруг резко сгреб его за скрещенные на куртке ремни.
— Получается, Оттар более верен мне, чем ты, раб?
Слово «раб» хлестнуло викинга, как кнутом. Он вырвался.
— Даже конунгу не позволено так оскорблять свободнорожденного и…
— Умолкни! — Лицо Ролло нервно дергалось, но говорил он почти тихо. — Когда-то ты едва не упустил ее, но я простил тебя. Более того — возвеличил, ибо считал преданным другом. Ты же повел себя, как трусливый раб, и по твоей вине мою жену похитили. Поэтому ты сам должен умолять меня Сделать тебе «кровавого орла», не то я надену на тебя ошейник и заставлю до конца дней вычищать сточные канавы в Руане.
Однако за Беренгара вступились и Лодин и Бьерн. По закону никто не смеет неволить свободного викинга, если его вина не доказана свидетелями или судебным поединком.
— Что ж, — мрачно кивнул Ролло. — Обвинителем здесь являюсь я, и ясный Глитнир докажет мою правоту.
Пожалуй, для Беренгара это был наилучший выход. Умереть с мечом в руке и попасть на пиры Валгаллы, миновав христианский рай. И никто не сомневался, что ему не выстоять против Глитнира в левой руке первого мастера на мечах Нормандии. Поэтому, когда он обезоружил конунга, даже самые преданные люди Ролло стали говорить, что боги на стороне Беренгара.
Они разошлись. Беренгар как ни в чем не бывало пошел отдавать распоряжения, чтобы монахи приготовили викингам пищу, а воины подготовили корабли к отплытию, ибо было ясно, что им нет смысла больше здесь оставаться. Проследил, как запрягают мулов в дормезы. Усадил в один епископа, в следующем расположились женщины с детьми. Сезинанда взволнованно цеплялась за него.
— Едем с нами. Тебе незачем вторично искушать судьбу, оставаясь подле Ролло. Он все равно считает тебя виновным.
Беренгар лишь поцеловал ее в щеку. Взлохматил волосы старшего сына. Двое малышей уже спали на днище дормеза. Глядя на посапывающего Гийома, Беренгар нахмурился. Нет, ему еще есть о чем говорить с конунгом.
Ролло, прикрыв глаза, сидел на выступе выщербленной стены, слушал пение Раульфа, перебиравшего струны лиры. Рядом стоял Лодин. Просто стоял, ибо к пению и мелодии он был равнодушен, но именно он привел к Ролло пажа, зная, как все это бренчание успокаивающе действует на его друга-левшу.
Мальчик пел с серьезным, сосредоточенным лицом:
Почуял граф — приходит смерть ему.
Холодный пот струился по челу.
Идет он под тенистую сосну,
Ложится на зеленую траву.
Свой меч и рог кладет себе на грудь.
К Испании он повернул лицо,
Чтоб было видно Карлу-королю,
Когда он снова о войском будет тут,
Что граф погиб, но победил в бою.
Риульф пел на языке франков «Песнь о Роланде», какой его научила Эмма. Когда он умолк, Ролло спросил:
— Ты будешь скучать по ней, Риульф?
— Нет, — твердо ответил подросток. У Ролло чуть приподнялись брови.
— Ты ведь был так привязан к ней?
— Был.
Риульф приглаживал взлохмаченные ветром кудри, поднимал на конунга ясный взгляд.
— А теперь я предан лишь тебе, Левша. И прошу взять меня на войну, когда ты пойдешь против франков.
Ролло выпрямился. Война. Да, именно так. Теперь уже ничто не удерживает его дома. Правда, промелькнули какие-то мысли о южанах, что из-за оспы вряд ли пойдут в поход, о викингах из Англии, которые вряд ли успеют присоединиться. Не так он все задумывал.
Но… о боги! Когда еще норманны были сильнее, нежели теперь? Зачем оттягивать? Он встал, почувствовал себя соколом, вылетевшим на охоту после долгого перерыва. Война — буря копий, сходка мечей, радость Одина — вот что отвлечет его от тоски, даст выход ярости, поможет встряхнуться.
Лодин увидел, как оживился Ролло, и тоже обрадовался.
— Нам всем надоело нюхать дым очагов да глядеть, как траслы унавоживают пашни за усадьбой, — сказал он, выставляя в улыбке свои страшные клыки. — Клянусь, нам давно пора принести жертву Одину, чтобы он ниспослал нам славы, побед и богатой добычи.
Подошли еще несколько норманнов. Узнав, что их конунг не намерен больше откладывать наступление, развеселились. Кто приплясывал, кто шуточно боролся, но были и такие, которые сокрушенно качали головой и ворчали, что не лучше ли сначала собрать урожай, да и франкам тоже, чтобы иметь возможность добыть поболее добра.
Ролло уже не слушал возражений, он отдавал распоряжения. На Луару гонцов следует послать незамедлительно. Но он еще не знал, куда сначала направить свой удар — на Каролинга или на Робертина. К кому из них прибудет его беглянка жена? Он тряхнул головой, прогоняя сомнения. И тут он вновь увидел Беренгара.
— Тебе бы умнее было отправиться с женщинами в Руан и не мозолить мне глаза.
Беренгар постарался не придать значения издевке в голосе Ролло.
— Если ты велишь — я уеду. Но прежде я должен тебе кое-что сообщить.
Ролло почувствовал раздражение, но все же отошел с Беренгаром. Мальчик-пастух испуганно погнал прочь коз, когда они подошли.
— Сначала скажу об Оттаре, — медленно начал Беренгар. — Мы похоронили его на плоту, как викинга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124