— спросила она. — И каково же ваше решение?
— Мы решили, что путем небольшой подтасовки сможем спасти всех нас от множества неприятностей. Вы понимаете, мы решили объявить вас нашей кузиной из Нью-Джерси. Мы скажем, что Алекс посетил вас во время своего путешествия на обратном пути и застал вашу семью в кризисе. Например, можно сказать, что ваши маленькие брат и сестра серьезно заболели и мать была чрезвычайно озабочена тем, чтобы отправить вас куда-нибудь в другое место, чтобы вы не заразились лихорадкой. Услышав это, Алекс взял вас с собой, чтобы вы пожили немного у Дженни. — Адам очень серьезно смотрел в глаза Элизабет. — Что вы думаете об этом? Такая версия вам нравится?
— Разве у меня есть выбор?
— Нет, — откровенно согласилась Дженни. — Конечно, это не лучшее решение, я с вами совершенно согласна, но оно может сойти. Не думаю, чтобы кто-нибудь стал вникать в это дело очень уж глубоко, а родство с Алексом сделает ваше совместное путешествие вполне объяснимым. Право же, Элизабет, я искренне верю, что эта история многое упростит.
Элизабет смотрела то на одного, то на другого. Все было правдой: эта история, точно так же, как та, другая, которую она рассказала Роберту Мабри, когда он захватил каперов, поможет ей спасти репутацию. Ей следовало быть признательной за заботу о ее репутации, но она так устала от всякой лжи, от всего этого притворства. Почему она должна идти на все эти ухищрения только ради того, чтобы избежать оскорблений? Иногда это кажется просто глупым.
— А как быть с матросами? — спросила Элизабет устало. — Разве они не расскажут все женам, родным? Сплетни распространяются быстро.
— Алекс взял с них клятву о том, что они будут хранить секрет под угрозой наказания. Ручаюсь, матросы попридержат свои языки. — Адам поднялся и подошел к окну. — Кроме них, правду знают еще только четверо — мы и Гренгер. Он заходил сюда в ночь, когда Симс принес известия с корабля. Но не беспокойтесь относительно Джоффри. Он будет придерживаться истории, которую мы сочинили.
— А кто это Гренгер?
— Джоффри Гренгер, — объяснила Дженни, — владеет лесопилкой, которая снабжает лесом нашу верфь. К тому же это самый старый и близкий друг Алекса. Они выросли вместе. У них были общие занятия, они плавали вместе в Шуликиле, скакали на лошадях, как демоны, вечно затевали совместные шалости! Я думаю, что вам понравится Джоффри, Элизабет. Возможно, он зайдет сегодня днем, и у вас будет шанс с ним познакомиться.
— Так он похож на вашего брата? — спросила Элизабет, заинтригованная тем, каких людей выбирает себе Алекс в самые близкие друзья.
— Надо полагать, что да, в некотором смысле, — ответила Дженни задумчиво. — Впрочем, вы сможете убедиться сами. Прежде всего он истинный джентльмен.
«В таком случае, — подумала про себя Элизабет, — он наверняка сильно отличается от Алекса». Но вслух, однако, не сказала ничего. Она все еще мысленно ругала себя за недавние высказывания об Алексе в присутствии его семьи и дала себе слово больше не задевать их родственные чувства своей грубостью. Дженни и Адам Уоррен были хорошими, добродушными людьми, и у нее не было никакого права выплескивать на них гнев на Алекса. Даже несмотря на то что он уехал, не попрощавшись с ней, едва они оказались в Америке, забыв при этом позаботиться о ней, — без всякой мысли о ней вообще! Все равно это не причина для того, чтобы оскорблять других за то, что они ему так преданны. Нет, она выплеснет все свои жалобы ему самому при первой же возможности. Это доставит ей величайшее удовольствие — высказать все, что она о нем думает!
Ее мысли были прерваны приглашением на второй завтрак, и она последовала за Адамом и Дженни в столовую. Еда была простой, но вкусной: поджаренные цыплята, горячий с маслом горох, огромный высокий пудинг и не менее огромная тарелка замечательного подрумяненного картофеля. После завтрака Адам должен был вернуться на верфь, а Дженни повела Элизабет наверх, в детскую, где ее представили Саре Уоррен, милому трехлетнему ребенку с длинными темными кудряшками и шоколадными глазами. Маленькая девочка была очень похожа на свою мать, но в то же время в ней было что-то и от отца — в манере сводить подвижные брови, когда она хмурилась, или поднимать их в знак удивления.
Элизабет также увидела Ханну, ширококостную, веселую женщину с шапкой белых волос на голове и добрыми голубыми глазами, глубоко посаженными на пухлом, изборожденном морщинами лице. Ханна нянчила еще Дженни, а теперь Сару. Казалось, она так удобно помещается в кресле-качалке у огня, так уютно держит маленькую девочку на одном колене, а с другой стороны — корзинку с шитьем, как будто уже стала частью этой комнаты, такая же теплая и уютная, как и сама детская. Следующие несколько часов Элизабет провела в детской, играя с Сарой, которая оказалась веселой и подвижной, как щенок, и с удовольствием болтала на своем детском языке о всякой всячине. Для Элизабет день был приятным, как никогда, такие дни не выпадали на ее долю уже очень давно. Она вдруг осознала, как болезненно переживала все это время отсутствие женского общества, как соскучилась по спокойной, беспечной, ни к чему не обязывающей болтовне, по ленивым дням, проведенным возле камина. Воспоминания о тесном, холодном и вечно качающемся корабле исчезли, и Элизабет почувствовала себя почти примиренной со своей новой жизнью. Все было очень похоже на Лондон, как будто она снова попала домой… почти…
В этот самый день, после полудня, когда они с Дженни пили чай в гостиной, Элизабет впервые увидела Джоффри Гренгера. Он спокойно вошел в дом. Закутанный в длинный бордовый плащ до самых ботинок, на голове у него сидела странная заломленная набекрень шляпа, из-под которой вились густые черные кудри, рукой, затянутой в перчатку, Гренгер небрежно помахивал блестящей черной тростью. Ее набалдашник из слоновой кости был отполирован до блеска.
«Он двигается, как кошка», — немедленно подумала Элизабет, пораженная волшебной, поистине кошачьей грацией этого человека. Дженни поднялась со своего места и поспешила навстречу гостю, а Элизабет, после того как были сделаны соответствующие представления, изящно протянула ему руку. Он поднял ее пальцы к своим губам с непринужденностью и уверенностью, и она почувствовала, как кончики его усов слегка пощекотали ее руку. Потом, когда глаза их встретились, сердце Элизабет бешено забилось. Что-то было в этом человеке — необыкновенно знакомое. «Возможно, — сказала она себе, — все дело в том, что он похож в каком-то смысле на Александра Бурка». Он был высокого роста, приблизительно такого же, как и Алекс, с такими же широкими плечами. У него были блестящие голубые глаза — светлее и холоднее, чем у Элизабет, похожие на замерзшую воду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
— Мы решили, что путем небольшой подтасовки сможем спасти всех нас от множества неприятностей. Вы понимаете, мы решили объявить вас нашей кузиной из Нью-Джерси. Мы скажем, что Алекс посетил вас во время своего путешествия на обратном пути и застал вашу семью в кризисе. Например, можно сказать, что ваши маленькие брат и сестра серьезно заболели и мать была чрезвычайно озабочена тем, чтобы отправить вас куда-нибудь в другое место, чтобы вы не заразились лихорадкой. Услышав это, Алекс взял вас с собой, чтобы вы пожили немного у Дженни. — Адам очень серьезно смотрел в глаза Элизабет. — Что вы думаете об этом? Такая версия вам нравится?
— Разве у меня есть выбор?
— Нет, — откровенно согласилась Дженни. — Конечно, это не лучшее решение, я с вами совершенно согласна, но оно может сойти. Не думаю, чтобы кто-нибудь стал вникать в это дело очень уж глубоко, а родство с Алексом сделает ваше совместное путешествие вполне объяснимым. Право же, Элизабет, я искренне верю, что эта история многое упростит.
Элизабет смотрела то на одного, то на другого. Все было правдой: эта история, точно так же, как та, другая, которую она рассказала Роберту Мабри, когда он захватил каперов, поможет ей спасти репутацию. Ей следовало быть признательной за заботу о ее репутации, но она так устала от всякой лжи, от всего этого притворства. Почему она должна идти на все эти ухищрения только ради того, чтобы избежать оскорблений? Иногда это кажется просто глупым.
— А как быть с матросами? — спросила Элизабет устало. — Разве они не расскажут все женам, родным? Сплетни распространяются быстро.
— Алекс взял с них клятву о том, что они будут хранить секрет под угрозой наказания. Ручаюсь, матросы попридержат свои языки. — Адам поднялся и подошел к окну. — Кроме них, правду знают еще только четверо — мы и Гренгер. Он заходил сюда в ночь, когда Симс принес известия с корабля. Но не беспокойтесь относительно Джоффри. Он будет придерживаться истории, которую мы сочинили.
— А кто это Гренгер?
— Джоффри Гренгер, — объяснила Дженни, — владеет лесопилкой, которая снабжает лесом нашу верфь. К тому же это самый старый и близкий друг Алекса. Они выросли вместе. У них были общие занятия, они плавали вместе в Шуликиле, скакали на лошадях, как демоны, вечно затевали совместные шалости! Я думаю, что вам понравится Джоффри, Элизабет. Возможно, он зайдет сегодня днем, и у вас будет шанс с ним познакомиться.
— Так он похож на вашего брата? — спросила Элизабет, заинтригованная тем, каких людей выбирает себе Алекс в самые близкие друзья.
— Надо полагать, что да, в некотором смысле, — ответила Дженни задумчиво. — Впрочем, вы сможете убедиться сами. Прежде всего он истинный джентльмен.
«В таком случае, — подумала про себя Элизабет, — он наверняка сильно отличается от Алекса». Но вслух, однако, не сказала ничего. Она все еще мысленно ругала себя за недавние высказывания об Алексе в присутствии его семьи и дала себе слово больше не задевать их родственные чувства своей грубостью. Дженни и Адам Уоррен были хорошими, добродушными людьми, и у нее не было никакого права выплескивать на них гнев на Алекса. Даже несмотря на то что он уехал, не попрощавшись с ней, едва они оказались в Америке, забыв при этом позаботиться о ней, — без всякой мысли о ней вообще! Все равно это не причина для того, чтобы оскорблять других за то, что они ему так преданны. Нет, она выплеснет все свои жалобы ему самому при первой же возможности. Это доставит ей величайшее удовольствие — высказать все, что она о нем думает!
Ее мысли были прерваны приглашением на второй завтрак, и она последовала за Адамом и Дженни в столовую. Еда была простой, но вкусной: поджаренные цыплята, горячий с маслом горох, огромный высокий пудинг и не менее огромная тарелка замечательного подрумяненного картофеля. После завтрака Адам должен был вернуться на верфь, а Дженни повела Элизабет наверх, в детскую, где ее представили Саре Уоррен, милому трехлетнему ребенку с длинными темными кудряшками и шоколадными глазами. Маленькая девочка была очень похожа на свою мать, но в то же время в ней было что-то и от отца — в манере сводить подвижные брови, когда она хмурилась, или поднимать их в знак удивления.
Элизабет также увидела Ханну, ширококостную, веселую женщину с шапкой белых волос на голове и добрыми голубыми глазами, глубоко посаженными на пухлом, изборожденном морщинами лице. Ханна нянчила еще Дженни, а теперь Сару. Казалось, она так удобно помещается в кресле-качалке у огня, так уютно держит маленькую девочку на одном колене, а с другой стороны — корзинку с шитьем, как будто уже стала частью этой комнаты, такая же теплая и уютная, как и сама детская. Следующие несколько часов Элизабет провела в детской, играя с Сарой, которая оказалась веселой и подвижной, как щенок, и с удовольствием болтала на своем детском языке о всякой всячине. Для Элизабет день был приятным, как никогда, такие дни не выпадали на ее долю уже очень давно. Она вдруг осознала, как болезненно переживала все это время отсутствие женского общества, как соскучилась по спокойной, беспечной, ни к чему не обязывающей болтовне, по ленивым дням, проведенным возле камина. Воспоминания о тесном, холодном и вечно качающемся корабле исчезли, и Элизабет почувствовала себя почти примиренной со своей новой жизнью. Все было очень похоже на Лондон, как будто она снова попала домой… почти…
В этот самый день, после полудня, когда они с Дженни пили чай в гостиной, Элизабет впервые увидела Джоффри Гренгера. Он спокойно вошел в дом. Закутанный в длинный бордовый плащ до самых ботинок, на голове у него сидела странная заломленная набекрень шляпа, из-под которой вились густые черные кудри, рукой, затянутой в перчатку, Гренгер небрежно помахивал блестящей черной тростью. Ее набалдашник из слоновой кости был отполирован до блеска.
«Он двигается, как кошка», — немедленно подумала Элизабет, пораженная волшебной, поистине кошачьей грацией этого человека. Дженни поднялась со своего места и поспешила навстречу гостю, а Элизабет, после того как были сделаны соответствующие представления, изящно протянула ему руку. Он поднял ее пальцы к своим губам с непринужденностью и уверенностью, и она почувствовала, как кончики его усов слегка пощекотали ее руку. Потом, когда глаза их встретились, сердце Элизабет бешено забилось. Что-то было в этом человеке — необыкновенно знакомое. «Возможно, — сказала она себе, — все дело в том, что он похож в каком-то смысле на Александра Бурка». Он был высокого роста, приблизительно такого же, как и Алекс, с такими же широкими плечами. У него были блестящие голубые глаза — светлее и холоднее, чем у Элизабет, похожие на замерзшую воду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97