Генри бешено сопротивлялся, на его лице во многих местах проступили красные пятна — следы ударов.
— Я ничего не сделал! — кричал он сдавленным голосом, когда казначей наконец приволок его и поставил перед капитаном. — Я не виноват! Я не виноват!
— Капитан, я поймал этого гнусного крысенка в тот момент, когда он запускал свои когти в хранящуюся на складе провизию, — удовлетворенно провозгласил Хокинс. — Я застал его, когда он воровал лимонный сок, очевидно, радуясь при этом, что мы все из-за него получим уменьшенную порцию. — При этом пальцы Хокинса все еще продолжали сжимать горло мальчика. — Да-да, все именно так и было, мерзкий крысенок!
Генри завизжал от боли, а Элизабет в ужасе замерла.
— Хорошо, — строго скомандовал капитан Милз, — довольно. Освободи его, Хокинс.
Генри рухнул на пол, как только казначей разжал свои пальцы, и Элизабет тут же заботливо склонилась над мальчиком, пытаясь ласковыми словами привести его в чувство. Сверкая глазами, она обратилась к Хокинсу:
— К вашему сведению, мистер Хокинс, Генри взял лимонный сок для меня. Еще за завтраком он мне сказал, что капитан Милз распорядился увеличить мою порцию, считая, очевидно, что у меня сопротивляемость цинге ниже, чем у других, более приспособленных к морским путешествиям. — Элизабет на мгновение замолчала. — Генри наверняка собирался отдать мне этот сок за обедом, — продолжала она в бешенстве. — Может быть, вы имеете какие-нибудь возражения?
Слушая ее пламенную речь, Хокинс хмурился, и в его глазах появилось выражение ядовитой злости. Он облизал губы и в растерянности смотрел то на Элизабет, то на капитана, который неодобрительно взирал на все происходящее, расставив ноги и уперев руки в бока.
— Ну так что, Хокинс? — сухо и требовательно обратился к нему капитан.
Хокинс прочистил горло.
— Я этого не знал, сэр, — не очень убедительно произнес он.
— Теперь знаете, — жестко отрезал капитан. — Мальчик следовал моим указаниям. Однако, — тут он сделал паузу и принялся проницательно изучать казначея своими голубыми глазами, — даже если бы юнга что-нибудь украл, у вас не было никаких полномочий его наказывать. Вы должны были отправить мальчика прямо ко мне.
— Но я так и сделал, капитан! — запротестовал Хокинс. Его лицо раскраснелось от возмущения. — Я как раз отправил его прямо к вам!
— После того, как избили до полусмерти и едва не вышибли из него всю душу. Я капитан корабля, Хокинс, я здесь решаю, кто из моей команды должен быть наказан, a кто нет, и не желаю, чтобы вы или кто-нибудь еще присваивали себе мои полномочия! — Его голос, исполненный гнева и раздражения, рокотал по всей палубе. — Вам ясно?
— Да, сэр, — произнес Хокинс, почти не разжимая губ, и посмотрел на Генри, который с помощью Элизабет пытался встать.
В глазах казначея Элизабет увидела настоящую ненависть, причем ей показалось, что ненавидел он не только мальчика, но и ее. Она вся съежилась. «Почему?» — спрашивала Элизабет себя. Неужели потому, что сейчас одержала над ним победу? Нет, глубоко в душе она чувствовала, что дело совсем не в том. Элизабет оказалась свидетелем его унижения, и этого он ей не простит. Хокинс был очень тщеславным человеком и не любил получать выговоров, особенно когда при этом присутствовала женщина. Она подозревала, что он никогда не простит ни ее, ни капитана, ни мальчика за свое сегодняшнее унижение; обязательно захочет отомстить, возможно, не капитану Милзу, но уж, во всяком случае, ей, или Генри, или им обоим. Теперь они станут объектами его мести. Более чем когда-либо она поняла, что этого человека следует избегать.
— Можете идти, — кивнул в его сторону капитан Милз. Хокинс отсалютовал, бросив напоследок уничтожающий взгляд на Элизабет, и удалился. Капитан тем временем обратил внимание на Генри, который с трудом пытался подняться на ноги.
— С тобой все в порядке, мальчик?
— Да, сэр, — его голос звучал слабо, и Элизабет заметила, что он пытается скрыть слезы.
— Капитан, — произнесла она быстро, — разрешите Генри, прежде чем он снова примется за выполнение своих обязанностей, отдохнуть немного в моей каюте. Он ведь скоро должен принести мне еду и, если можно, пусть захватит с собой собственный обед. Может быть, сегодня ему будет позволено поесть у меня? — она умоляюще посмотрела на капитана. Тот утвердительно кивнул.
— Хорошо, мисс. В таком состоянии от него все равно мало пользы. — Он ласково улыбнулся Генри. — Эй, парень, приходи в себя. Мисс Трент присмотрит за тобой, а потом можешь снова приступить к работе. — Потом повернулся к Элизабет. — Всего хорошего, мисс. И не забудьте, пожалуйста, вашу дополнительную порцию лимонного сока!
Он поклонился и пошел от нее прочь, попутно отдавая приказания матросам, которые, разинув рот, глазели на то, что происходит на палубе. Услышав приказания, они вдруг почувствовали прилив активности и бросились их выполнять, совершенно не желая оказаться на месте злополучного казначея.
Элизабет между тем привела Генри в свою каюту, бережно усадила на кровать, смочила платок в холодной воде и начала поочередно прикладывать его к многочисленным синякам. Лицо мальчика распухло и, как ей казалось, сильно болело.
— Все будет хорошо, — приговаривала она, чтобы ободрить Генри, потому что слезы все еще продолжали течь по его бледным щекам. — Этот человек больше никогда не посмеет тронуть тебя даже пальцем!
— Я… я боюсь, — пролепетал он, безуспешно пытаясь побороть слезы. — Теперь он обязательно сделает что-нибудь страшное!
— Ты слышал, что сказал капитан? — напомнила ему Элизабет. — Поверь мне, он теперь даже пальцем тебя не тронет!
В его больших детских глазах промелькнуло удивление.
— Неужели вы действительно так думаете, мисс?
Она улыбнулась.
— Я в этом совершенно уверена. И знай, если он снова попытается причинить тебе какой-нибудь вред или просто начнет угрожать, ты должен сразу же мне сказать. Капитан Милз не потерпит на своем корабле такое поведение, и нет никаких причин бояться сказать ему обо всем. Уж он-то знает, как поступить в таком случае. — Она взяла мальчика за подбородок и заглянула ему в глаза. — Ты обещаешь в случае чего сразу же рассказать мне?
Генри кивнул, и хотя слезы все еще текли, счастливая улыбка тронула уголки его губ.
— Благодарю вас, мисс, — выдохнул он и, закинув руки, обнял ее за шею. Она тоже слегка сжала его в своих объятиях. Так они просидели некоторое время.
— Ну а теперь, если ты чувствуешь себя лучше, — сказала Элизабет, разжимая объятия, — может быть, принесешь мне мой обед? А заодно и свой. Сегодня мы с тобой устроим маленький праздник!
Генри быстро вскочил на ноги и, не дожидаясь дальнейших указаний, бегом бросился по коридору.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
— Я ничего не сделал! — кричал он сдавленным голосом, когда казначей наконец приволок его и поставил перед капитаном. — Я не виноват! Я не виноват!
— Капитан, я поймал этого гнусного крысенка в тот момент, когда он запускал свои когти в хранящуюся на складе провизию, — удовлетворенно провозгласил Хокинс. — Я застал его, когда он воровал лимонный сок, очевидно, радуясь при этом, что мы все из-за него получим уменьшенную порцию. — При этом пальцы Хокинса все еще продолжали сжимать горло мальчика. — Да-да, все именно так и было, мерзкий крысенок!
Генри завизжал от боли, а Элизабет в ужасе замерла.
— Хорошо, — строго скомандовал капитан Милз, — довольно. Освободи его, Хокинс.
Генри рухнул на пол, как только казначей разжал свои пальцы, и Элизабет тут же заботливо склонилась над мальчиком, пытаясь ласковыми словами привести его в чувство. Сверкая глазами, она обратилась к Хокинсу:
— К вашему сведению, мистер Хокинс, Генри взял лимонный сок для меня. Еще за завтраком он мне сказал, что капитан Милз распорядился увеличить мою порцию, считая, очевидно, что у меня сопротивляемость цинге ниже, чем у других, более приспособленных к морским путешествиям. — Элизабет на мгновение замолчала. — Генри наверняка собирался отдать мне этот сок за обедом, — продолжала она в бешенстве. — Может быть, вы имеете какие-нибудь возражения?
Слушая ее пламенную речь, Хокинс хмурился, и в его глазах появилось выражение ядовитой злости. Он облизал губы и в растерянности смотрел то на Элизабет, то на капитана, который неодобрительно взирал на все происходящее, расставив ноги и уперев руки в бока.
— Ну так что, Хокинс? — сухо и требовательно обратился к нему капитан.
Хокинс прочистил горло.
— Я этого не знал, сэр, — не очень убедительно произнес он.
— Теперь знаете, — жестко отрезал капитан. — Мальчик следовал моим указаниям. Однако, — тут он сделал паузу и принялся проницательно изучать казначея своими голубыми глазами, — даже если бы юнга что-нибудь украл, у вас не было никаких полномочий его наказывать. Вы должны были отправить мальчика прямо ко мне.
— Но я так и сделал, капитан! — запротестовал Хокинс. Его лицо раскраснелось от возмущения. — Я как раз отправил его прямо к вам!
— После того, как избили до полусмерти и едва не вышибли из него всю душу. Я капитан корабля, Хокинс, я здесь решаю, кто из моей команды должен быть наказан, a кто нет, и не желаю, чтобы вы или кто-нибудь еще присваивали себе мои полномочия! — Его голос, исполненный гнева и раздражения, рокотал по всей палубе. — Вам ясно?
— Да, сэр, — произнес Хокинс, почти не разжимая губ, и посмотрел на Генри, который с помощью Элизабет пытался встать.
В глазах казначея Элизабет увидела настоящую ненависть, причем ей показалось, что ненавидел он не только мальчика, но и ее. Она вся съежилась. «Почему?» — спрашивала Элизабет себя. Неужели потому, что сейчас одержала над ним победу? Нет, глубоко в душе она чувствовала, что дело совсем не в том. Элизабет оказалась свидетелем его унижения, и этого он ей не простит. Хокинс был очень тщеславным человеком и не любил получать выговоров, особенно когда при этом присутствовала женщина. Она подозревала, что он никогда не простит ни ее, ни капитана, ни мальчика за свое сегодняшнее унижение; обязательно захочет отомстить, возможно, не капитану Милзу, но уж, во всяком случае, ей, или Генри, или им обоим. Теперь они станут объектами его мести. Более чем когда-либо она поняла, что этого человека следует избегать.
— Можете идти, — кивнул в его сторону капитан Милз. Хокинс отсалютовал, бросив напоследок уничтожающий взгляд на Элизабет, и удалился. Капитан тем временем обратил внимание на Генри, который с трудом пытался подняться на ноги.
— С тобой все в порядке, мальчик?
— Да, сэр, — его голос звучал слабо, и Элизабет заметила, что он пытается скрыть слезы.
— Капитан, — произнесла она быстро, — разрешите Генри, прежде чем он снова примется за выполнение своих обязанностей, отдохнуть немного в моей каюте. Он ведь скоро должен принести мне еду и, если можно, пусть захватит с собой собственный обед. Может быть, сегодня ему будет позволено поесть у меня? — она умоляюще посмотрела на капитана. Тот утвердительно кивнул.
— Хорошо, мисс. В таком состоянии от него все равно мало пользы. — Он ласково улыбнулся Генри. — Эй, парень, приходи в себя. Мисс Трент присмотрит за тобой, а потом можешь снова приступить к работе. — Потом повернулся к Элизабет. — Всего хорошего, мисс. И не забудьте, пожалуйста, вашу дополнительную порцию лимонного сока!
Он поклонился и пошел от нее прочь, попутно отдавая приказания матросам, которые, разинув рот, глазели на то, что происходит на палубе. Услышав приказания, они вдруг почувствовали прилив активности и бросились их выполнять, совершенно не желая оказаться на месте злополучного казначея.
Элизабет между тем привела Генри в свою каюту, бережно усадила на кровать, смочила платок в холодной воде и начала поочередно прикладывать его к многочисленным синякам. Лицо мальчика распухло и, как ей казалось, сильно болело.
— Все будет хорошо, — приговаривала она, чтобы ободрить Генри, потому что слезы все еще продолжали течь по его бледным щекам. — Этот человек больше никогда не посмеет тронуть тебя даже пальцем!
— Я… я боюсь, — пролепетал он, безуспешно пытаясь побороть слезы. — Теперь он обязательно сделает что-нибудь страшное!
— Ты слышал, что сказал капитан? — напомнила ему Элизабет. — Поверь мне, он теперь даже пальцем тебя не тронет!
В его больших детских глазах промелькнуло удивление.
— Неужели вы действительно так думаете, мисс?
Она улыбнулась.
— Я в этом совершенно уверена. И знай, если он снова попытается причинить тебе какой-нибудь вред или просто начнет угрожать, ты должен сразу же мне сказать. Капитан Милз не потерпит на своем корабле такое поведение, и нет никаких причин бояться сказать ему обо всем. Уж он-то знает, как поступить в таком случае. — Она взяла мальчика за подбородок и заглянула ему в глаза. — Ты обещаешь в случае чего сразу же рассказать мне?
Генри кивнул, и хотя слезы все еще текли, счастливая улыбка тронула уголки его губ.
— Благодарю вас, мисс, — выдохнул он и, закинув руки, обнял ее за шею. Она тоже слегка сжала его в своих объятиях. Так они просидели некоторое время.
— Ну а теперь, если ты чувствуешь себя лучше, — сказала Элизабет, разжимая объятия, — может быть, принесешь мне мой обед? А заодно и свой. Сегодня мы с тобой устроим маленький праздник!
Генри быстро вскочил на ноги и, не дожидаясь дальнейших указаний, бегом бросился по коридору.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97