Многие до сих пор считали, что Томасу Кромвелю помогает нечистая сила. «Из грязи в князи». Этим он очень напоминал своего прежнего господина кардинала Уолси. Говорят, отец Кромвеля был кузнецом, валяльщиком сукна и стригалем, но я слышал, что у него уже были небольшие средства и он имел постоялый двор и пивоварню. Кромвель очень умен. Расчетливый и коварный, с небольшим запасом тех привлекательных качеств, которые могли бы помочь ему добиться успеха при дворе. Он очень подходил для того дела, которое король поручил ему. Но его никто не любил. Король никогда не был с ним так ласков, как в свое время с кардиналом. Используя Кромвеля, он презирал его. У этого человека теперь мало шансов остаться в живых.
— Удивляюсь, как еще люди хотят служить королю.
Глаза лорда Ремуса полезли на лоб от страха.
— Мы все считаем нашим долгом и удовольствием служить Его Величеству, — громко сказал он. — Не подабает жалеть тех, кто… предан королю. Я спросила, в чем обвиняют Кромвеля. В том, что он привез жену, которую король нашел отвратительной? А если бы он привез красавицу, он продолжал бы мирно жить в одном из своих многочисленных особняков?
— Он обвиняется в тайном сговоре с германцами. Он потерпел неудачу во внешней политике, потому что союз, который он заключил с герцогом Клевским, оказался досадной помехой для короля, который хочет теперь заключить договор с императором Карлом. Политика Кромвеля не принесла стране ничего хорошего, к тому же она подарила королю жену, от которой он хочет отделаться.
— Но ведь все могло бы быть по-другому. Лорд Ремус наклонился ко мне и сказал:
— Этому человеку никто не симпатизирует. Поступки Кромвеля не завоевали любви к нему. Многие не прольют и слезинки, когда скатится его голова, а ее, конечно, отрубят.
И я вспомнила, как отец говорил, что трагедия одного может стать трагедией для нас всех, и мне стало не по себе.
Мы все почувствовали облегчение, когда у Кейт начались схватки. Роды были недолгими. Кейт повезло.
Ремус и я сидели перед дверью ее спальни. Он очень волновался, и я пыталась успокоить его. Он рассказывал, что значит для него Кейт, как изменилась его жизнь со времени их свадьбы, какая она чудесная и какой ужас он испытал, представляя Кейт ко двору. Он боялся, как бы король не стал слишком часто смотреть в ее сторону, и испытывал благодарность к племяннице герцога Норфолка, Кэтрин Говард. Она хоть и не была столь красивой, как Кейт (кто может сравниться с его женой?), но бросала якобы случайные призывные взгляды королю. Монарх вряд ли замечал кого-нибудь еще, кроме нее. Лорд Ремус был уверен, что, как только король освободится от своего тошнотворного брака, его пятой женой станет Кэтрин Говард.
Я вздрогнула, когда он спокойно продолжил:
— Можно только пожалеть бедняжку. Она так молода, и еще ни о чем не подозревает. Надеюсь, что если когда-нибудь дело дойдет до ее коронации, судьба не будет к ней так жестока, как к ее предшественницам. Говоря о судьбе, он, конечно, подразумевал короля. Я попыталась заставить его рассказать больше о новом увлечении короля, чтобы отвлечь мысли от Кейт, но и в этот момент он сознавал, что опасно говорить слишком много.
Мы были еще полны ожиданием, когда вдруг послышался детский плач. Вбежав в комнату, мы увидели ребенка в руках повивальной бабки.
Кейт лежала на кровати, обессиленная, бледная, как-то по-новому красивая, бесплотная, ликующая.
Повивальная бабка посмеивалась:
— Чудесный малыш, милорд. А какие легкие! Я увидела, как лорда Ремуса залило краской. Вряд ли в его жизни был еще момент, которым он мог так гордиться.
— Как чувствует себя Ее светлость? — спросил он.
— В моей практике редко случаются такие легкие роды, милорд.
Ремус подошел к кровати и остановился, глядя на Кейт с обожанием.
Кейт слишком обессилела для разговоров, но, увидев меня, прошептала мое имя.
— Поздравляю, Кейт, — сказала я. — У тебя чудесный мальчик.
Я увидела, как улыбка коснулась ее губ. Это была улыбка триумфа.
Ребенка назвали Кэри. Это было фамильное имя Рему сов. Кейт оставалась равнодушна к мальчику, но я не верила, что это действительно так. Она отказалась его кормить, поэтому нашли кормилицу — пухлую розовощекую девицу, у которой молока хватало не только на Кэри, но и на своего ребенка. Ее звали Бетси. Я упрекнула Кейт, сказав, что нехорошо, стыдно, когда крестьянка-кормилица дает ребенку больше тепла, чем его собственная мать.
— Он еще мал для меня, — нашла себе извинение Кейт. — Когда он подрастет, мне будет интереснее с ним.
— И это называется материнская любовь! — насмешливо сказала я.
— Материнское влечение для таких, как ты, — резко ответила Кейт, — они обожают кормить детей и возиться с пеленками.
Мне нравился малыш. Я любила нянчить его, и, хотя он был еще совсем крошка, я уверена, он узнавал меня. Когда он плакал, я качала его в колыбели и всегда успокаивала. Лорд Ремус улыбался, глядя на меня.
— Из тебя получится хорошая мать, Дамаск, — сказал он.
Я знала, что он прав. Маленький Кэри пробудил во мне желание иметь свое дитя, и я даже подумала, не взять ли мне мальчика с собой домой. Я сказала Кейт, что мне пора возвращаться.
Поднялась буря протеста. Почему я постоянно говорю об отъезде? Разве мне не нравится быть с ней? Ведь стоит мне только попросить — и она удовлетворит любое мое желание.
Я сказала, что хочу к отцу. Он скучает без меня. Кейт должна помнить, что я приехала побыть с ней до рождения ребенка.
— Малышу будет тоскливо без тебя, — слукавила Кейт. — Как мы будем его успокаивать, если тебя не будет рядом, чтобы покачать колыбель?
— У него есть мать.
— Ребенок не слушается меня. Он привязан к тебе, что говорит о его уме. Ты принесешь ему больше пользы, чем я.
— Ты странная мать, Кейт, — сказала я.
— А ты хотела бы, чтобы я была обыкновенной?
— Нет. Но я хотела бы, чтобы ты больше любила ребенка.
— О нем хорошо заботятся.
— Ему нужна ласка, уверенность, что его любят.
— Мальчик наследует все эти земли. Он счастливчик. Когда он увидит это громадное имение, он поймет, что ему не нужны ласки и сюсюканье.
— Тогда он будет похож на свою мать.
— Что совсем не так уж плохо. Так мы подтрунивали друг над другом и радовались, что мы вместе. Мне нравилось, что она ищет любой предлог, чтобы удержать меня. Я часто думала об отце. Если бы не он, я бы согласилась остаться. Я догадывалась, что ему недостает меня, и теперь, когда Кейт родила, он будет настаивать, чтобы я вернулась домой. Однако в письмах не было настойчивой просьбы вернуться.
Конечно, это глупо, но меня немного задевало это. Я должна была понимать, что всему есть причина.
Маленькому Кэри исполнился уже месяц. Матушка писала, что слышала о каком-то фрукте, который называется вишня, ее завезли в Англию и выращивали в Кенте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102