Она попыталась объясниться с матерью, но та просто отказалась ее слушать. Лилиан не желала видеть синяк на щеке дочери, не желала принимать ее объяснения. Она уже сделала вывод – во всем виновата Тори. Она вела себя недостойно, и это привело к тому, что мужчины набросились друг на друга. Вернее, Кинкейд набросился на мистера Хейуарда.
Теперь Тори поняла – мать твердо решила выдать ее замуж за этого человека, а Хейуард, в свою очередь, не остановится ни перед чем, лишь бы добраться до денег отца. Он будет выжидать, а потом опять постарается сделать так, что у нее не останется выбора. Сегодня ему не повезло, но кто знает, что случится завтра? Тори сидела на диване, сжав руки и почти не слыша очередной нотации Лилиан. В голове ее был полный сумбур. Она вспомнила ультиматум отца, слова Кинкейда… и вдруг поняла, как избежать неволи. Сердце ее забилось быстрее. Пожалуй, это уже похоже на план, и он сулит выход из кошмарного тупика, в котором она оказалась. Да-да, так и будет – она родит ребенка и сохранит свою независимость. Отец будет доволен, и миссия не потеряет его деньга… Все должно получиться, как она задумала. Но имеет ли она право поступить так с ним? Она подняла голову. Мать ходила по комнате, гордо выпрямившись, и все еще читала нотацию. Ее слова были колючими и холодными, но она ни на йоту не повысила голос – леди всегда сдержанна. Решимость Тори таяла. Мать никогда ей не простит, если она сделает то, что задумала. Это будет… скандал. Она не сможет… Но тут Тори встретилась взглядом с Ричардом Хейуардом. Он улыбался, уверенный в своей победе. Это решило все. Она не выйдет замуж за этого человека. Обстоятельства не оставляют ей выбора. Господи, дай ей силы привести ее план в исполнение.
Глава 8
Луна скользнула за тучи, погрузив землю во тьму. Оливия почувствовала, как страх холодными пальцами сжимает ей горло. Она придвинула к себе лампу, стоящую на ступенях склепа. Неверный, дрожащий огонек рассеивал мрак лишь на небольшом пространстве. Его мерцание создавало чудовищные тени на границе света и тьмы. И почему он захотел встретиться именно здесь? Этот вопрос не давал Оливии покоя. Она прислонилась к мраморной стене, нетерпеливо похлопывая хлыстом по черной бархатной юбке, которая составляла часть весьма изысканной амазонки для верховой езды.
Раздался еле слышный шорох, и она пристально вгляделась во тьму.
– Джек? – громким шепотом произнесла она. Затаив дыхание, Оливия вглядывалась в ночь. Но крутом царили темнота и тишина. Он опят» опаздывал.
Луна показалась из-за туч, и ее нежный неяркий свет залил кладбище. Он отражался от мраморных надгробий, от стен склепов и мавзолеев. Оливия вдруг вспомнила, как впервые пришла на кладбище ночью. Странно, она уже давным-давно не возвращалась памятью к тому дню. Ей тогда было четырнадцать, и она улизнула из дома, чтобы встретиться с мужчиной, вернее, с молодым парнем. Он ждал ее на кладбище, за церковью, в которой читал проповеди ее отец-священник. Именно в тот раз она поняла, что женщина имеет над мужчинами большую власть. Эти глупцы готовы на многое ради удовольствия. Умная женщина могла заработать состояние, используя знание мужских слабостей. В шестнадцать лет Оливия покинула отчий дом, маленький сонный городок в Канзасе, и отправилась в Сан-Франциско. По местным законам женщина могла владеть собственностью, а кроме того, здесь было много мужчин, готовых платить ей за услуги. Сан-Франциско до сих пор не забыл времена «золотой лихорадки», когда мужчины боготворили хорошеньких шлюх и платили полновесным золотом за счастье прижаться к надушенному холеному телу. Кое-что с тех времен еще сохранилось в памяти и традициях мужской части населения.
За шесть лет Оливия заработала достаточно денег, чтобы открыть собственное заведение. Ей исполнилось двадцать девять лет, и у нее было столько денег, что она смогла бы целиком купить тот городишко в Канзасе, где прошла ее юность. Оливия улыбнулась, подумав: что сказал бы ее отец, узнай он, чем занимается его милая маленькая дочурка?
Где-то рядом заухала сова, и Оливия подпрыгнула от страха.
– Черт бы тебя побрал, – пробормотала она.
– Что-то ты сегодня пуглива, Оливия, – прошелестел за ее спиной знакомый голос.
Она обернулась – на несколько ступенек выше стоял человек. Черный плащ, гладко зачесанные назад темные волосы и недобрая улыбка.
– А чего ты ожидал, заставив меня торчать в таком месте? – сердито отозвалась она, стараясь спрятать свой страх за раздражением.
Мужчина прислонился к двери, ведущей в склеп, и улыбнулся, глядя на нее сверху вниз:
– Я думал, особенности местного пейзажа заставят тебя призадуматься.
Речь его была правильной, как у представителя высшего класса общества. Правый глаз закрывала черная повязка, а левый смотрел так, что у Оливии мурашки побежали по спине.
– Призадуматься? О чем это? – нервно спросила она.
– За последнее время ты предприняла несколько важных шагов, не соизволив посоветоваться со мной.
– Я не понимаю тебя. – У Оливии от ужаса вспотели ладони.
– Не понимаешь? – Он спускался вниз быстро, но удивительно легко. Развевающийся черный плащ придавал скользившей по ступеням темной фигуре пугающее сходство с призраком. Секунда – и вот он уже стоит всего в нескольких футах от нее.
– Прошлой ночью кто-то ранил Викторию Грейнджер. Я недоволен, весьма недоволен этим фактом.
Оливия отступила назад. Отрицать свою причастность к произошедшему было бесполезно: Джек Слеттер всегда точно знал, что происходит в городе. – Я приказала привезти ко мне Спенса Кинкейда. Живого. Я не хотела, чтобы эти глупцы стреляли в него или в кого-то еще… Я решила доставить себе удовольствие, медленно убивая этого человека. – Ты могла убить девушку.
Это было сказано странным тоном, и Оливия удивленно подумала: что может связывать эту девицу из высшего общества и короля преступного мира Сан-Франциско? Хотя почему бы и нет? Разница в положении придала бы интриге особую остроту… Оливия ощутила укол ревности. – Зачем она тебе? – резко спросила хозяйка борделя. – А зачем тебе Спенс Кинкейд? – То, что он не стал отвечать на вопрос, лишь разожгло ее подозрения. Слеттер опять шагнул вперед. Оливия отступала, пока не оказалась прижатой к гранитному памятнику. Теперь он нависал над ней, и его лицо было совсем близко. Ветерок переплетал ее юбки с его черным плащом. – Похоже, ты просто-напросто влюбилась в этого мистера Кинкейда?
– Ему стоило преподать урок, поверь мне, Джек! Он явился сегодня в мой дом и осмелился мне угрожать. Он так прямо и заявил, что собирается вмешаться в наш бизнес. Нам нужно избавиться от него!
– Понятно. – Он погладил ее щеку затянутой в перчатку рукой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
Теперь Тори поняла – мать твердо решила выдать ее замуж за этого человека, а Хейуард, в свою очередь, не остановится ни перед чем, лишь бы добраться до денег отца. Он будет выжидать, а потом опять постарается сделать так, что у нее не останется выбора. Сегодня ему не повезло, но кто знает, что случится завтра? Тори сидела на диване, сжав руки и почти не слыша очередной нотации Лилиан. В голове ее был полный сумбур. Она вспомнила ультиматум отца, слова Кинкейда… и вдруг поняла, как избежать неволи. Сердце ее забилось быстрее. Пожалуй, это уже похоже на план, и он сулит выход из кошмарного тупика, в котором она оказалась. Да-да, так и будет – она родит ребенка и сохранит свою независимость. Отец будет доволен, и миссия не потеряет его деньга… Все должно получиться, как она задумала. Но имеет ли она право поступить так с ним? Она подняла голову. Мать ходила по комнате, гордо выпрямившись, и все еще читала нотацию. Ее слова были колючими и холодными, но она ни на йоту не повысила голос – леди всегда сдержанна. Решимость Тори таяла. Мать никогда ей не простит, если она сделает то, что задумала. Это будет… скандал. Она не сможет… Но тут Тори встретилась взглядом с Ричардом Хейуардом. Он улыбался, уверенный в своей победе. Это решило все. Она не выйдет замуж за этого человека. Обстоятельства не оставляют ей выбора. Господи, дай ей силы привести ее план в исполнение.
Глава 8
Луна скользнула за тучи, погрузив землю во тьму. Оливия почувствовала, как страх холодными пальцами сжимает ей горло. Она придвинула к себе лампу, стоящую на ступенях склепа. Неверный, дрожащий огонек рассеивал мрак лишь на небольшом пространстве. Его мерцание создавало чудовищные тени на границе света и тьмы. И почему он захотел встретиться именно здесь? Этот вопрос не давал Оливии покоя. Она прислонилась к мраморной стене, нетерпеливо похлопывая хлыстом по черной бархатной юбке, которая составляла часть весьма изысканной амазонки для верховой езды.
Раздался еле слышный шорох, и она пристально вгляделась во тьму.
– Джек? – громким шепотом произнесла она. Затаив дыхание, Оливия вглядывалась в ночь. Но крутом царили темнота и тишина. Он опят» опаздывал.
Луна показалась из-за туч, и ее нежный неяркий свет залил кладбище. Он отражался от мраморных надгробий, от стен склепов и мавзолеев. Оливия вдруг вспомнила, как впервые пришла на кладбище ночью. Странно, она уже давным-давно не возвращалась памятью к тому дню. Ей тогда было четырнадцать, и она улизнула из дома, чтобы встретиться с мужчиной, вернее, с молодым парнем. Он ждал ее на кладбище, за церковью, в которой читал проповеди ее отец-священник. Именно в тот раз она поняла, что женщина имеет над мужчинами большую власть. Эти глупцы готовы на многое ради удовольствия. Умная женщина могла заработать состояние, используя знание мужских слабостей. В шестнадцать лет Оливия покинула отчий дом, маленький сонный городок в Канзасе, и отправилась в Сан-Франциско. По местным законам женщина могла владеть собственностью, а кроме того, здесь было много мужчин, готовых платить ей за услуги. Сан-Франциско до сих пор не забыл времена «золотой лихорадки», когда мужчины боготворили хорошеньких шлюх и платили полновесным золотом за счастье прижаться к надушенному холеному телу. Кое-что с тех времен еще сохранилось в памяти и традициях мужской части населения.
За шесть лет Оливия заработала достаточно денег, чтобы открыть собственное заведение. Ей исполнилось двадцать девять лет, и у нее было столько денег, что она смогла бы целиком купить тот городишко в Канзасе, где прошла ее юность. Оливия улыбнулась, подумав: что сказал бы ее отец, узнай он, чем занимается его милая маленькая дочурка?
Где-то рядом заухала сова, и Оливия подпрыгнула от страха.
– Черт бы тебя побрал, – пробормотала она.
– Что-то ты сегодня пуглива, Оливия, – прошелестел за ее спиной знакомый голос.
Она обернулась – на несколько ступенек выше стоял человек. Черный плащ, гладко зачесанные назад темные волосы и недобрая улыбка.
– А чего ты ожидал, заставив меня торчать в таком месте? – сердито отозвалась она, стараясь спрятать свой страх за раздражением.
Мужчина прислонился к двери, ведущей в склеп, и улыбнулся, глядя на нее сверху вниз:
– Я думал, особенности местного пейзажа заставят тебя призадуматься.
Речь его была правильной, как у представителя высшего класса общества. Правый глаз закрывала черная повязка, а левый смотрел так, что у Оливии мурашки побежали по спине.
– Призадуматься? О чем это? – нервно спросила она.
– За последнее время ты предприняла несколько важных шагов, не соизволив посоветоваться со мной.
– Я не понимаю тебя. – У Оливии от ужаса вспотели ладони.
– Не понимаешь? – Он спускался вниз быстро, но удивительно легко. Развевающийся черный плащ придавал скользившей по ступеням темной фигуре пугающее сходство с призраком. Секунда – и вот он уже стоит всего в нескольких футах от нее.
– Прошлой ночью кто-то ранил Викторию Грейнджер. Я недоволен, весьма недоволен этим фактом.
Оливия отступила назад. Отрицать свою причастность к произошедшему было бесполезно: Джек Слеттер всегда точно знал, что происходит в городе. – Я приказала привезти ко мне Спенса Кинкейда. Живого. Я не хотела, чтобы эти глупцы стреляли в него или в кого-то еще… Я решила доставить себе удовольствие, медленно убивая этого человека. – Ты могла убить девушку.
Это было сказано странным тоном, и Оливия удивленно подумала: что может связывать эту девицу из высшего общества и короля преступного мира Сан-Франциско? Хотя почему бы и нет? Разница в положении придала бы интриге особую остроту… Оливия ощутила укол ревности. – Зачем она тебе? – резко спросила хозяйка борделя. – А зачем тебе Спенс Кинкейд? – То, что он не стал отвечать на вопрос, лишь разожгло ее подозрения. Слеттер опять шагнул вперед. Оливия отступала, пока не оказалась прижатой к гранитному памятнику. Теперь он нависал над ней, и его лицо было совсем близко. Ветерок переплетал ее юбки с его черным плащом. – Похоже, ты просто-напросто влюбилась в этого мистера Кинкейда?
– Ему стоило преподать урок, поверь мне, Джек! Он явился сегодня в мой дом и осмелился мне угрожать. Он так прямо и заявил, что собирается вмешаться в наш бизнес. Нам нужно избавиться от него!
– Понятно. – Он погладил ее щеку затянутой в перчатку рукой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80