..
— И что сделали с твоим дедушкой?
Мои зубы выбивали дробь, когда я говорила ему:
— Его собирались повесить, но бабушка спасла его… И тогда его приговорили к семи годам каторги. Это считалось легким наказанием.
Бен молчал, не отрывая глаз от лежавшего человека. Я медленно произнесла:
— Бен, никто не должен узнать об этом.
— Все равно узнают, — сказал он. — Существуют различные улики. Ты сам можешь не знать, что оставил их, но всегда найдут что-нибудь такое, о чем ты даже не подумаешь…
Он стоял и некоторое время молча глядел на воду.
— Мы должны сбросить его в воду! Здесь его никто не найдет! Наложим ему в карманы камней, чтобы он утонул, — похоже, к нему вернулось самообладание. — Давай, помогай мне, Анжела! Мы должны сбросить его в пруд!
«Это выход! — судорожно думала я. — Он исчезнет, и никто не подумает искать его здесь!»
Убийца оказался тяжелым. Мы проволокли его по траве, оставив кровавый след, и подтащили к самому краю воды. Я заметила, что его глаза широко раскрыты. Казалось, он глядел прямо на меня. Я подумала: «Никогда не смогу забыть этого!»
Я отвернулась в сторону и в этот момент заметила, как на земле что-то блеснуло. Это было кольцо. Я подняла его и положила в карман юбки. Не знаю, почему я совершила этот поступок. Наверное, потому что мне нужно было хотя бы на секунду перестать думать об этом человеке и не смотреть на него.
— Чем ты занимаешься? — спросил Бен, подбиравший камни, которыми он набивал карманы покойного. — Давай, помоги мне сбросить его в воду.
Мы столкнули тело в пруд, но у берега было мелко, и пришлось оттолкнуть его подальше, на глубокое место.
Вода была холодной, я дрожала. Тело выскальзывало из наших рук. Но секунду я вновь увидела голову с темными мокрыми волосами, бледное лицо, широко раскрытые, глядящие на меня глаза.
Повернувшись, я поскользнулась и упала. Бен поднял меня и сказал:
— Все кончено! Мы сделали это.
Мы стояли на берегу пруда, и Бен обнимал меня.
— Перестань дрожать, Анжела! Никто никогда не найдет его! В пруду нет течений, которые могли бы вынести тело на берег.
Он исчез навсегда! Пойдем отсюда.
Пока мы шли к лошадям, Бен крепко прижимал меня к себе. К счастью, его лошадь паслась там же, где он ее бросил. По пути я не могла смотреть на кровавый след, оставшийся на траве. Бен взглянул на небо.
— К ночи начнется дождь, он смоет кровь.
— А вдруг кто-нибудь придет сюда раньше?
— Никто не придет, сюда же редко ходят!
Да и, кроме того, чтобы найти эти следы, нужно специально их искать…
— Это ужасно — убить человека! — сказала я.
— Мы его не убивали, это был несчастный случай! И помимо того, вспомни — он собирался сделать с тобой то же самое, что и с той девочкой!
Никто в здравом уме не будет жалеть о нем: он заслужил смерть! Его все равно повесили бы, после того как суд доказал бы его виновность, в которой нет сомнений. Нужно отнестись к этому разумно. О, Господи, Анжела, какая же ты юная!
— Я… я уже не чувствую себя юной, — ответила я. Бен нежно охватил ладонями мое лицо и поцеловал.
— Это наша тайна, Анжела!
— Нам не следовало делать этого, Бен! Нужно было пойти и сообщить властям о случившемся.
— Вот тогда действительно поднялся бы шум! Тогда нам предъявили бы обвинение!
Они бы могли даже назвать это убийством. Разве не так поступили с твоим дедушкой?
— Но тот, кого ты убил, и сам был убийцей.
— Здесь нет никакой разницы! Послушай меня: мы оба в этом замешаны, это наша общая тайна. Мы не можем вызвать скандал, в котором будут замешаны обе наши семьи. Ты же знаешь, как люди любят раздувать любое событие. А представь, что будет, если за это возьмется пресса? Нет, дело закончено!
— Как это закончено?
— Если мы не будем болтать об этом! Все будут разыскивать его, и, если не найдут, решат, что ему удалось убежать. Нам нужно немедленно убраться отсюда и никому не рассказывать о том, что были здесь. Ты сможешь сделать это, Анжела? Никому… ни слова…
— Да, наверное…
Я взглянула на свое разодранное платье, на камзоле Бена была кровь.
— Нужно будет найти этому какое-то объяснение, — сказал Бен. — Мы скажем, что ты упала с лошади. Это вполне объясняет твое состояние. Если мы будем вести себя правильно, никто ничего не узнает.
Перестань дрожать, Анжела!
— Я ничего не могу с собой поделать, мне очень холодно, — я начала чихать и никак не могла остановиться.
К Бену стала возвращаться уверенность. Казалось, что в его глазах блеснула даже удовлетворенность.
— Все будет в порядке, но мы должны вести себя очень осторожно. Он умер и теперь никогда не сможет убивать девочек… Мы сделали доброе дело! Никто и не узнает о том, что он лежит на дне пруда. Мы спасли его от веревки палача, которую он, вне всяких сомнений, заслуживал и которой убийце не удалось бы избежать. Для него это тоже обернулось к лучшему.
Промерзшая, дрожащая, я все-таки чувствовала себя лучше. Бен говорил очень убедительно. Я начинала верить в то, что сделанное пойдет на пользу нам самим и всем остальным. Больше всего мне сейчас хотелось попасть домой и забыть обо всем.
Ты представляешь, Анжела, каким ужасом было бы для нас и для наших семей, если бы это стало известно? Не знаю, что бы с нами сделали? Во всяком случае, просто так это не обошлось бы. Ладно, нам нельзя оставаться здесь. Что же делать? Ты насквозь промокла, да и я тоже. Мы не можем говорить о том, что были возле пруда. Придется сказать, что мы промокли у моря. Слушай, вот что мы скажем: ты скакала галопом вдоль прибоя — все знают, ты любишь это занятие, — Глория вдруг споткнулась о камень и сбросила тебя. Это произошло у самой воды, так что тебя накрыло волной. Ты ударилась о камень, и это объясняет то, что ты в крови. Ты перелетела через голову Глории и на несколько секунд потеряла сознание. Слава Богу, вместе с тобой был я. Вот так все и было! Ты сможешь повторить это?
— Да, Бен, наверное, смогу.
— Тогда давай убираться отсюда! Чем быстрее, тем лучше!
Он взял меня за руку. Я все еще дрожала.
— Тебе лучше не ехать верхом! Или так — я посажу тебя на Глорию и поведу ее за повод.
Бен был прав: я чувствовала, что не смогла бы управлять лошадью. У меня начинала кружиться голова, и я чувствовала, что меня охватывает дрожь.
По дороге Бен старался успокоить меня.
— Самое главное — не болтать об этом! Заставь себя поверить в то, что все произошло именно так, как ты будешь рассказывать. Ты сама должна верить в это…
— Я никогда не смогу забыть… как он глядел на меня. Ах, Бен, это было ужасно!
— Ты должна забыть об этом! Мы сделали лучшее, что только могли, единственное, что могли. И теперь нам нужно забыть о случившемся, заставив остальных поверить в выдуманную историю. Когда правда слишком ужасна, чтобы принять ее, следует заменить ее выдумкой!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
— И что сделали с твоим дедушкой?
Мои зубы выбивали дробь, когда я говорила ему:
— Его собирались повесить, но бабушка спасла его… И тогда его приговорили к семи годам каторги. Это считалось легким наказанием.
Бен молчал, не отрывая глаз от лежавшего человека. Я медленно произнесла:
— Бен, никто не должен узнать об этом.
— Все равно узнают, — сказал он. — Существуют различные улики. Ты сам можешь не знать, что оставил их, но всегда найдут что-нибудь такое, о чем ты даже не подумаешь…
Он стоял и некоторое время молча глядел на воду.
— Мы должны сбросить его в воду! Здесь его никто не найдет! Наложим ему в карманы камней, чтобы он утонул, — похоже, к нему вернулось самообладание. — Давай, помогай мне, Анжела! Мы должны сбросить его в пруд!
«Это выход! — судорожно думала я. — Он исчезнет, и никто не подумает искать его здесь!»
Убийца оказался тяжелым. Мы проволокли его по траве, оставив кровавый след, и подтащили к самому краю воды. Я заметила, что его глаза широко раскрыты. Казалось, он глядел прямо на меня. Я подумала: «Никогда не смогу забыть этого!»
Я отвернулась в сторону и в этот момент заметила, как на земле что-то блеснуло. Это было кольцо. Я подняла его и положила в карман юбки. Не знаю, почему я совершила этот поступок. Наверное, потому что мне нужно было хотя бы на секунду перестать думать об этом человеке и не смотреть на него.
— Чем ты занимаешься? — спросил Бен, подбиравший камни, которыми он набивал карманы покойного. — Давай, помоги мне сбросить его в воду.
Мы столкнули тело в пруд, но у берега было мелко, и пришлось оттолкнуть его подальше, на глубокое место.
Вода была холодной, я дрожала. Тело выскальзывало из наших рук. Но секунду я вновь увидела голову с темными мокрыми волосами, бледное лицо, широко раскрытые, глядящие на меня глаза.
Повернувшись, я поскользнулась и упала. Бен поднял меня и сказал:
— Все кончено! Мы сделали это.
Мы стояли на берегу пруда, и Бен обнимал меня.
— Перестань дрожать, Анжела! Никто никогда не найдет его! В пруду нет течений, которые могли бы вынести тело на берег.
Он исчез навсегда! Пойдем отсюда.
Пока мы шли к лошадям, Бен крепко прижимал меня к себе. К счастью, его лошадь паслась там же, где он ее бросил. По пути я не могла смотреть на кровавый след, оставшийся на траве. Бен взглянул на небо.
— К ночи начнется дождь, он смоет кровь.
— А вдруг кто-нибудь придет сюда раньше?
— Никто не придет, сюда же редко ходят!
Да и, кроме того, чтобы найти эти следы, нужно специально их искать…
— Это ужасно — убить человека! — сказала я.
— Мы его не убивали, это был несчастный случай! И помимо того, вспомни — он собирался сделать с тобой то же самое, что и с той девочкой!
Никто в здравом уме не будет жалеть о нем: он заслужил смерть! Его все равно повесили бы, после того как суд доказал бы его виновность, в которой нет сомнений. Нужно отнестись к этому разумно. О, Господи, Анжела, какая же ты юная!
— Я… я уже не чувствую себя юной, — ответила я. Бен нежно охватил ладонями мое лицо и поцеловал.
— Это наша тайна, Анжела!
— Нам не следовало делать этого, Бен! Нужно было пойти и сообщить властям о случившемся.
— Вот тогда действительно поднялся бы шум! Тогда нам предъявили бы обвинение!
Они бы могли даже назвать это убийством. Разве не так поступили с твоим дедушкой?
— Но тот, кого ты убил, и сам был убийцей.
— Здесь нет никакой разницы! Послушай меня: мы оба в этом замешаны, это наша общая тайна. Мы не можем вызвать скандал, в котором будут замешаны обе наши семьи. Ты же знаешь, как люди любят раздувать любое событие. А представь, что будет, если за это возьмется пресса? Нет, дело закончено!
— Как это закончено?
— Если мы не будем болтать об этом! Все будут разыскивать его, и, если не найдут, решат, что ему удалось убежать. Нам нужно немедленно убраться отсюда и никому не рассказывать о том, что были здесь. Ты сможешь сделать это, Анжела? Никому… ни слова…
— Да, наверное…
Я взглянула на свое разодранное платье, на камзоле Бена была кровь.
— Нужно будет найти этому какое-то объяснение, — сказал Бен. — Мы скажем, что ты упала с лошади. Это вполне объясняет твое состояние. Если мы будем вести себя правильно, никто ничего не узнает.
Перестань дрожать, Анжела!
— Я ничего не могу с собой поделать, мне очень холодно, — я начала чихать и никак не могла остановиться.
К Бену стала возвращаться уверенность. Казалось, что в его глазах блеснула даже удовлетворенность.
— Все будет в порядке, но мы должны вести себя очень осторожно. Он умер и теперь никогда не сможет убивать девочек… Мы сделали доброе дело! Никто и не узнает о том, что он лежит на дне пруда. Мы спасли его от веревки палача, которую он, вне всяких сомнений, заслуживал и которой убийце не удалось бы избежать. Для него это тоже обернулось к лучшему.
Промерзшая, дрожащая, я все-таки чувствовала себя лучше. Бен говорил очень убедительно. Я начинала верить в то, что сделанное пойдет на пользу нам самим и всем остальным. Больше всего мне сейчас хотелось попасть домой и забыть обо всем.
Ты представляешь, Анжела, каким ужасом было бы для нас и для наших семей, если бы это стало известно? Не знаю, что бы с нами сделали? Во всяком случае, просто так это не обошлось бы. Ладно, нам нельзя оставаться здесь. Что же делать? Ты насквозь промокла, да и я тоже. Мы не можем говорить о том, что были возле пруда. Придется сказать, что мы промокли у моря. Слушай, вот что мы скажем: ты скакала галопом вдоль прибоя — все знают, ты любишь это занятие, — Глория вдруг споткнулась о камень и сбросила тебя. Это произошло у самой воды, так что тебя накрыло волной. Ты ударилась о камень, и это объясняет то, что ты в крови. Ты перелетела через голову Глории и на несколько секунд потеряла сознание. Слава Богу, вместе с тобой был я. Вот так все и было! Ты сможешь повторить это?
— Да, Бен, наверное, смогу.
— Тогда давай убираться отсюда! Чем быстрее, тем лучше!
Он взял меня за руку. Я все еще дрожала.
— Тебе лучше не ехать верхом! Или так — я посажу тебя на Глорию и поведу ее за повод.
Бен был прав: я чувствовала, что не смогла бы управлять лошадью. У меня начинала кружиться голова, и я чувствовала, что меня охватывает дрожь.
По дороге Бен старался успокоить меня.
— Самое главное — не болтать об этом! Заставь себя поверить в то, что все произошло именно так, как ты будешь рассказывать. Ты сама должна верить в это…
— Я никогда не смогу забыть… как он глядел на меня. Ах, Бен, это было ужасно!
— Ты должна забыть об этом! Мы сделали лучшее, что только могли, единственное, что могли. И теперь нам нужно забыть о случившемся, заставив остальных поверить в выдуманную историю. Когда правда слишком ужасна, чтобы принять ее, следует заменить ее выдумкой!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119