После их последней стычки он ни разу не зашел к ней — ни разу!
— Сядьте, Сторм, — сказала Марси, беря ее за руки и усаживая на диван. — Ну, вы прекрасно выглядите.
— Я и чувствую себя прекрасно. Но меня выпустят из дома еще только через три дня.
— К сотрясению мозга нельзя относиться легкомысленно.
— Я так рада, что вы приехали, — выпалила Сторм. — Вы — мой единственный друг!
— О, Сторм, это не так.
— Да. Пол солгал. Он меня предал. Он вынудил Бретта жениться на мне, и теперь мы оба несчастны. Вы мой единственный друг, Марси. — Ей стало очень жалко себя.
— А как же Бретт?
— Никогда не упоминайте при мне имени этого ублюдка. Марси нахмурилась:
— Сторм, как это вы умудрились упасть с лошади? Сторм не могла удержаться от смеха:
— Я не падала с лошади. Я упала с дерева!
— С дерева?
— Да. И угадайте, чье это было дерево? — Смех прекратился, и на ее глаза навернулись слезы.
— Чье же? — мягко спросила Марси.
— Его любовницы, — объявила Сторм.
— Что?
— Да, я за ним подглядывала, но ведь надо же мне было точно знать, куда он ходит по ночам, — и, можете мне поверить, я убедилась в этом. О, Марси, я видела их вместе. И она такая красивая!
Марси настолько разъярилась, что на мгновение потеряла дар речи. Она видела, что Сторм изо всех сил старается удержаться от слез, поэтому прижала ее голову к своей груди и стала гладить по волосам.
— Ничего, ничего, милая. Плачьте на здоровье.
— Я никогда не плачу, — поднимая голову, с пылом заявила Сторм. — Никогда. Но с тех пор, как я приехала сюда, я столько плакала… Не могу передать, как я его ненавижу.
— Вы так не думаете, — сказала Марси.
— Думаю. Вам известно, что в эти три дня я его ни разу не видела? Ни разу. Но я только рада, ведь мы все равно бы опять поссорились. Боже, я просто не могу дождаться, когда приедет папа и заберет меня домой!
Через полчаса Марси извинилась и решительно зашагала через весь дом в кабинет. Дверь была приоткрыта. Она коротко постучала и вошла, мельком взглянув на мужа. Потом перевела полный грома и молний взгляд на Бретта:
— Мне надо с вами поговорить, Бретт. Мужчины поднялись, и по лицу Бретта было видно, как поражен он ее тоном.
— Марси, привет…
— Как вы можете быть таким жестоким? Разве вы не понимаете, что Сторм всего семнадцать, она еще ребенок и совсем одна, без друзей, в чужом городе…
Бретт выпрямился. Удивление прошло, и его лицо окаменело.
— Вы вмешиваетесь не в свое дело, Марси.
— Она плачет там, в зале, черт побери. Бретт был поражен не только резкостью ее выражений но и тем, что она сказала.
— У нее что-то болит? — быстро спросил он.
— У нее болит душа. Почему бы вам хоть раз не подумать о ее чувствах, не только о своих? Неужели вы не можете на несколько дней оставить вашу чертову любовницу и поухаживать за собственной женой? Вас хоть сколько-нибудь волнует, жива она еще или нет?
— Вы заходите слишком далеко! — взорвался Бретт. — Моя любовница — не ваше дело, и мои отношения со Сторм вас не касаются!
— Я думаю, чем скорее отец приедет за ней, тем лучше, — крикнула в ответ Марси. — Вы три дня даже одним глазом не заглядывали в ее комнату. Мне так и хочется свернуть вашу чертову шею.
— Она потребовала, чтобы я не показывался ей на глаза, — в свою очередь выкрикнул Бретт. — Каждый раз, когда я пытаюсь доставить ей удовольствие, она оборачивает это против меня. Более неблагодарной маленькой негодницы… — Он заговорил спокойнее: — Я держался подальше из-за ее здоровья, а не потому, что мне безразлично. Как только мы оказываемся вместе — сразу начинаем ругаться. Почему она плачет?
— Потому что вы о ней забыли, — тихо проговорила Марси.
Он нахмурился:
— Это глупо. Она сама сказала мне оставить ее в покое.
— О Бретт, вы ничего не понимаете. Иногда женщина говорит одно, а имеет в виду совсем другое, особенно если она так горда, как Сторм.
Бретт уставился на нее, словно пытаясь уяснить нечто совершенно чуждое и недоступное пониманию:
— Вы действительно считаете, что она плачет из-за меня?
— Я знаю это наверняка.
Бретт задумчиво провел рукой по волосам. От этой мысли у него екнуло сердце. Последние несколько дней были для него сущим адом. Он держался подальше не потому, что она приказала это в приступе ярости, а потому, что опасался, как бы ей не стало хуже из-за их ссор. Но он по нескольку раз в день спрашивал у Питера и Бетси, все ли у нее в порядке и не надо ли ей чего-нибудь. Ночью, когда она засыпала, он заходил тайком взглянуть на нее, и это почему-то его успокаивало, словно без этого он мог проснуться и обнаружить, что Сторм в его жизни была всего лишь сном. Он посмотрел на Марси, уже не сердясь на нее, и торопливо вышел из комнаты.
В зале Сторм не было. Он легонько постучал в дверь ее спальни:
— Сторм! Это я, Бретт.
Ответа не последовало. Он распахнул дверь: Сторм совершенно неподвижно стояла у камина, но при его появлении повернула голову, словно вспугнутая лань. На ней было голубое шелковое платье скромного покроя, отделанное по вороту и у запястий кремовыми кружевами. Волосы были распущены и только прихвачены лентой в цвет платья. Она с опаской посмотрела на него. Бретт сумел изобразить улыбку, но его сердце бешено колотилось. Его охватило неодолимое желание заключить ее в объятия и просто держать. Никогда прежде ему не хотелось просто обнимать женщину. Он тихо прикрыл за собой дверь. С минуту оба молчали, просто разглядывая друг друга.
— Вы хорошо выглядите, — ласково произнес он и улыбнулся. — Это, конечно, преуменьшение. Вы потрясающи, как всегда.
К его удивлению, у нее задрожали губы и она отвела взгляд, глядя в огонь. Ее глаза подозрительно заблестели. Он шагнул к ней. Она снова так же испуганно взглянула на него и попятилась. Теперь она стояла у окна, он — у камина.
— В чем дело? — спросил он все тем же нежным голосом, таким чуждым его слуху.
— Что вам надо?
Он почувствовал, что она произнесла эти слова нарочита грубо. От этой мысли в нем вспыхнула искорка гнева, но он загасил ее.
— Марси сказала, что вы плакали.
— Предательница, — сказала она, сжимая кулаки.
— Скажите мне почему.
Она смотрела на него блестящими от волнения глазами.
— Отпустите меня домой сейчас же, Бретт. Я ужасно, просто ужасно скучаю по своей семье.
Он словно со стороны услышал свои слова:
— Я не могу.
— Я не позволю Полу разорить вас, я обещаю! Он поморщился:
— Дело не в этом.
— Пожалуйста!
Он шагнул к ней, и она еще отступила, опираясь на подоконник. Ее грудь бурно вздымалась — от страха, от волнения? Он остановился в нескольких дюймах от нее, настолько близко, что ощутил жар ее тела, и смотрел ей прямо в глаза, не давая отвести взгляд.
— Я не хочу аннулировать наш брак, — сказал он.
— Что?
Он поднял руку и приложил ладонь к ее щеке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
— Сядьте, Сторм, — сказала Марси, беря ее за руки и усаживая на диван. — Ну, вы прекрасно выглядите.
— Я и чувствую себя прекрасно. Но меня выпустят из дома еще только через три дня.
— К сотрясению мозга нельзя относиться легкомысленно.
— Я так рада, что вы приехали, — выпалила Сторм. — Вы — мой единственный друг!
— О, Сторм, это не так.
— Да. Пол солгал. Он меня предал. Он вынудил Бретта жениться на мне, и теперь мы оба несчастны. Вы мой единственный друг, Марси. — Ей стало очень жалко себя.
— А как же Бретт?
— Никогда не упоминайте при мне имени этого ублюдка. Марси нахмурилась:
— Сторм, как это вы умудрились упасть с лошади? Сторм не могла удержаться от смеха:
— Я не падала с лошади. Я упала с дерева!
— С дерева?
— Да. И угадайте, чье это было дерево? — Смех прекратился, и на ее глаза навернулись слезы.
— Чье же? — мягко спросила Марси.
— Его любовницы, — объявила Сторм.
— Что?
— Да, я за ним подглядывала, но ведь надо же мне было точно знать, куда он ходит по ночам, — и, можете мне поверить, я убедилась в этом. О, Марси, я видела их вместе. И она такая красивая!
Марси настолько разъярилась, что на мгновение потеряла дар речи. Она видела, что Сторм изо всех сил старается удержаться от слез, поэтому прижала ее голову к своей груди и стала гладить по волосам.
— Ничего, ничего, милая. Плачьте на здоровье.
— Я никогда не плачу, — поднимая голову, с пылом заявила Сторм. — Никогда. Но с тех пор, как я приехала сюда, я столько плакала… Не могу передать, как я его ненавижу.
— Вы так не думаете, — сказала Марси.
— Думаю. Вам известно, что в эти три дня я его ни разу не видела? Ни разу. Но я только рада, ведь мы все равно бы опять поссорились. Боже, я просто не могу дождаться, когда приедет папа и заберет меня домой!
Через полчаса Марси извинилась и решительно зашагала через весь дом в кабинет. Дверь была приоткрыта. Она коротко постучала и вошла, мельком взглянув на мужа. Потом перевела полный грома и молний взгляд на Бретта:
— Мне надо с вами поговорить, Бретт. Мужчины поднялись, и по лицу Бретта было видно, как поражен он ее тоном.
— Марси, привет…
— Как вы можете быть таким жестоким? Разве вы не понимаете, что Сторм всего семнадцать, она еще ребенок и совсем одна, без друзей, в чужом городе…
Бретт выпрямился. Удивление прошло, и его лицо окаменело.
— Вы вмешиваетесь не в свое дело, Марси.
— Она плачет там, в зале, черт побери. Бретт был поражен не только резкостью ее выражений но и тем, что она сказала.
— У нее что-то болит? — быстро спросил он.
— У нее болит душа. Почему бы вам хоть раз не подумать о ее чувствах, не только о своих? Неужели вы не можете на несколько дней оставить вашу чертову любовницу и поухаживать за собственной женой? Вас хоть сколько-нибудь волнует, жива она еще или нет?
— Вы заходите слишком далеко! — взорвался Бретт. — Моя любовница — не ваше дело, и мои отношения со Сторм вас не касаются!
— Я думаю, чем скорее отец приедет за ней, тем лучше, — крикнула в ответ Марси. — Вы три дня даже одним глазом не заглядывали в ее комнату. Мне так и хочется свернуть вашу чертову шею.
— Она потребовала, чтобы я не показывался ей на глаза, — в свою очередь выкрикнул Бретт. — Каждый раз, когда я пытаюсь доставить ей удовольствие, она оборачивает это против меня. Более неблагодарной маленькой негодницы… — Он заговорил спокойнее: — Я держался подальше из-за ее здоровья, а не потому, что мне безразлично. Как только мы оказываемся вместе — сразу начинаем ругаться. Почему она плачет?
— Потому что вы о ней забыли, — тихо проговорила Марси.
Он нахмурился:
— Это глупо. Она сама сказала мне оставить ее в покое.
— О Бретт, вы ничего не понимаете. Иногда женщина говорит одно, а имеет в виду совсем другое, особенно если она так горда, как Сторм.
Бретт уставился на нее, словно пытаясь уяснить нечто совершенно чуждое и недоступное пониманию:
— Вы действительно считаете, что она плачет из-за меня?
— Я знаю это наверняка.
Бретт задумчиво провел рукой по волосам. От этой мысли у него екнуло сердце. Последние несколько дней были для него сущим адом. Он держался подальше не потому, что она приказала это в приступе ярости, а потому, что опасался, как бы ей не стало хуже из-за их ссор. Но он по нескольку раз в день спрашивал у Питера и Бетси, все ли у нее в порядке и не надо ли ей чего-нибудь. Ночью, когда она засыпала, он заходил тайком взглянуть на нее, и это почему-то его успокаивало, словно без этого он мог проснуться и обнаружить, что Сторм в его жизни была всего лишь сном. Он посмотрел на Марси, уже не сердясь на нее, и торопливо вышел из комнаты.
В зале Сторм не было. Он легонько постучал в дверь ее спальни:
— Сторм! Это я, Бретт.
Ответа не последовало. Он распахнул дверь: Сторм совершенно неподвижно стояла у камина, но при его появлении повернула голову, словно вспугнутая лань. На ней было голубое шелковое платье скромного покроя, отделанное по вороту и у запястий кремовыми кружевами. Волосы были распущены и только прихвачены лентой в цвет платья. Она с опаской посмотрела на него. Бретт сумел изобразить улыбку, но его сердце бешено колотилось. Его охватило неодолимое желание заключить ее в объятия и просто держать. Никогда прежде ему не хотелось просто обнимать женщину. Он тихо прикрыл за собой дверь. С минуту оба молчали, просто разглядывая друг друга.
— Вы хорошо выглядите, — ласково произнес он и улыбнулся. — Это, конечно, преуменьшение. Вы потрясающи, как всегда.
К его удивлению, у нее задрожали губы и она отвела взгляд, глядя в огонь. Ее глаза подозрительно заблестели. Он шагнул к ней. Она снова так же испуганно взглянула на него и попятилась. Теперь она стояла у окна, он — у камина.
— В чем дело? — спросил он все тем же нежным голосом, таким чуждым его слуху.
— Что вам надо?
Он почувствовал, что она произнесла эти слова нарочита грубо. От этой мысли в нем вспыхнула искорка гнева, но он загасил ее.
— Марси сказала, что вы плакали.
— Предательница, — сказала она, сжимая кулаки.
— Скажите мне почему.
Она смотрела на него блестящими от волнения глазами.
— Отпустите меня домой сейчас же, Бретт. Я ужасно, просто ужасно скучаю по своей семье.
Он словно со стороны услышал свои слова:
— Я не могу.
— Я не позволю Полу разорить вас, я обещаю! Он поморщился:
— Дело не в этом.
— Пожалуйста!
Он шагнул к ней, и она еще отступила, опираясь на подоконник. Ее грудь бурно вздымалась — от страха, от волнения? Он остановился в нескольких дюймах от нее, настолько близко, что ощутил жар ее тела, и смотрел ей прямо в глаза, не давая отвести взгляд.
— Я не хочу аннулировать наш брак, — сказал он.
— Что?
Он поднял руку и приложил ладонь к ее щеке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89