Погода сегодня была чудесной, и мясной пирог удался.
Что могло задержать его? Неужели нужды клана для него важнее, чем она? Даже в такую ночь?
Ей не терпелось покончить с этим. Она достаточно знала о близости между мужчиной и женщиной, чтобы сгорать от любопытства и в то же время бояться.
Она сравнивала это ощущение с вывихнутым в детстве пальцем. Она упала с камня и повредила палец. Отец знал, что делать, и, попросив Стивена держать ей руку, рывком вставил палец на место. Боль тут же ушла. Ей было страшно, но когда все закончилось, она знала, что бояться больше нечего.
Насколько она знала, с близостью так же: страшно, больно, позабыто.
Она отложила гребень. Волосы почти высохли.
Неужели Кольм забыл о ней?
Надо думать только о приятном, не взвинчивать себя.
Кольму понравился ее подарок, он даже удивился, когда увидел соль. Габриела вдруг вспомнила, что не сказала ему о главном: на следующий год придет еще один груз соли, и его клан будет обеспечен на долгое время. Соли будет так много, что ее можно будет обменять на зерно.
Неужели она ничего для него не значит?
Габриела чувствовала, как ее захлестывают эмоции. Быть может, Кольм говорил ей, что она нужна ему, только из жалости? А она поверила. Нет, решила Габриела, он не мог так поступить. Кольм прямой и кристально честный. Он не стал бы лгать из жалости.
На глаза ей навернулись слезы. Еще немного, и она разрыдается. Она редко плакала, но потом долго не могла успокоиться.
Как смеет Кольм обращаться с ней подобным образом? Кольм дал ей свое имя и свою защиту и ничего не попросил взамен. Габриела не могла на него злиться. Он обошелся с ней грубо, но не жестоко.
Мысли ее переключились на королевского посла. Его недоверие причинило ей боль. С другой стороны, он всего лишь исполнял волю короля и, если честно, был неплохим малым. Нельзя во всем винить его.
Джоанна. Вот стерва! Неужели она думала, что достаточно просто заявить во всеуслышание, что она собирается замуж за Кольма? Чего она ждала? Что Габриела отступится? Или струсит? Стерва! Желчная стерва!
Слез как не бывало. Если бы Джоанна вошла сейчас в комнату, Габриела просто выцарапала бы ей глаза. Представив себе эту картинку, Габриела улыбнулась.
Вот так-то лучше.
В коридоре раздались шаги.
Кольм. О Боже, наконец-то!
Она вскочила на ноги, затем села, затем снова вскочила. Может, встать у камина? Или сесть на край постели? Может, он ожидает увидеть ее под одеялом?
Габриела решила дождаться его, стоя у камина.
Страшно, больно, позабыто…
Кольм постучался в дверь, выждал секунду и вошел. Увидел Габриелу и обомлел, до того она была хороша.
Угли в камине позади нее делали ее одеяние полупрозрачным. Он видел все изгибы ее безупречного стана.
Он не мог уйти от нее в эту ночь. Да и ни в какую другую тоже.
Чего она боится? Ведь она знает его, знает, что он не сделает ей больно. Но вот страх растаял.
В таком освещении и в такой маленькой комнатке Кольм казался великаном. Она заметила, что у него мокрые волосы, на теле, которое покрывала лишь накидка из тартана, все еще виднелись капли воды. Значит, он ходил к озеру ополоснуться. Так делали многие жители клана. Он был великолепен.
Она желала его и сама сделала первый шаг.
– Ты хоть знаешь, как ты прекрасен? – прошептала она.
– Я об этом и не думаю, – сказал он. – Когда ты узнаешь меня получше…
Габриела сделала еще один шаг ему навстречу. Кольм забыл, что хотел сказать. От нее пахло полевыми цветами, и он страстно желал ее.
Она обвила его шею руками и прошептала:
– Я и так знаю тебя. Ты мой покровитель.
Кольм медленно снял с нее сорочку. Щеки Габриелы зарделись, но не от смущения. Она не закрылась от него руками. Кольм обнял ее и крепко поцеловал. Тело ее было мягким, а кожа шелковистой. Поцелуй их длился столько, сколько Кольм мог сдерживать свою страсть.
Он подхватил ее на руки и отнес на постель, после чего скинул свои одежды и оказался над ней. Габриела ахнула, когда его кожа коснулась ее кожи.
Кольм хотел познать каждый дюйм ее тела. Он начал целовать ее губы, затем спустился ниже, к шее. Он вдыхал нежный аромат ее тела и слышал, как бьется ее сердце. Кольм целовал ее груди и ложбинку между ними. Рука его обхватила Габриелу за талию.
Ее ответные поцелуи становились все более пылкими.
Пальцы Кольма подобрались к ее лону, и он почувствовал, как сначала Габриела напряглась, но затем расслабилась.
Вскоре она застонала от наслаждения, сладкая мука становилась невыносимой. Она впилась ногтями в его спину.
Больше Кольм ждать не мог, он вошел в нее, и она выгнула спину, вскрикнув от боли. Он прошептал ей на ухо несколько ласковых слов, и Габриела успокоилась.
Боль быстро прошла, уступив место наслаждению, и она стала двигаться с ним в одном ритме. Движения Кольма становились все быстрее и энергичнее. Вдруг она почувствовала невыразимое блаженство и ощутила, как он изливает в нее семя.
Они долго лежали без движения, тяжело дыша. Никогда еще Габриела не испытывала ничего подобного, ей казалось, что сердце сейчас выскочит из груди.
Она знала, что мужу было так же хорошо, как ей. Это нетрудно было понять. Он лег рядом с ней, обнял ее и прижал к широкой груди. Ей было так хорошо рядом с Кольмом.
Она любила этого мужчину.
Глава 47
Какое-то время они лежали молча, наслаждаясь близостью. Первой нарушила молчание Габриела:
– Кольм?
Он зевнул.
– Да?
– За что ты ударил Лайама? Помнишь, там, у аббатства?
– Помню. Сам он идти не мог, а взвали я его на плечо, это было бы для него унизительно.
– Тебя послушать, получается, что поколотить брата – это акт милосердия?
– Выходит, что так.
Она думала уже о другом. Несколько минут она молчала, после чего спросила:
– Ты любил Джоанну, когда был помолвлен с ней?
– Нет.
Он не считал нужным что-либо объяснять. Они лежали молча еще какое-то время, пока Габриела не прошептала:
– Скоро прибудет еще соль. Я забыла тебе сказать. Когда принесут последний сундук, твои кладовые будут забиты солью.
– Это хороший подарок, – сказал он. – У нас соль на вес золота.
Габриела сменила тему:
– А те двое, что хотели убить Лайама в аббатстве, их тоже послал Макенна?
– Да. Видимо, они были из числа наемников. Похоже, Макенна нанял всех выродков, каких смог найти.
– Мне жаль, что моим телохранителям пришлось их убить.
Он улыбался в темноте.
– Спи, Габриела, тебе нужно набраться сил.
– Ты расскажешь мне, что случилось с людьми, напавшими на Лайама?
– Нет.
– Еще один вопрос, последний. Из Уэллингшира привезут статую святого Била, которая принадлежала моей матери. Это традиция. Статуя довольно большая. Не возражаешь?
– Нет, если ты не собираешься водрузить ее у постели. А теперь спи.
– Мне поцеловать тебя, пожелав спокойной ночи?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
Что могло задержать его? Неужели нужды клана для него важнее, чем она? Даже в такую ночь?
Ей не терпелось покончить с этим. Она достаточно знала о близости между мужчиной и женщиной, чтобы сгорать от любопытства и в то же время бояться.
Она сравнивала это ощущение с вывихнутым в детстве пальцем. Она упала с камня и повредила палец. Отец знал, что делать, и, попросив Стивена держать ей руку, рывком вставил палец на место. Боль тут же ушла. Ей было страшно, но когда все закончилось, она знала, что бояться больше нечего.
Насколько она знала, с близостью так же: страшно, больно, позабыто.
Она отложила гребень. Волосы почти высохли.
Неужели Кольм забыл о ней?
Надо думать только о приятном, не взвинчивать себя.
Кольму понравился ее подарок, он даже удивился, когда увидел соль. Габриела вдруг вспомнила, что не сказала ему о главном: на следующий год придет еще один груз соли, и его клан будет обеспечен на долгое время. Соли будет так много, что ее можно будет обменять на зерно.
Неужели она ничего для него не значит?
Габриела чувствовала, как ее захлестывают эмоции. Быть может, Кольм говорил ей, что она нужна ему, только из жалости? А она поверила. Нет, решила Габриела, он не мог так поступить. Кольм прямой и кристально честный. Он не стал бы лгать из жалости.
На глаза ей навернулись слезы. Еще немного, и она разрыдается. Она редко плакала, но потом долго не могла успокоиться.
Как смеет Кольм обращаться с ней подобным образом? Кольм дал ей свое имя и свою защиту и ничего не попросил взамен. Габриела не могла на него злиться. Он обошелся с ней грубо, но не жестоко.
Мысли ее переключились на королевского посла. Его недоверие причинило ей боль. С другой стороны, он всего лишь исполнял волю короля и, если честно, был неплохим малым. Нельзя во всем винить его.
Джоанна. Вот стерва! Неужели она думала, что достаточно просто заявить во всеуслышание, что она собирается замуж за Кольма? Чего она ждала? Что Габриела отступится? Или струсит? Стерва! Желчная стерва!
Слез как не бывало. Если бы Джоанна вошла сейчас в комнату, Габриела просто выцарапала бы ей глаза. Представив себе эту картинку, Габриела улыбнулась.
Вот так-то лучше.
В коридоре раздались шаги.
Кольм. О Боже, наконец-то!
Она вскочила на ноги, затем села, затем снова вскочила. Может, встать у камина? Или сесть на край постели? Может, он ожидает увидеть ее под одеялом?
Габриела решила дождаться его, стоя у камина.
Страшно, больно, позабыто…
Кольм постучался в дверь, выждал секунду и вошел. Увидел Габриелу и обомлел, до того она была хороша.
Угли в камине позади нее делали ее одеяние полупрозрачным. Он видел все изгибы ее безупречного стана.
Он не мог уйти от нее в эту ночь. Да и ни в какую другую тоже.
Чего она боится? Ведь она знает его, знает, что он не сделает ей больно. Но вот страх растаял.
В таком освещении и в такой маленькой комнатке Кольм казался великаном. Она заметила, что у него мокрые волосы, на теле, которое покрывала лишь накидка из тартана, все еще виднелись капли воды. Значит, он ходил к озеру ополоснуться. Так делали многие жители клана. Он был великолепен.
Она желала его и сама сделала первый шаг.
– Ты хоть знаешь, как ты прекрасен? – прошептала она.
– Я об этом и не думаю, – сказал он. – Когда ты узнаешь меня получше…
Габриела сделала еще один шаг ему навстречу. Кольм забыл, что хотел сказать. От нее пахло полевыми цветами, и он страстно желал ее.
Она обвила его шею руками и прошептала:
– Я и так знаю тебя. Ты мой покровитель.
Кольм медленно снял с нее сорочку. Щеки Габриелы зарделись, но не от смущения. Она не закрылась от него руками. Кольм обнял ее и крепко поцеловал. Тело ее было мягким, а кожа шелковистой. Поцелуй их длился столько, сколько Кольм мог сдерживать свою страсть.
Он подхватил ее на руки и отнес на постель, после чего скинул свои одежды и оказался над ней. Габриела ахнула, когда его кожа коснулась ее кожи.
Кольм хотел познать каждый дюйм ее тела. Он начал целовать ее губы, затем спустился ниже, к шее. Он вдыхал нежный аромат ее тела и слышал, как бьется ее сердце. Кольм целовал ее груди и ложбинку между ними. Рука его обхватила Габриелу за талию.
Ее ответные поцелуи становились все более пылкими.
Пальцы Кольма подобрались к ее лону, и он почувствовал, как сначала Габриела напряглась, но затем расслабилась.
Вскоре она застонала от наслаждения, сладкая мука становилась невыносимой. Она впилась ногтями в его спину.
Больше Кольм ждать не мог, он вошел в нее, и она выгнула спину, вскрикнув от боли. Он прошептал ей на ухо несколько ласковых слов, и Габриела успокоилась.
Боль быстро прошла, уступив место наслаждению, и она стала двигаться с ним в одном ритме. Движения Кольма становились все быстрее и энергичнее. Вдруг она почувствовала невыразимое блаженство и ощутила, как он изливает в нее семя.
Они долго лежали без движения, тяжело дыша. Никогда еще Габриела не испытывала ничего подобного, ей казалось, что сердце сейчас выскочит из груди.
Она знала, что мужу было так же хорошо, как ей. Это нетрудно было понять. Он лег рядом с ней, обнял ее и прижал к широкой груди. Ей было так хорошо рядом с Кольмом.
Она любила этого мужчину.
Глава 47
Какое-то время они лежали молча, наслаждаясь близостью. Первой нарушила молчание Габриела:
– Кольм?
Он зевнул.
– Да?
– За что ты ударил Лайама? Помнишь, там, у аббатства?
– Помню. Сам он идти не мог, а взвали я его на плечо, это было бы для него унизительно.
– Тебя послушать, получается, что поколотить брата – это акт милосердия?
– Выходит, что так.
Она думала уже о другом. Несколько минут она молчала, после чего спросила:
– Ты любил Джоанну, когда был помолвлен с ней?
– Нет.
Он не считал нужным что-либо объяснять. Они лежали молча еще какое-то время, пока Габриела не прошептала:
– Скоро прибудет еще соль. Я забыла тебе сказать. Когда принесут последний сундук, твои кладовые будут забиты солью.
– Это хороший подарок, – сказал он. – У нас соль на вес золота.
Габриела сменила тему:
– А те двое, что хотели убить Лайама в аббатстве, их тоже послал Макенна?
– Да. Видимо, они были из числа наемников. Похоже, Макенна нанял всех выродков, каких смог найти.
– Мне жаль, что моим телохранителям пришлось их убить.
Он улыбался в темноте.
– Спи, Габриела, тебе нужно набраться сил.
– Ты расскажешь мне, что случилось с людьми, напавшими на Лайама?
– Нет.
– Еще один вопрос, последний. Из Уэллингшира привезут статую святого Била, которая принадлежала моей матери. Это традиция. Статуя довольно большая. Не возражаешь?
– Нет, если ты не собираешься водрузить ее у постели. А теперь спи.
– Мне поцеловать тебя, пожелав спокойной ночи?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68