Она не станет делить с ним постель столько лет; Ричарду придется постараться, чтобы выполнить свою обязанность как можно скорее. Он всегда прилежно и хорошо исполнял свои обязанности; наверное, и с этим справится намного быстрее, чем дряхлый папаша Элзбет. А потом, когда у нее прекратятся месячные, он сможет вернуться назад, к своим излюбленным молитвам и песнопениям. И к мечтам о Бертраде.
Да, он выполнит свой долг по отношению к ней, а она – свой. Она не хуже его знает, как исполнять свои обязанности.
А ее долг – проследить за приготовлением ванны для гостей. Изабель направилась к лестнице, ей необходимо было разыскать дворецкого, но тут в холл взбежала запыхавшаяся Джоан. Изабель подумала, что Джоан, увидев ее, развернется и умчится обратно, как делала это весь день. Ей не хотелось обсуждать тему брачной ночи, как и самой Изабель не хотелось говорить об этом.
– Изабель, – пропыхтела она, нервно поправляя платок, – в Дорни прибыли гости.
– Да, я знаю. К нам приехали лорд Уильям из Гринфорда и…
– Нет, Изабель! – произнесла Джоан, и ее голос зазвенел от напряжения. – В Дорни приехал лорд Хенли.
Ричард не мог не впустить его в замок. Хенли воспитывал его как отец, он не мог дать ему от ворот поворот. С каменным лицом Ричард наблюдал, как лорд Хенли и его свита въезжают в ворота Дорни.
Он не был подготовлен к приему такого гостя. Они с Уильямом как раз состязались на мечах, и тот обучал Ричарда некоторым редким приемам, которые узнал во время жестокого сражения с сарацинами. Ричард был весь потный, его кожаная куртка была вся в грязи. С дрожащими от напряжения мускулами, он стоял лицом к лицу с человеком, которого хотел видеть меньше всего на свете.
Его напряжение передалось всем присутствующим во дворе. Уильям опустил меч и встал рядом с Ричардом. Роланд стоял прямо у него за спиной, и одно только присутствие его темной фигуры успокаивало. Гилберт хмыкал, поглаживая пальцами рукоять меча, очевидно не доверяя новому гостю. Но все же Хенли ни в чем не виноват. Это Ричард заслуживает недоверчивых и подозрительных взглядов.
Он знал это.
И Изабель тоже.
Ричард повернул голову в сторону холла, надеясь увидеть ее и одновременно не желая ее прихода. Пусть она не увидит этого. Всевышний, сделай так, чтобы она не стала свидетельницей его позора.
– Кто он? – спросил Уильям.
– Лорд Хенли из Молтона. Я провел там свою юность, – ответил Ричард.
– Были трудные времена? Ты совсем не рад его видеть, – заявил Уильям. Это звучало как утверждение, а не как вопрос.
Ричард не ответил. Да и что он мог сказать? Молясь про себя, чтобы Бог дал ему смирения, и стряхнув грустные мысли, Ричард пошел навстречу Хенли, чтобы поприветствовать его. Если бы он был настоящим мужчиной, он рассказал бы Хенли о том, что произошло между ним и Бертрадой. Если бы он был настоящим мужчиной, он с гордостью встал бы перед лицом смерти, достойно встречая свой конец. Именно так поступил Иисус. Хотя Иисус был невинен, а Ричард погряз в грехе.
Но у него есть Изабель. Он не может оставить ее одну, без защитника.
Он не хотел оставлять Изабель.
В этот момент все мысли покинули его. Люди, сопровождавшие Хенли, начали снимать шлемы, один за одним. И внимание Ричарда привлекло к себе одно лицо: солнце вспыхивало в его огненно-рыжих волосах, серые глаза радостно сияли в предвкушении скандала. Адам снова оказался в стенах Дорни, приехав в числе рыцарей, сопровождающих лорда Хенли. Адам, которого он прогнал, осмелился вернуться в Дорни. Прежде чем Ричард успел заговорить, Хенли жестом остановил его. В этом был весь лорд Молтона: неимоверно гордый человек, который взрывался каждый раз, когда что-то шло не так, как ему хотелось. Если он решил что-то сказать, его ничто не остановит, и уж тем более какое-то там приветствие не помешает ему высказаться.
– Остановись, Ричард, – скомандовал он, и голос его вполне соответствовал тучной фигуре. – Теперь Адам – мой вассал. Он такой же свободный человек, как и ты, и волен приносить присягу кому захочет. Ты потерял власть над ним, когда выгнал его из своих владений.
Уильям и Роланд вышли вперед и встали плечом к плечу с Ричардом, в любую минуту готовые пустить в ход свои мечи. Никогда прежде никто не стоял с ним рядом, он всегда был один. Как хорошо, когда рядом есть люди, которым доверяешь, а они безоговорочно доверяют тебе.
– Этот человек нанес оскорбление моей жене. Ему нет места в стенах Дорни.
Хенли улыбнулся. Его улыбка была резкой и угрожающей: за год, что Ричард провел в монастыре, он потерял передний зуб.
– Возможно, ты принял все слишком близко к сердцу, Ричард. За тобой всегда водилась эта черта. Адам поклялся мне в верности. Теперь он мой человек.
Он говорил так, словно пытался пристыдить Ричарда. Так ругают и учат вести себя по-мужски маленького мальчика, который плачет оттого, что разбил коленку. Именно так общался с окружающими лорд Хенли, и Ричард хорошо это помнил. Но за год, проведенный в стенах монастыря, он кое-чему научился, в том числе выдержке, самодисциплине, а также умению осознавать ту опасность, которую несут в себе поспешно сделанные обвинения или ложное чувство вины. Но теперь его не заставишь слушаться из-за чувства собственной вины, как это было однажды.
Хенли продолжал:
– Ты не умеешь прощать? Или ты стремишься вынуть щепку из его глаза, не замечая бревна в своем собственном?
Все вернулось. Он целый год скрывался, неустанно молясь и раскаиваясь, но все, что он пытался забыть, опять встало у него перед глазами в ярком дневном свете. С этой секунды нет смысла скрываться, хотя ему даже сейчас хочется закрыть голову руками и сжаться в комочек.
Ричард чувствовал, как эти слова вытягивают из него душу. Слова проклятия и ясные блестящие осуждающие глаза.
Хенли знает.
Он знает все.
То, что произошло между ним и Бертрадой, открылось во всем своем отвратительном, пошлом и уродливом виде, и все, кто находится во дворе, стали тому свидетелями. В сердце Ричарда забурлило чувство стыда, переплетаясь с тяжестью лежащей на нем вины. Он чувствовал то же, что и год назад, как будто его пребывание в монастыре было всего лишь сном. Даже сидящий на лошади Адам смотрел на него с улыбкой, как будто знал о позорном клейме, которое Ричард носил на себе.
Теперь все отвернутся от него, кончится его нежданная дружба с двумя хорошими и благочестивыми людьми, стоящими рядом с ним сейчас. Его выбросят из своей жизни, как вырывают из земли никому не нужный сорняк. Так и должно быть. Они не должны связывать свою жизнь с ним – с человеком, который пал так низко.
В этот момент во двор вбежала Изабель. Дикая, импульсивная Изабель, которая должна бы держаться подальше от всей этой грязи, от раненой мужской гордости и плотского греха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Да, он выполнит свой долг по отношению к ней, а она – свой. Она не хуже его знает, как исполнять свои обязанности.
А ее долг – проследить за приготовлением ванны для гостей. Изабель направилась к лестнице, ей необходимо было разыскать дворецкого, но тут в холл взбежала запыхавшаяся Джоан. Изабель подумала, что Джоан, увидев ее, развернется и умчится обратно, как делала это весь день. Ей не хотелось обсуждать тему брачной ночи, как и самой Изабель не хотелось говорить об этом.
– Изабель, – пропыхтела она, нервно поправляя платок, – в Дорни прибыли гости.
– Да, я знаю. К нам приехали лорд Уильям из Гринфорда и…
– Нет, Изабель! – произнесла Джоан, и ее голос зазвенел от напряжения. – В Дорни приехал лорд Хенли.
Ричард не мог не впустить его в замок. Хенли воспитывал его как отец, он не мог дать ему от ворот поворот. С каменным лицом Ричард наблюдал, как лорд Хенли и его свита въезжают в ворота Дорни.
Он не был подготовлен к приему такого гостя. Они с Уильямом как раз состязались на мечах, и тот обучал Ричарда некоторым редким приемам, которые узнал во время жестокого сражения с сарацинами. Ричард был весь потный, его кожаная куртка была вся в грязи. С дрожащими от напряжения мускулами, он стоял лицом к лицу с человеком, которого хотел видеть меньше всего на свете.
Его напряжение передалось всем присутствующим во дворе. Уильям опустил меч и встал рядом с Ричардом. Роланд стоял прямо у него за спиной, и одно только присутствие его темной фигуры успокаивало. Гилберт хмыкал, поглаживая пальцами рукоять меча, очевидно не доверяя новому гостю. Но все же Хенли ни в чем не виноват. Это Ричард заслуживает недоверчивых и подозрительных взглядов.
Он знал это.
И Изабель тоже.
Ричард повернул голову в сторону холла, надеясь увидеть ее и одновременно не желая ее прихода. Пусть она не увидит этого. Всевышний, сделай так, чтобы она не стала свидетельницей его позора.
– Кто он? – спросил Уильям.
– Лорд Хенли из Молтона. Я провел там свою юность, – ответил Ричард.
– Были трудные времена? Ты совсем не рад его видеть, – заявил Уильям. Это звучало как утверждение, а не как вопрос.
Ричард не ответил. Да и что он мог сказать? Молясь про себя, чтобы Бог дал ему смирения, и стряхнув грустные мысли, Ричард пошел навстречу Хенли, чтобы поприветствовать его. Если бы он был настоящим мужчиной, он рассказал бы Хенли о том, что произошло между ним и Бертрадой. Если бы он был настоящим мужчиной, он с гордостью встал бы перед лицом смерти, достойно встречая свой конец. Именно так поступил Иисус. Хотя Иисус был невинен, а Ричард погряз в грехе.
Но у него есть Изабель. Он не может оставить ее одну, без защитника.
Он не хотел оставлять Изабель.
В этот момент все мысли покинули его. Люди, сопровождавшие Хенли, начали снимать шлемы, один за одним. И внимание Ричарда привлекло к себе одно лицо: солнце вспыхивало в его огненно-рыжих волосах, серые глаза радостно сияли в предвкушении скандала. Адам снова оказался в стенах Дорни, приехав в числе рыцарей, сопровождающих лорда Хенли. Адам, которого он прогнал, осмелился вернуться в Дорни. Прежде чем Ричард успел заговорить, Хенли жестом остановил его. В этом был весь лорд Молтона: неимоверно гордый человек, который взрывался каждый раз, когда что-то шло не так, как ему хотелось. Если он решил что-то сказать, его ничто не остановит, и уж тем более какое-то там приветствие не помешает ему высказаться.
– Остановись, Ричард, – скомандовал он, и голос его вполне соответствовал тучной фигуре. – Теперь Адам – мой вассал. Он такой же свободный человек, как и ты, и волен приносить присягу кому захочет. Ты потерял власть над ним, когда выгнал его из своих владений.
Уильям и Роланд вышли вперед и встали плечом к плечу с Ричардом, в любую минуту готовые пустить в ход свои мечи. Никогда прежде никто не стоял с ним рядом, он всегда был один. Как хорошо, когда рядом есть люди, которым доверяешь, а они безоговорочно доверяют тебе.
– Этот человек нанес оскорбление моей жене. Ему нет места в стенах Дорни.
Хенли улыбнулся. Его улыбка была резкой и угрожающей: за год, что Ричард провел в монастыре, он потерял передний зуб.
– Возможно, ты принял все слишком близко к сердцу, Ричард. За тобой всегда водилась эта черта. Адам поклялся мне в верности. Теперь он мой человек.
Он говорил так, словно пытался пристыдить Ричарда. Так ругают и учат вести себя по-мужски маленького мальчика, который плачет оттого, что разбил коленку. Именно так общался с окружающими лорд Хенли, и Ричард хорошо это помнил. Но за год, проведенный в стенах монастыря, он кое-чему научился, в том числе выдержке, самодисциплине, а также умению осознавать ту опасность, которую несут в себе поспешно сделанные обвинения или ложное чувство вины. Но теперь его не заставишь слушаться из-за чувства собственной вины, как это было однажды.
Хенли продолжал:
– Ты не умеешь прощать? Или ты стремишься вынуть щепку из его глаза, не замечая бревна в своем собственном?
Все вернулось. Он целый год скрывался, неустанно молясь и раскаиваясь, но все, что он пытался забыть, опять встало у него перед глазами в ярком дневном свете. С этой секунды нет смысла скрываться, хотя ему даже сейчас хочется закрыть голову руками и сжаться в комочек.
Ричард чувствовал, как эти слова вытягивают из него душу. Слова проклятия и ясные блестящие осуждающие глаза.
Хенли знает.
Он знает все.
То, что произошло между ним и Бертрадой, открылось во всем своем отвратительном, пошлом и уродливом виде, и все, кто находится во дворе, стали тому свидетелями. В сердце Ричарда забурлило чувство стыда, переплетаясь с тяжестью лежащей на нем вины. Он чувствовал то же, что и год назад, как будто его пребывание в монастыре было всего лишь сном. Даже сидящий на лошади Адам смотрел на него с улыбкой, как будто знал о позорном клейме, которое Ричард носил на себе.
Теперь все отвернутся от него, кончится его нежданная дружба с двумя хорошими и благочестивыми людьми, стоящими рядом с ним сейчас. Его выбросят из своей жизни, как вырывают из земли никому не нужный сорняк. Так и должно быть. Они не должны связывать свою жизнь с ним – с человеком, который пал так низко.
В этот момент во двор вбежала Изабель. Дикая, импульсивная Изабель, которая должна бы держаться подальше от всей этой грязи, от раненой мужской гордости и плотского греха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85