Между бедер она ощутила знакомое влажное тепло.
Ей захотелось прижаться к нему еще крепче. Руками она обхватила его за плечи. Она поднялась на колени и в следующее мгновение уже сидела на нем, широко расставив ноги, сама не понимая, как это случилось. Ее платье и нижние юбки скромно легли вокруг нее, но она, раскачиваясь, страстно прижималась к бедрам Колина. Мерседес вся отдалась во власть своих рук и губ. Она откинула голову, обнажая шею, и губы Колина проложили дорожку от ее подбородка до ямочки между ключицами. Он расстегнул пуговицы сзади на ее платье и спустил его с плеч. На фоне темной ткани ее кожа мерцала перламутром.
Корсет, лиф и рубашка полетели в сторону, и она предстала перед ним, обнаженная до пояса. Теперь она вся была перед его темными, почти черными глазами. С бьющимся сердцем она сама подняла его руки и положила себе на грудь. Она подвинулась так, чтобы ее соски пришлись прямо в середину его ладоней, а потом поднялась еще выше, предлагая ему ласкать ее грудь ртом.
Мерседес застонала, когда его губы поймали ее сосок. Язык Колина нежно лизал его и втягивал. Он просунул руки под платье, поймал ее бедра и прижал ее прямо к паху. Ее тело забилось в ритмичных движениях. Она лихорадочно расстегнула ему жилет и рубашку и покрыла поцелуями его шею и плечи. Руки ее скользнули ему под рубашку, и он почти задохнулся от судорог, которые волной пробежали по его груди и животу. Ожидание ее прикосновения доставляло не меньше удовольствия, чем само прикосновение.
Колин сдернул с нее панталоны и расстегнул свои брюки. Потом снова поднял ее и опустил прямо на свой восставший ствол. На секунду у нее потемнело в глазах, когда она почувствовала, что наполнена им. Нежными тонкими пальцами она крепко вцепилась ему в рубашку, чтобы иметь точку опоры. Наклонив голову, она прижалась к нему и прильнула к его губам поцелуем, который парализовал и его дыхание, и мысли. Все, кроме ощущений.
Она медленно поднялась, мышцы ее сократились вокруг него, доставив невыразимое удовольствие. Она снова опустилась. На этот раз она задавала ритм, и это было мучительно сладко.
Мерседес закрыла глаза, но он не мог заставить себя не смотреть на нее. Ничто в его жизни не предвещало этого дара, ниспосланного ему небесами. Нежные пальцы Мерседес в его волосах, ее губы на его коже, соитие их тел — все это не было для него главным. Она подарила ему чистоту и искренность чувств и до сих пор не растраченную, неистовую страсть своей души.
Исцеляя его, она исцелилась сама. Мерседес была захвачена, затоплена наслаждением;
Спину ей пригревал огонь камина. А Колин влажным кончиком языка ласкал ее грудь, теребил соски, вызывая не меньший жар. Его пальцы вынули шпильки из ее волос, и они водопадом обрушились на ее обнаженные плечи, а их запах напомнил ему о тех цветах, что были у нее в руках сегодня утром. Когда она наклонялась к нему, он глубоко вдыхал их аромат.
Колин рукой скользнул по ее ноге и стал поглаживать внутреннюю часть бедра. Все тело Мерседес напряглось в ответ на это прикосновение. Он стал дразнить ее, всё больше приближаясь к месту их соития, пока она не прижала его руку ногой. Его пальцы коснулись ее самого сокровенного места, и в ответ она выгнулась дугой и непроизвольно вскрикнула. Он нашел губами ее рот, чтобы насладиться ее удовольствием.
Грудь Колина напряглась. На спине и плечах поигрывали мускулы. Почувствовав это, Мерседес ускорила ритм. Он изогнулся под ней, сделав толчок, и перевернулся так, что она оказалась под ним. Он с силой вонзился в нее, исторгнув из нее глубинный, страстный стон.
Дрожь сотрясла его тело, потом ее. Напряжение, соединившее их так тесно, теперь исходило этой дрожью. За несколько секунд наслаждение выкристаллизовалось, стало ощутимым. И потом сразу исчезло. Это была умиротворяющая летаргия. Они лежали не двигаясь и не разговаривая.
Они, может быть, и провели бы так целый вечер, если бы Мерседес не встревожилась из-за случайной искры, вылетевшей из камина и чуть не опалившей ее волосы. Одну она оставила без внимания. Когда отскочила вторая, она села и заколола волосы на затылке.
Колин видел, как ее изящные руки вскинулись к голове… как приподнялись ее груди. Ее кожа еще светилась отблеском их любви. Он вздохнул, когда увидел, что она поднимает бретельки своей рубашки. Но когда она наклонилась над ним, одна из них тут же упала. Тогда он удивился, как быстро Бог услышал его молитвы.
— Почему ты улыбаешься? — прошептала она.
— Это, должно быть, риторический вопрос, как ты его называешь.
Она слегка поцеловала его.
— Какой ты умный! — Взгляд Мерседес упал на двери библиотеки. — Ты их запер?
— Немного поздно спрашивать об этом, ты не находишь? Ты уверена, что хочешь услышать ответ?
Мерседес вскочила и направилась к двери, по пути поправляя платье. Она потрясла ручки. Дверь была на запоре. Повернувшись к Колину, Мерседес уперлась руками в бока.
— Ты мог бы и сказать мне об этом, а не заставлять предполагать самое худшее.
Он сел и стал приводить в порядок свою собственную одежду.
— Но ты так замечательно кидаешься на приманку!
— Я видела форель, которую ты ловишь, — сказала она с некоторым раздражением. — Не очень-то приятно, когда тебя сравнивают с большой, разевающей рот рыбиной.
Он встал.
— Хорошо, впредь я буду стараться делать более лестные сравнения. Это тебя устроит?
То, что он сейчас сделал, удовлетворило ее. Лесть всегда к месту. Она не смогла сдержать улыбки.
— Думаю, что да, — строго сказала она. Он посмотрел на ее губы. Она, кажется, была вполне довольна собой. Он льстил себя надеждой, что это в какой-то степени его заслуга. Колин поднял оба бокала с вином и осторожно уравновесил их на одной руке. В другой он держал бутылку.
— Наверное, миссис Хеннпин уже приготовила нашу комнату, — сказал он. — Не желаешь ли присоединиться ко мне?
Мерседес вслед за ним посмотрела на место перед камином, где они только что занимались любовью. Она не смогла удержаться от улыбки.
— Кажется, сегодня ничего не получилось так, как я себе представляла.
Прежде чем Колин успел спросить, что она имеет в виду, Мерседес открыла двери и направилась к лестнице.
В комнате Колина на каминной доске и на ночном столике стояли вазы с цветами. Розовые лепестки были разбросаны по кружевным накидкам. Мерседес заметила На комоде у Колина кое-что из своих туалетных принад-лежностей. Она сразу подумала, что в гардеробе в соседней комнате теперь висит какая-то часть ее одежды. Колин как раз закрывал за собой дверь каблуком сапога, когда она обернулась к нему.
— Это была твоя идея? — спросила она.
— Цветы? — Он поставил бокалы с вином на маленький столик между креслами у камина. — Думаю, тут поработала Сильвия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
Ей захотелось прижаться к нему еще крепче. Руками она обхватила его за плечи. Она поднялась на колени и в следующее мгновение уже сидела на нем, широко расставив ноги, сама не понимая, как это случилось. Ее платье и нижние юбки скромно легли вокруг нее, но она, раскачиваясь, страстно прижималась к бедрам Колина. Мерседес вся отдалась во власть своих рук и губ. Она откинула голову, обнажая шею, и губы Колина проложили дорожку от ее подбородка до ямочки между ключицами. Он расстегнул пуговицы сзади на ее платье и спустил его с плеч. На фоне темной ткани ее кожа мерцала перламутром.
Корсет, лиф и рубашка полетели в сторону, и она предстала перед ним, обнаженная до пояса. Теперь она вся была перед его темными, почти черными глазами. С бьющимся сердцем она сама подняла его руки и положила себе на грудь. Она подвинулась так, чтобы ее соски пришлись прямо в середину его ладоней, а потом поднялась еще выше, предлагая ему ласкать ее грудь ртом.
Мерседес застонала, когда его губы поймали ее сосок. Язык Колина нежно лизал его и втягивал. Он просунул руки под платье, поймал ее бедра и прижал ее прямо к паху. Ее тело забилось в ритмичных движениях. Она лихорадочно расстегнула ему жилет и рубашку и покрыла поцелуями его шею и плечи. Руки ее скользнули ему под рубашку, и он почти задохнулся от судорог, которые волной пробежали по его груди и животу. Ожидание ее прикосновения доставляло не меньше удовольствия, чем само прикосновение.
Колин сдернул с нее панталоны и расстегнул свои брюки. Потом снова поднял ее и опустил прямо на свой восставший ствол. На секунду у нее потемнело в глазах, когда она почувствовала, что наполнена им. Нежными тонкими пальцами она крепко вцепилась ему в рубашку, чтобы иметь точку опоры. Наклонив голову, она прижалась к нему и прильнула к его губам поцелуем, который парализовал и его дыхание, и мысли. Все, кроме ощущений.
Она медленно поднялась, мышцы ее сократились вокруг него, доставив невыразимое удовольствие. Она снова опустилась. На этот раз она задавала ритм, и это было мучительно сладко.
Мерседес закрыла глаза, но он не мог заставить себя не смотреть на нее. Ничто в его жизни не предвещало этого дара, ниспосланного ему небесами. Нежные пальцы Мерседес в его волосах, ее губы на его коже, соитие их тел — все это не было для него главным. Она подарила ему чистоту и искренность чувств и до сих пор не растраченную, неистовую страсть своей души.
Исцеляя его, она исцелилась сама. Мерседес была захвачена, затоплена наслаждением;
Спину ей пригревал огонь камина. А Колин влажным кончиком языка ласкал ее грудь, теребил соски, вызывая не меньший жар. Его пальцы вынули шпильки из ее волос, и они водопадом обрушились на ее обнаженные плечи, а их запах напомнил ему о тех цветах, что были у нее в руках сегодня утром. Когда она наклонялась к нему, он глубоко вдыхал их аромат.
Колин рукой скользнул по ее ноге и стал поглаживать внутреннюю часть бедра. Все тело Мерседес напряглось в ответ на это прикосновение. Он стал дразнить ее, всё больше приближаясь к месту их соития, пока она не прижала его руку ногой. Его пальцы коснулись ее самого сокровенного места, и в ответ она выгнулась дугой и непроизвольно вскрикнула. Он нашел губами ее рот, чтобы насладиться ее удовольствием.
Грудь Колина напряглась. На спине и плечах поигрывали мускулы. Почувствовав это, Мерседес ускорила ритм. Он изогнулся под ней, сделав толчок, и перевернулся так, что она оказалась под ним. Он с силой вонзился в нее, исторгнув из нее глубинный, страстный стон.
Дрожь сотрясла его тело, потом ее. Напряжение, соединившее их так тесно, теперь исходило этой дрожью. За несколько секунд наслаждение выкристаллизовалось, стало ощутимым. И потом сразу исчезло. Это была умиротворяющая летаргия. Они лежали не двигаясь и не разговаривая.
Они, может быть, и провели бы так целый вечер, если бы Мерседес не встревожилась из-за случайной искры, вылетевшей из камина и чуть не опалившей ее волосы. Одну она оставила без внимания. Когда отскочила вторая, она села и заколола волосы на затылке.
Колин видел, как ее изящные руки вскинулись к голове… как приподнялись ее груди. Ее кожа еще светилась отблеском их любви. Он вздохнул, когда увидел, что она поднимает бретельки своей рубашки. Но когда она наклонилась над ним, одна из них тут же упала. Тогда он удивился, как быстро Бог услышал его молитвы.
— Почему ты улыбаешься? — прошептала она.
— Это, должно быть, риторический вопрос, как ты его называешь.
Она слегка поцеловала его.
— Какой ты умный! — Взгляд Мерседес упал на двери библиотеки. — Ты их запер?
— Немного поздно спрашивать об этом, ты не находишь? Ты уверена, что хочешь услышать ответ?
Мерседес вскочила и направилась к двери, по пути поправляя платье. Она потрясла ручки. Дверь была на запоре. Повернувшись к Колину, Мерседес уперлась руками в бока.
— Ты мог бы и сказать мне об этом, а не заставлять предполагать самое худшее.
Он сел и стал приводить в порядок свою собственную одежду.
— Но ты так замечательно кидаешься на приманку!
— Я видела форель, которую ты ловишь, — сказала она с некоторым раздражением. — Не очень-то приятно, когда тебя сравнивают с большой, разевающей рот рыбиной.
Он встал.
— Хорошо, впредь я буду стараться делать более лестные сравнения. Это тебя устроит?
То, что он сейчас сделал, удовлетворило ее. Лесть всегда к месту. Она не смогла сдержать улыбки.
— Думаю, что да, — строго сказала она. Он посмотрел на ее губы. Она, кажется, была вполне довольна собой. Он льстил себя надеждой, что это в какой-то степени его заслуга. Колин поднял оба бокала с вином и осторожно уравновесил их на одной руке. В другой он держал бутылку.
— Наверное, миссис Хеннпин уже приготовила нашу комнату, — сказал он. — Не желаешь ли присоединиться ко мне?
Мерседес вслед за ним посмотрела на место перед камином, где они только что занимались любовью. Она не смогла удержаться от улыбки.
— Кажется, сегодня ничего не получилось так, как я себе представляла.
Прежде чем Колин успел спросить, что она имеет в виду, Мерседес открыла двери и направилась к лестнице.
В комнате Колина на каминной доске и на ночном столике стояли вазы с цветами. Розовые лепестки были разбросаны по кружевным накидкам. Мерседес заметила На комоде у Колина кое-что из своих туалетных принад-лежностей. Она сразу подумала, что в гардеробе в соседней комнате теперь висит какая-то часть ее одежды. Колин как раз закрывал за собой дверь каблуком сапога, когда она обернулась к нему.
— Это была твоя идея? — спросила она.
— Цветы? — Он поставил бокалы с вином на маленький столик между креслами у камина. — Думаю, тут поработала Сильвия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120