Его нога попала в дыру, и он упал, напрасно попытавшись ухватиться за что-нибудь руками. Неуклюже, на глазах у них двоих, тихо наблюдавших за ним с крыльца, Клитус встал и повернулся к Молли с осуждением:
– Что я тебе говорил? Этот дом разваливается!
Молли спустилась на две ступеньки, обхватила руками ближайший к тропинке столб и смотрела вслед уходящему Клитусу.
Рубел не говорил ни слова, пока Клитус не исчез из вида. Потом он кашлянул.
– Клитус прав, я не принес тебе ничего хорошего, одно беспокойство.
Молли повернулась к нему с еще большей ненавистью, чем та, что мелькала в ее глазах, когда она направляла на него двустволку в день его прибытия. Голубые глаза стали щелочками.
– Танцы?
Он пожал плечами.
– Ты что думал, я соглашусь устраивать танцы? – Молли обвела взглядом свой любимый полуразрушенный дом. – Здесь – танцы?
– Я предполагал… я считал… думал… э… ведь в Блек-Хауз обычно устраивали танцы по субботам…
– Он рассказал тебе?
Рубел похолодел:
– Кто?
– Твой брат!
Проглотив комок, вставший в горле при мысли, что снова придется лгать, а также от предчувствия последствий, которые может вызвать его признание, Рубел посмотрел Молли прямо в глаза:
– Никто мне ничего не рассказывал, Молли. Клянусь. Я думал, во всех тавернах устраивают танцы по субботам. Это ведется еще с тех пор, как Техас стал свободным штатом. Черт, сам генерал Сэм Хьюстон танцевал ночи напролет по субботам в тавернах. Разве ты не слышала о таверне мисс Лонг в Ричмонде?
Молли резко отвернулась.
– Хватит! Остановись! Это не имеет никакого значения! Прости, я раздражена.
– Черт возьми, Молли, ты меня прости! Я не обещал бы парням, если б знал, что ты будешь против.
– Ничего, все в порядке.
– Они чувствовали себя неловко, когда все ушли с их приходом… э… они, я думаю, согласны будут полностью отремонтировать дом… – Рубел посмотрел на ступеньку, которую, по его мнению, Клитус Феррингтон должен был починить много дней, недель или даже месяцев назад, – … эту ступеньку, забор, ставни, ворота… Если у них будет время, они даже выкрасят дом.
– Нет денег, я не могу позволить себе это.
– Не могла, – поправил он, – теперь ты можешь. Если ты приведешь дом в порядок, не стоит и говорить, как это посодействует твоему бизнесу.
Молли провела руками по волосам, отводя их к затылку. Свет луны падал на крыльцо, сливаясь с потоками света от лампы из гостиной. Рубел заметил: сегодня в первый раз ее волосы не были заплетены в косы. Его сердце подпрыгнуло к горлу.
– Посмотри на меня, Молли.
Она взглянула. Рубел внимательно рассматривал ее лицо, такое усталое, такое любимое. Пряди волос были не туго стянуты позади в узел, несколько локонов обрамляли виски. Его пальцы вздрогнули – ему захотелось коснуться ее волос. Рубел сжал губы, вспомнив о предыдущей ночи.
– Молли, в прошлую ночь… я виноват перед тобою…
– Я не хочу вспоминать о прошлой ночи, Джубел. Всякий раз, когда она называла его именем брата, Рубел чувствовал себя последним подлецом.
– Я только хотел, чтобы ты знала, виноватым считаю я себя. Я был жесток по отношению к тебе, и все это было не мое дело!
Молли улыбнулась. Рубел проследил за направлением ее взгляда: через открытую дверь в темный холл дома. Из кухни доносился слабый шум голосов. Шугар кормила лесорубов, и если предположения Рубела были верны, Вилли Джо и Малыш-Сэм вертелись вокруг них, а Линди, возможно, даже флиртовала с этим рыжеволосым лесорубом по имени Джеф. Рубел все принял к сведению.
– Да, это не касалось тебя, – ответила Молли, ее голос был далек от осуждения и звучал легко, почти благодарно. – Но ты вмешиваешься в мои дела. Почему?
Ее вопрос застал Рубела врасплох. Разве он сам в течение дня не задавал его себе множество раз?
– Мне просто кажется, я должен для тебя что-то сделать, – ответил он неопределенно. – Думаю, я отношусь к тому типу людей, которые любят во все вмешиваться.
– Я так не думаю. Но Клитус прав, ты разрушаешь мою жизнь.
– Я не предполагал…
– Не извиняйся! Рано или поздно что-нибудь подобное должно было произойти. Я висела на волоске, город находил вину во всем, что бы я ни делала. Они не остановятся, пока не отберут у меня детей, – Молли пожала плечами. – Может, Клитус прав? Может быть, детям будет лучше в приемных семьях?
– Нет, Молли! Ничто не заменит им твой кров. – Помолчав, он добавил: – Если, конечно, у тебя достаточно любви, чтобы ее хватило на всех. Я уважаю взгляды Клитуса, но, что было хорошо для него, было бы смертельно, например, для меня и для моей семьи, – он подошел ближе и взял ее за плечи. – И для тебя, Молли. Усыновление в приемных семьях причинит боль не только детям. Потеря детей причинит боль и тебе.
Когда он попытался прижать ее к своей груди, Молли отступила.
– Я думала об этом. Но что, если я слишком самоуверенна?
Молли прошла в конец крыльца и села в тень на одно из кресел-качалок. Рубел сел по соседству на качели, желая, чтобы и она пересела на них.
– Что, если Клитус прав… во всем? – продолжала Молли.
– Я так не думаю. Это хороший старый дом. Он такого не построит.
– Он считает, что я вбила себе в голову очередную глупость. Я старалась объяснить ему, но он настаивает на строительстве нового дома… на моей земле.
– Он влюблен в тебя, Молли. Он хочет, чтобы у тебя было все самое лучшее, а это, по его мнению, значит – новое. Я могу понять Клитуса.
– Что ты можешь?
– Понять, – повторил Рубел. – Я не говорю, что согласен с ним.
Рубел отталкивался от земли каблуками сапог, медленно раскачивая качели. Запах жимолости наполнял ночной воздух. Вдруг он понял, что давно уже запах жимолости напоминает ему о Молли. Жимолость цвела в ту ночь, когда они с дядей Бейлором вошли в Блек-Хауз, чтобы потанцевать, и аромат цветущих кустарников точно так же наполнял тогда ночной воздух и остался с тех пор в его памяти живым напоминанием о Молли Дюрант. Каждый раз, когда он чувствовал запах жимолости, он вспоминал о ней. Этот запах звал его вернуться и требовал, чтобы Рубел поскорей прислушался к зову.
– Я благодарна тебе, Джубел.
Он усмехнулся.
– На самом деле благодарна. Ты ясно показал, что мне надо делать, как поступать.
– И как же?
– Бороться, – сказала она. – Ты показал, как надо бороться за то, во что я верю, за то, чего хочу добиться, ты показал, как мне бороться за счастье моей семьи… – Молли усмехнулась, – и даже за этот полуразрушенный дом.
– За стоящие вещи обычно в жизни всегда приходится бороться. Я это знаю из собственного опыта.
И Рубел знал: ему предстоит продолжать борьбу, ему еще придется столкнуться с немалым числом неприятностей, прежде чем он решится рассказать Молли правду о самом себе.
– Можешь ли ты мне помочь еще в одном деле?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
– Что я тебе говорил? Этот дом разваливается!
Молли спустилась на две ступеньки, обхватила руками ближайший к тропинке столб и смотрела вслед уходящему Клитусу.
Рубел не говорил ни слова, пока Клитус не исчез из вида. Потом он кашлянул.
– Клитус прав, я не принес тебе ничего хорошего, одно беспокойство.
Молли повернулась к нему с еще большей ненавистью, чем та, что мелькала в ее глазах, когда она направляла на него двустволку в день его прибытия. Голубые глаза стали щелочками.
– Танцы?
Он пожал плечами.
– Ты что думал, я соглашусь устраивать танцы? – Молли обвела взглядом свой любимый полуразрушенный дом. – Здесь – танцы?
– Я предполагал… я считал… думал… э… ведь в Блек-Хауз обычно устраивали танцы по субботам…
– Он рассказал тебе?
Рубел похолодел:
– Кто?
– Твой брат!
Проглотив комок, вставший в горле при мысли, что снова придется лгать, а также от предчувствия последствий, которые может вызвать его признание, Рубел посмотрел Молли прямо в глаза:
– Никто мне ничего не рассказывал, Молли. Клянусь. Я думал, во всех тавернах устраивают танцы по субботам. Это ведется еще с тех пор, как Техас стал свободным штатом. Черт, сам генерал Сэм Хьюстон танцевал ночи напролет по субботам в тавернах. Разве ты не слышала о таверне мисс Лонг в Ричмонде?
Молли резко отвернулась.
– Хватит! Остановись! Это не имеет никакого значения! Прости, я раздражена.
– Черт возьми, Молли, ты меня прости! Я не обещал бы парням, если б знал, что ты будешь против.
– Ничего, все в порядке.
– Они чувствовали себя неловко, когда все ушли с их приходом… э… они, я думаю, согласны будут полностью отремонтировать дом… – Рубел посмотрел на ступеньку, которую, по его мнению, Клитус Феррингтон должен был починить много дней, недель или даже месяцев назад, – … эту ступеньку, забор, ставни, ворота… Если у них будет время, они даже выкрасят дом.
– Нет денег, я не могу позволить себе это.
– Не могла, – поправил он, – теперь ты можешь. Если ты приведешь дом в порядок, не стоит и говорить, как это посодействует твоему бизнесу.
Молли провела руками по волосам, отводя их к затылку. Свет луны падал на крыльцо, сливаясь с потоками света от лампы из гостиной. Рубел заметил: сегодня в первый раз ее волосы не были заплетены в косы. Его сердце подпрыгнуло к горлу.
– Посмотри на меня, Молли.
Она взглянула. Рубел внимательно рассматривал ее лицо, такое усталое, такое любимое. Пряди волос были не туго стянуты позади в узел, несколько локонов обрамляли виски. Его пальцы вздрогнули – ему захотелось коснуться ее волос. Рубел сжал губы, вспомнив о предыдущей ночи.
– Молли, в прошлую ночь… я виноват перед тобою…
– Я не хочу вспоминать о прошлой ночи, Джубел. Всякий раз, когда она называла его именем брата, Рубел чувствовал себя последним подлецом.
– Я только хотел, чтобы ты знала, виноватым считаю я себя. Я был жесток по отношению к тебе, и все это было не мое дело!
Молли улыбнулась. Рубел проследил за направлением ее взгляда: через открытую дверь в темный холл дома. Из кухни доносился слабый шум голосов. Шугар кормила лесорубов, и если предположения Рубела были верны, Вилли Джо и Малыш-Сэм вертелись вокруг них, а Линди, возможно, даже флиртовала с этим рыжеволосым лесорубом по имени Джеф. Рубел все принял к сведению.
– Да, это не касалось тебя, – ответила Молли, ее голос был далек от осуждения и звучал легко, почти благодарно. – Но ты вмешиваешься в мои дела. Почему?
Ее вопрос застал Рубела врасплох. Разве он сам в течение дня не задавал его себе множество раз?
– Мне просто кажется, я должен для тебя что-то сделать, – ответил он неопределенно. – Думаю, я отношусь к тому типу людей, которые любят во все вмешиваться.
– Я так не думаю. Но Клитус прав, ты разрушаешь мою жизнь.
– Я не предполагал…
– Не извиняйся! Рано или поздно что-нибудь подобное должно было произойти. Я висела на волоске, город находил вину во всем, что бы я ни делала. Они не остановятся, пока не отберут у меня детей, – Молли пожала плечами. – Может, Клитус прав? Может быть, детям будет лучше в приемных семьях?
– Нет, Молли! Ничто не заменит им твой кров. – Помолчав, он добавил: – Если, конечно, у тебя достаточно любви, чтобы ее хватило на всех. Я уважаю взгляды Клитуса, но, что было хорошо для него, было бы смертельно, например, для меня и для моей семьи, – он подошел ближе и взял ее за плечи. – И для тебя, Молли. Усыновление в приемных семьях причинит боль не только детям. Потеря детей причинит боль и тебе.
Когда он попытался прижать ее к своей груди, Молли отступила.
– Я думала об этом. Но что, если я слишком самоуверенна?
Молли прошла в конец крыльца и села в тень на одно из кресел-качалок. Рубел сел по соседству на качели, желая, чтобы и она пересела на них.
– Что, если Клитус прав… во всем? – продолжала Молли.
– Я так не думаю. Это хороший старый дом. Он такого не построит.
– Он считает, что я вбила себе в голову очередную глупость. Я старалась объяснить ему, но он настаивает на строительстве нового дома… на моей земле.
– Он влюблен в тебя, Молли. Он хочет, чтобы у тебя было все самое лучшее, а это, по его мнению, значит – новое. Я могу понять Клитуса.
– Что ты можешь?
– Понять, – повторил Рубел. – Я не говорю, что согласен с ним.
Рубел отталкивался от земли каблуками сапог, медленно раскачивая качели. Запах жимолости наполнял ночной воздух. Вдруг он понял, что давно уже запах жимолости напоминает ему о Молли. Жимолость цвела в ту ночь, когда они с дядей Бейлором вошли в Блек-Хауз, чтобы потанцевать, и аромат цветущих кустарников точно так же наполнял тогда ночной воздух и остался с тех пор в его памяти живым напоминанием о Молли Дюрант. Каждый раз, когда он чувствовал запах жимолости, он вспоминал о ней. Этот запах звал его вернуться и требовал, чтобы Рубел поскорей прислушался к зову.
– Я благодарна тебе, Джубел.
Он усмехнулся.
– На самом деле благодарна. Ты ясно показал, что мне надо делать, как поступать.
– И как же?
– Бороться, – сказала она. – Ты показал, как надо бороться за то, во что я верю, за то, чего хочу добиться, ты показал, как мне бороться за счастье моей семьи… – Молли усмехнулась, – и даже за этот полуразрушенный дом.
– За стоящие вещи обычно в жизни всегда приходится бороться. Я это знаю из собственного опыта.
И Рубел знал: ему предстоит продолжать борьбу, ему еще придется столкнуться с немалым числом неприятностей, прежде чем он решится рассказать Молли правду о самом себе.
– Можешь ли ты мне помочь еще в одном деле?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92