Миссис Чемберлен уехала к дочери в Нью-Йорк. Отец говорил, что многие пытались купить особняк, но она отказала всем под тем предлогом, что не нашла пока достойных обитателей для своего прекрасного дома…
Тори замолчала, почувствовав, как напрягся Спенс. Навстречу им ехал экипаж. Копыта лошадей все громче стучали по мостовой. Кучер, закутанный в черный плащ, сидел неподвижно, словно статуя. Спенс достал из кармана револьвер – лунный свет тускло блеснул на темной стали. Он подвинулся на сиденье так, чтобы прикрыть собой жену. Тори затаила дыхание. Экипаж приближался. Когда они поравнялись, она успела заметить, как чуть отдернулась штора и в освещенном окне мелькнул профиль мужчины: тонкий нос, повязка на глазу. Колеса все тише стучали по камням – карета удалялась. Спенс убран оружие и откинулся на сиденье.
– Прости, о чем ты говорила?
– Не помню. Думаешь, это был Слеттер?
– Бог с ним. Надеюсь, я усвоил урок, потому что теперь перестал доверять встречным экипажам.
В это время раздался гул, потом резкий рык, словно огромной кошке наступили на хвост, и перед их каретой заметались огни. Лошади шарахнулись – через перекресток проезжал автомобиль. Спенс сумел удержать лошадей и теперь успокаивал их ласковым голосом. Тори прижала руку к бешено бьющемуся сердцу: не одна упряжка понесла при встрече с этим шумным чудовищем. Были даже погибшие.
– Я подумываю купить такой, – проговорил Спенс. – У этих машин большое будущее.
– Ты правда так думаешь? Но они такие шумные, да и запах… И в крутую гору они не могут подняться.
– Ничего, скоро все изменится. – Спенс подмигнул ей. – Я вложил в это дело кругленькую сумму и нашел в Мичигане очень толкового парня. Надеюсь, он доведет их до ума.
– А мне кажется, мистер Кинкейд, что вы выкинули деньги на ветер.
– Может, да, а может, и нет. Но что это за жизнь без риска?
Действительно, подумала Тори. Но каждый рискует по-своему. Может, стоит рискнуть и попросить его провести эту ночь с ней?
Глава 22
И вот они в «Хэмптон-Хаусе». Провожая жену до двери ее спальни, Спенс по пути заглянул в открытую дверь своей комнаты: постель готова. Он мучительно думал, как бы поделикатнее спросить жену, не согласится ли она провести с ним ночь. И вдруг Тори остановилась, не дойдя до своей двери.
– Я подумала… – Она уставилась на огромную вазу с желтыми розами в углу холла. – Может быть, ты не будешь против.. Можно мне остаться с тобой на ночь?
Спенсу показалось, что он сейчас просто лопнет от счастья. Но он нахмурился, скрывая улыбку, потер подбородок и протянул:
– Ну, я не знаю… Ты здорово пинаешься. Сегодня утром я проснулся и понял, что еще немножко и я окажусь на полу…
– Я… прости. – Тори закусила губу и уставилась в пол.
– Принцесса, посмотри на меня! Я пошутил, милая. Если с сегодняшнего дня ты будешь использовать свою спальню только как гардеробную, я буду счастлив.
Он подхватил ее на руки и понес к своей двери. В спальне Кинкейд поставил Тори на пол и, чувствуя, как ее твердые соски упираются ему в грудь, принялся расстегивать множество маленьких, обтянутых шелком пуговок на шелковом платье цвета бургундского вина. Наконец платье с тихим шелестом легло у ног Тори. Сверху кучкой взбитых сливок упали нижние юбки.
Спенс сделал шаг назад и попросил:
– Распусти волосы.
«Я запомню тебя такой, – подумал он. – Вдруг все же придет время, когда мне не останется ничего, кроме воспоминаний».
Тори послушно принялась вынимать из волос шпильки и гребни. Густые локоны упали до пояса. Спенс задыхался, ему не хватало воздуха: она так прекрасна и соблазнительна – белая невинная рубашка, в вырезе которой видны высоко приподнятые корсетом груди. Но теперь это уже не та испуганная девушка, которая так забавно заворачивалась в черный шелк простыней. Перед ним стояла молодая женщина, познавшая страсть, нашедшая свою женственность и осознавшая ее силу. И это его погибель, потому что он влюбился – первый раз в жизни! Спенс разделся, кинув пиджак на ближайший стул, сверху бросил револьвер, рубашку… Жена смотрела на него, и он ощущал ее взгляд как ласковое прикосновение. Потом Спенс остановился и с притворной суровостью заявил:
– Ты кое-что должна мне, ты помнишь?
– Что же?
Он повернулся и, ощущая на себе ее взгляд, пошел к бюро, поднял крышку, и Тори увидела граммофон. Зазвучал вальс Штрауса, и Спенс торжественно объявил:
– Ты должна мне танец.
Он протянул руку, и Тори, чувствуя себя неуклюжей и неловкой, пробормотала:
– Я не умею танцевать вальс.
– Я научу тебя.. – Он заключил жену в объятия.
– Еще один урок? – Улыбаясь, она взглянула ему в лицо.
– Я помню, что ты прекрасная ученица, очень быстро все схватываешь.
– Это потому, что у меня хороший учитель.
– Спасибо. А теперь положи руку мне на плечо и просто следуй за мной.
Спенс, отсчитывая ритм, повел ее, но через два шага туфелька Тори опустилась на его ногу. Он скривился от боли:
– Надо было заставить тебя снять туфли.
– Сними. – Она протянула ножку.
Спенс опустился на одно колено и поставил ее ступню себе на бедро. Он снял туфельку и, поглаживая ее ногу сквозь чулок, медленно двигал ее вперед, пока пальчики Тори не коснулись выпуклости на его брюках.
– По-моему, это уже другой урок, – лукаво улыбнулась его жена.
– И каков же предмет?
– Полагаю, искусство обольщения.
– Этому тебя не надо учить. – Он снял вторую туфельку, и теперь ее ножка сама скользнула вперед, и пальчики шаловливо погладили теплую шерсть.
– Правда? Спенс засмеялся и поднялся на ноги.
– Давай-ка еще разок.
Через несколько медленных движений Тори уловила ритм, они закружились в танце, и смех ее вторил звукам скрипок. Но вот они перестали скользить по кругу и теперь, стоя на месте, покачивались, тесно обнявшись. Тори чувствовала себя Принцессой – неповторимой и единственной – и была ему благодарна, что он сумел сделать ее такой. Она мысленно поблагодарила Чарлза за то, что он бросил ее у алтаря. Иначе она не нашла бы своего мужчину и не познала бы огня настоящей страсти. Она подняла лицо, губы их слились, и Спенс упал спиной на кровать, увлекая ее за собой. Смеясь, они избавлялись от остатков одежды, томимые желанием прижаться к телу любимого человека, чтобы кожей почувствовать жар возбужденной плоти. Спенс целовал ее, лаская губами и языком каждый уголок ее тела. А она стонала и смеялась от счастья.
– Ты такая сладкая, – шептал он, – и кожа твоя пахнет медом.
Тори посмотрела в его золотистые глаза и подумала: а почему бы ей тоже не попробовать на вкус то, что столь совершенно на вид? Она вывернулась из рук Кинкейда и оказалась сверху, рассыпав локоны по его груди. Лизнула маленький мужской сосок и, услышав, как он втянул в себя воздух, улыбнулась и скользнула губами к его бедрам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
Тори замолчала, почувствовав, как напрягся Спенс. Навстречу им ехал экипаж. Копыта лошадей все громче стучали по мостовой. Кучер, закутанный в черный плащ, сидел неподвижно, словно статуя. Спенс достал из кармана револьвер – лунный свет тускло блеснул на темной стали. Он подвинулся на сиденье так, чтобы прикрыть собой жену. Тори затаила дыхание. Экипаж приближался. Когда они поравнялись, она успела заметить, как чуть отдернулась штора и в освещенном окне мелькнул профиль мужчины: тонкий нос, повязка на глазу. Колеса все тише стучали по камням – карета удалялась. Спенс убран оружие и откинулся на сиденье.
– Прости, о чем ты говорила?
– Не помню. Думаешь, это был Слеттер?
– Бог с ним. Надеюсь, я усвоил урок, потому что теперь перестал доверять встречным экипажам.
В это время раздался гул, потом резкий рык, словно огромной кошке наступили на хвост, и перед их каретой заметались огни. Лошади шарахнулись – через перекресток проезжал автомобиль. Спенс сумел удержать лошадей и теперь успокаивал их ласковым голосом. Тори прижала руку к бешено бьющемуся сердцу: не одна упряжка понесла при встрече с этим шумным чудовищем. Были даже погибшие.
– Я подумываю купить такой, – проговорил Спенс. – У этих машин большое будущее.
– Ты правда так думаешь? Но они такие шумные, да и запах… И в крутую гору они не могут подняться.
– Ничего, скоро все изменится. – Спенс подмигнул ей. – Я вложил в это дело кругленькую сумму и нашел в Мичигане очень толкового парня. Надеюсь, он доведет их до ума.
– А мне кажется, мистер Кинкейд, что вы выкинули деньги на ветер.
– Может, да, а может, и нет. Но что это за жизнь без риска?
Действительно, подумала Тори. Но каждый рискует по-своему. Может, стоит рискнуть и попросить его провести эту ночь с ней?
Глава 22
И вот они в «Хэмптон-Хаусе». Провожая жену до двери ее спальни, Спенс по пути заглянул в открытую дверь своей комнаты: постель готова. Он мучительно думал, как бы поделикатнее спросить жену, не согласится ли она провести с ним ночь. И вдруг Тори остановилась, не дойдя до своей двери.
– Я подумала… – Она уставилась на огромную вазу с желтыми розами в углу холла. – Может быть, ты не будешь против.. Можно мне остаться с тобой на ночь?
Спенсу показалось, что он сейчас просто лопнет от счастья. Но он нахмурился, скрывая улыбку, потер подбородок и протянул:
– Ну, я не знаю… Ты здорово пинаешься. Сегодня утром я проснулся и понял, что еще немножко и я окажусь на полу…
– Я… прости. – Тори закусила губу и уставилась в пол.
– Принцесса, посмотри на меня! Я пошутил, милая. Если с сегодняшнего дня ты будешь использовать свою спальню только как гардеробную, я буду счастлив.
Он подхватил ее на руки и понес к своей двери. В спальне Кинкейд поставил Тори на пол и, чувствуя, как ее твердые соски упираются ему в грудь, принялся расстегивать множество маленьких, обтянутых шелком пуговок на шелковом платье цвета бургундского вина. Наконец платье с тихим шелестом легло у ног Тори. Сверху кучкой взбитых сливок упали нижние юбки.
Спенс сделал шаг назад и попросил:
– Распусти волосы.
«Я запомню тебя такой, – подумал он. – Вдруг все же придет время, когда мне не останется ничего, кроме воспоминаний».
Тори послушно принялась вынимать из волос шпильки и гребни. Густые локоны упали до пояса. Спенс задыхался, ему не хватало воздуха: она так прекрасна и соблазнительна – белая невинная рубашка, в вырезе которой видны высоко приподнятые корсетом груди. Но теперь это уже не та испуганная девушка, которая так забавно заворачивалась в черный шелк простыней. Перед ним стояла молодая женщина, познавшая страсть, нашедшая свою женственность и осознавшая ее силу. И это его погибель, потому что он влюбился – первый раз в жизни! Спенс разделся, кинув пиджак на ближайший стул, сверху бросил револьвер, рубашку… Жена смотрела на него, и он ощущал ее взгляд как ласковое прикосновение. Потом Спенс остановился и с притворной суровостью заявил:
– Ты кое-что должна мне, ты помнишь?
– Что же?
Он повернулся и, ощущая на себе ее взгляд, пошел к бюро, поднял крышку, и Тори увидела граммофон. Зазвучал вальс Штрауса, и Спенс торжественно объявил:
– Ты должна мне танец.
Он протянул руку, и Тори, чувствуя себя неуклюжей и неловкой, пробормотала:
– Я не умею танцевать вальс.
– Я научу тебя.. – Он заключил жену в объятия.
– Еще один урок? – Улыбаясь, она взглянула ему в лицо.
– Я помню, что ты прекрасная ученица, очень быстро все схватываешь.
– Это потому, что у меня хороший учитель.
– Спасибо. А теперь положи руку мне на плечо и просто следуй за мной.
Спенс, отсчитывая ритм, повел ее, но через два шага туфелька Тори опустилась на его ногу. Он скривился от боли:
– Надо было заставить тебя снять туфли.
– Сними. – Она протянула ножку.
Спенс опустился на одно колено и поставил ее ступню себе на бедро. Он снял туфельку и, поглаживая ее ногу сквозь чулок, медленно двигал ее вперед, пока пальчики Тори не коснулись выпуклости на его брюках.
– По-моему, это уже другой урок, – лукаво улыбнулась его жена.
– И каков же предмет?
– Полагаю, искусство обольщения.
– Этому тебя не надо учить. – Он снял вторую туфельку, и теперь ее ножка сама скользнула вперед, и пальчики шаловливо погладили теплую шерсть.
– Правда? Спенс засмеялся и поднялся на ноги.
– Давай-ка еще разок.
Через несколько медленных движений Тори уловила ритм, они закружились в танце, и смех ее вторил звукам скрипок. Но вот они перестали скользить по кругу и теперь, стоя на месте, покачивались, тесно обнявшись. Тори чувствовала себя Принцессой – неповторимой и единственной – и была ему благодарна, что он сумел сделать ее такой. Она мысленно поблагодарила Чарлза за то, что он бросил ее у алтаря. Иначе она не нашла бы своего мужчину и не познала бы огня настоящей страсти. Она подняла лицо, губы их слились, и Спенс упал спиной на кровать, увлекая ее за собой. Смеясь, они избавлялись от остатков одежды, томимые желанием прижаться к телу любимого человека, чтобы кожей почувствовать жар возбужденной плоти. Спенс целовал ее, лаская губами и языком каждый уголок ее тела. А она стонала и смеялась от счастья.
– Ты такая сладкая, – шептал он, – и кожа твоя пахнет медом.
Тори посмотрела в его золотистые глаза и подумала: а почему бы ей тоже не попробовать на вкус то, что столь совершенно на вид? Она вывернулась из рук Кинкейда и оказалась сверху, рассыпав локоны по его груди. Лизнула маленький мужской сосок и, услышав, как он втянул в себя воздух, улыбнулась и скользнула губами к его бедрам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80