И я не мог решить, кто очаровательнее, Элизабет или Софи. Я до сих пор этого не знаю.
– Гм! – хмыкнула Энни, поняв, что он перехватил у нее инициативу. – Софи предупреждала насчет вас, но вы, оказывается, еще хуже.
– Намного хуже, – согласился он с улыбкой.
Энни покачала головой и бросила на Софи нарочито многозначительный взгляд, одновременно веселый и обеспокоенный, полный женской снисходительности к недостаткам мужчин.
Кристи зажег свечи на алтаре и кашлянул, давая понять, что пора приступать. Приближаясь к алтарю, Софи с грустью подумала о контрасте между этой церемонией и той, что рисовалась ей в девичьих мечтах: церковь Всех Святых полна друзей, цветов и солнца, а сама она, об руку с отцом, улыбающаяся, вызывающая у всех зависть, медленно идет к своему безымянному принцу. Сегодняшняя церемония, совершавшаяся тайком в тихой пустой церкви глубокой ночью, словно была наказанием ей за ее гордыню. За одно она только благодарила бога: что отец не видит ее.
Коннор стоял справа от нее, Энни – слева, нежно баюкая Лиззи, которая начала капризничать. Низкий волнующий голос Кристи вызвал в душе Софи благоговейный трепет, сердце ее забилось учащенно. «Мы предстали здесь пред лицом господа нашего, – начал он, – чтобы свидетельствовать и благословить соединение этого мужчины и этой женщины священными узами брака». Она отважилась взглянуть на Коннора. Никакие чувства не отражались на его словно каменном лице, но, когда он коснулся ее, взял ее руку, чтобы принести клятву верности, она почувствовала, что он тоже взволнован – рука его дрожит. Это заставило ее взглянуть на происходящее по-иному. Софи впервые попыталась поставить себя на его место. Под тихие подсказки Кристи Коннор произнес брачный обет: «Пред лицом господа нашего я, Коннор, беру тебя, Софи, в жены… отныне и навсегда… в горе и в радости, в богатстве и бедности… любить и заботиться, пока смерть не разлучит нас. Даю в том торжественный обет».
Колец не было. Прежде чем Софи успела это понять, Кристи объявил их мужем и женой, предусмотрительно опустив фразу: «Теперь можете поцеловать новобрачную», – и церемония была закончена. Тут же, в алтаре, они расписались в книге, и Энни предложила пойти к ним с Кристи отметить событие бокалом вина с кексами. Софи замялась. Коннор промолчал, и Софи пришлось отказаться, отговорившись тем, что уже поздно и все устали. Настоящей же причиной было то, что она не имела представления о дальнейшем. Не уедет ли Коннор сразу обратно в Эксетер? Или, может, он сделает это завтра? А может, останется с ней и будет ей мужем? Эта неопределенность была унизительна; она пошла бы на что угодно, лишь бы не говорить Энни – Кристи уже знал об этом, – что ей ничего не известно о планах мужа относительно нее.
Последовали прощальные объятия и рукопожатия; Энни тайком всплакнула. Коннор взял Софи под руку, и они вышли из церкви на улицу, где их не встречала пожеланиями счастья и пригоршнями риса восторженная толпа, не было жаждущих поймать букетик новобрачной, ни самого букетика. Ночь была туманной, сырой, тихой. Мгновение спустя она заметила привязанный к столбу маленький кабриолет, запряженный одной лошадью, на котором приехал Коннор. Он стоял рядом с ее коляской. Ей стало не до смеха. Неужели они сейчас разъедутся в разные стороны, чтобы больше никогда не увидеться?
Коннор нахмурился, глядя на их коляски.
– Подожди секунду.
Он выпустил ее руку, сбежал по ступенькам, завернул за угол церкви и исчез из виду.
Софи осталась ждать.
Через две минуты Коннор вернулся, задыхаясь от быстрого бега, дождался, пока она сойдет по ступенькам вниз, и сообщил:
– Кристи предложил оставить твоего пони у себя на эту ночь. – Он помог ей сесть в кабриолет и поднял верх. – Я сказал, что заеду за ним утром и отвезу к тебе.
Что ж, по крайней мере, он едет к ней.
Дорога до Стоун-хауза прошла в полном молчании – после первых, ничего не значащих фраз разговор сам собою оборвался. Она почувствовала, что его не блещущие оригинальностью замечания о погоде и состоянии дороги показались ему столь же нелепыми, как и ей – собственные ответы на них, после чего ни один из них не отваживался заговорить.
Приехав в Стоун-хауз, Коннор принялся распрягать наемную коляску, Софи прошла в дом, недоумевая, что делать дальше. Был двенадцатый час ночи; миссис Болтон она сказала, чтобы ее не ждали. Домоправительница привыкла не задавать лишних вопросов; если поздняя отлучка Софи встревожила или удивила ее, она ничем не выдала своего удивления.
Как вести себя с Коннором? – размышляла Софи. Следует ли предложить мужу выпить? Или поесть, может быть, он голоден? Она обычно не держала в доме крепких напитков, но в кладовой стояло несколько бутылок вина. Она принесла вино в гостиную и как раз наполняла бокал, когда на крыльце послышались его шаги. Интересно, постучит ли он в дверь? Нет, вошел без стука и направился через холл в гостиную, словно давно тут жил. Софи постаралась взять себя в руки, и, когда он появился в дверях и подошел к ней, ничто не выдало охватившего ее волнения.
– А себе не хочешь налить? – спросил Кон, когда она протянула ему бокал.
Софи покачала головой.
– Ребенок… я подумала, что это может повредить ему. Или ей. Не знаю кому. – Продолжать дальше у нее не хватило сил. Она подошла к камину и зажгла свечи, дрожащими руками перевела стрелки часов. В зеркало было видно, что Коннор наблюдает за ней. Наконец она повернулась и спросила прямо:
– Как ты намерен жить дальше?
– Что ты имеешь в виду?
– Ты останешься на ночь?
Лицо его было непроницаемым.
– Останусь ли на ночь? – Коннор явно тянул с ответом.
– Ну да. Я не знаю твоих планов, – кивнула Софи, стараясь всеми силами скрыть снедавшее ее волнение. – Относительно всего. Настоящий ли это брак? Останешься ли ты? Или уедешь? – Она перевела дыхание и чуть ли не с мольбой попросила:
– Пожалуйста, давай не будем сегодня ссориться, Коннор. – Она первый раз произнесла его имя без тени сарказма, а скорее застенчиво. – Моя домоправительница спит внизу. Я бы хотела, чтобы наши разногласия остались между нами, если это возможно.
Он осторожно поставил бокал на низенький столик.
– Мне самому не хочется ссориться сегодня. Ты хочешь знать, каковы мои планы. Удивлен, что ты не заметила в коляске мой чемодан. Думаю, за остальными вещами можно будет послать позже. Да их не так и много.
– Позже? Значит, ты остаешься? Со мной?
– Если ты не против. Мне кажется, так обычно и происходит, когда люди женятся.
Софи отвела глаза. Последнее время она сама не всегда могла разобраться в своих чувствах – из-за беременности, полагала она. Софи вдруг расплакалась, сама не зная почему. Она слышала, как Коннор подошел к ней, и ощутила на плечах его осторожные руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
– Гм! – хмыкнула Энни, поняв, что он перехватил у нее инициативу. – Софи предупреждала насчет вас, но вы, оказывается, еще хуже.
– Намного хуже, – согласился он с улыбкой.
Энни покачала головой и бросила на Софи нарочито многозначительный взгляд, одновременно веселый и обеспокоенный, полный женской снисходительности к недостаткам мужчин.
Кристи зажег свечи на алтаре и кашлянул, давая понять, что пора приступать. Приближаясь к алтарю, Софи с грустью подумала о контрасте между этой церемонией и той, что рисовалась ей в девичьих мечтах: церковь Всех Святых полна друзей, цветов и солнца, а сама она, об руку с отцом, улыбающаяся, вызывающая у всех зависть, медленно идет к своему безымянному принцу. Сегодняшняя церемония, совершавшаяся тайком в тихой пустой церкви глубокой ночью, словно была наказанием ей за ее гордыню. За одно она только благодарила бога: что отец не видит ее.
Коннор стоял справа от нее, Энни – слева, нежно баюкая Лиззи, которая начала капризничать. Низкий волнующий голос Кристи вызвал в душе Софи благоговейный трепет, сердце ее забилось учащенно. «Мы предстали здесь пред лицом господа нашего, – начал он, – чтобы свидетельствовать и благословить соединение этого мужчины и этой женщины священными узами брака». Она отважилась взглянуть на Коннора. Никакие чувства не отражались на его словно каменном лице, но, когда он коснулся ее, взял ее руку, чтобы принести клятву верности, она почувствовала, что он тоже взволнован – рука его дрожит. Это заставило ее взглянуть на происходящее по-иному. Софи впервые попыталась поставить себя на его место. Под тихие подсказки Кристи Коннор произнес брачный обет: «Пред лицом господа нашего я, Коннор, беру тебя, Софи, в жены… отныне и навсегда… в горе и в радости, в богатстве и бедности… любить и заботиться, пока смерть не разлучит нас. Даю в том торжественный обет».
Колец не было. Прежде чем Софи успела это понять, Кристи объявил их мужем и женой, предусмотрительно опустив фразу: «Теперь можете поцеловать новобрачную», – и церемония была закончена. Тут же, в алтаре, они расписались в книге, и Энни предложила пойти к ним с Кристи отметить событие бокалом вина с кексами. Софи замялась. Коннор промолчал, и Софи пришлось отказаться, отговорившись тем, что уже поздно и все устали. Настоящей же причиной было то, что она не имела представления о дальнейшем. Не уедет ли Коннор сразу обратно в Эксетер? Или, может, он сделает это завтра? А может, останется с ней и будет ей мужем? Эта неопределенность была унизительна; она пошла бы на что угодно, лишь бы не говорить Энни – Кристи уже знал об этом, – что ей ничего не известно о планах мужа относительно нее.
Последовали прощальные объятия и рукопожатия; Энни тайком всплакнула. Коннор взял Софи под руку, и они вышли из церкви на улицу, где их не встречала пожеланиями счастья и пригоршнями риса восторженная толпа, не было жаждущих поймать букетик новобрачной, ни самого букетика. Ночь была туманной, сырой, тихой. Мгновение спустя она заметила привязанный к столбу маленький кабриолет, запряженный одной лошадью, на котором приехал Коннор. Он стоял рядом с ее коляской. Ей стало не до смеха. Неужели они сейчас разъедутся в разные стороны, чтобы больше никогда не увидеться?
Коннор нахмурился, глядя на их коляски.
– Подожди секунду.
Он выпустил ее руку, сбежал по ступенькам, завернул за угол церкви и исчез из виду.
Софи осталась ждать.
Через две минуты Коннор вернулся, задыхаясь от быстрого бега, дождался, пока она сойдет по ступенькам вниз, и сообщил:
– Кристи предложил оставить твоего пони у себя на эту ночь. – Он помог ей сесть в кабриолет и поднял верх. – Я сказал, что заеду за ним утром и отвезу к тебе.
Что ж, по крайней мере, он едет к ней.
Дорога до Стоун-хауза прошла в полном молчании – после первых, ничего не значащих фраз разговор сам собою оборвался. Она почувствовала, что его не блещущие оригинальностью замечания о погоде и состоянии дороги показались ему столь же нелепыми, как и ей – собственные ответы на них, после чего ни один из них не отваживался заговорить.
Приехав в Стоун-хауз, Коннор принялся распрягать наемную коляску, Софи прошла в дом, недоумевая, что делать дальше. Был двенадцатый час ночи; миссис Болтон она сказала, чтобы ее не ждали. Домоправительница привыкла не задавать лишних вопросов; если поздняя отлучка Софи встревожила или удивила ее, она ничем не выдала своего удивления.
Как вести себя с Коннором? – размышляла Софи. Следует ли предложить мужу выпить? Или поесть, может быть, он голоден? Она обычно не держала в доме крепких напитков, но в кладовой стояло несколько бутылок вина. Она принесла вино в гостиную и как раз наполняла бокал, когда на крыльце послышались его шаги. Интересно, постучит ли он в дверь? Нет, вошел без стука и направился через холл в гостиную, словно давно тут жил. Софи постаралась взять себя в руки, и, когда он появился в дверях и подошел к ней, ничто не выдало охватившего ее волнения.
– А себе не хочешь налить? – спросил Кон, когда она протянула ему бокал.
Софи покачала головой.
– Ребенок… я подумала, что это может повредить ему. Или ей. Не знаю кому. – Продолжать дальше у нее не хватило сил. Она подошла к камину и зажгла свечи, дрожащими руками перевела стрелки часов. В зеркало было видно, что Коннор наблюдает за ней. Наконец она повернулась и спросила прямо:
– Как ты намерен жить дальше?
– Что ты имеешь в виду?
– Ты останешься на ночь?
Лицо его было непроницаемым.
– Останусь ли на ночь? – Коннор явно тянул с ответом.
– Ну да. Я не знаю твоих планов, – кивнула Софи, стараясь всеми силами скрыть снедавшее ее волнение. – Относительно всего. Настоящий ли это брак? Останешься ли ты? Или уедешь? – Она перевела дыхание и чуть ли не с мольбой попросила:
– Пожалуйста, давай не будем сегодня ссориться, Коннор. – Она первый раз произнесла его имя без тени сарказма, а скорее застенчиво. – Моя домоправительница спит внизу. Я бы хотела, чтобы наши разногласия остались между нами, если это возможно.
Он осторожно поставил бокал на низенький столик.
– Мне самому не хочется ссориться сегодня. Ты хочешь знать, каковы мои планы. Удивлен, что ты не заметила в коляске мой чемодан. Думаю, за остальными вещами можно будет послать позже. Да их не так и много.
– Позже? Значит, ты остаешься? Со мной?
– Если ты не против. Мне кажется, так обычно и происходит, когда люди женятся.
Софи отвела глаза. Последнее время она сама не всегда могла разобраться в своих чувствах – из-за беременности, полагала она. Софи вдруг расплакалась, сама не зная почему. Она слышала, как Коннор подошел к ней, и ощутила на плечах его осторожные руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103