И от этого любила ее ничуть не меньше. Я знала ее силу и слабость, и то и другое было велико. Мы соперничали из-за Бруно. Я знала это всегда, даже когда мы были детьми и играли на траве на земле Аббатства.
Что теперь чувствовала Кейт? Я знала, что она сравнивает Аббатство с замком Ремуса. Сравнивала ли она моего мужа со своим?
В скриптории, где они встретились лицом к лицу, Кейт напоминала цветок, освещаемый солнцем после дождя. Ее глаза сияли, щеки пылали, как алые розы моей матери, так, что я почувствовала себя деревенской девушкой рядом с придворной красавицей.
— Мы восхищались твоим Аббатством, — сказала она Бруно.
Бруно тоже переменился. Я увидела блеск в его глазах. Они светились гордостью за Аббатство и, кроме того, огромным удовлетворением, потому что Кейт увидела его владения.
— И что ты об этом думаешь? — спросил он.
— Великолепно! Так ты стал владельцем поместья! И такая земля! Кто бы мог подумать, что это возможно. Это чудо.
— Это чудо, — повторил он. — У тебя все в порядке, Кейт?
— У меня все в порядке, Бруно.
Он едва взглянул на меня. Он действительно изменил свое отношение ко мне со времени появления Хани. Кейт, как всегда, была в центре внимания. Мне живо вспомнилось как она ходит колесом по траве Аббатства, отвлекая его от меня. Это было похоже на то, что она делала сейчас. Она пыталась привлечь его своей сияющей красотой. Она как будто говорила:
«Сравни меня со своей маленькой простенькой Дамаск», — Так ты пришла навестить нас.
— Я приехала на крестины младенцев Кейсмана и повидать Дамаск и тебя… — Она помедлила на последнем слове.
— И ты нашла много перемен?
— Огромные перемены в Аббатстве! Во всей округе ни о чем другом не говорят.
— Поэтому ты приехала посмотреть сама. И как ты его находишь?
— Еще более прекрасным, чем я думала. Она пристально глядела на него, привлекая к себе его взгляд. Я хорошо знала ее. Она не знала угрызений совести.
Какое она произвела на него впечатление? О чем он вспоминал?
— Со мной нет моего сына, — сказала она. — Но на днях я привезу его, чтобы показать вам.
— Я хочу взглянуть на него, — сказал он. Я вступила в разговор:
— Мы выберем время, когда Бруно будет свободен.
— Завтра я обязательно приду снова, — сказала Кейт. — Мое пребывание в этих местах будет недолгим, а нам о многом нужно поговорить. Я хочу узнать о твоих планах, касающихся этого замечательного поместья. Дамаск показала мне его. Я и не представляла, что оно так велико. Раньше я видела только ворота, высокие серые стены и, конечно, то, что я увидела, когда прошла через скрытую плющом дверь.
Бруно внимательно смотрел на нее. Мне хотелось знать, о чем он думает.
Мы вернулись в дом аббата, и все время он увлеченно рассказывал ей о своих планах.
— На много миль вокруг не будет поместья лучше, — с гордостью произнес он. — Когда все будет приведено в порядок, фермы будут приносить доход, ты увидишь.
— О да, — сказала Кейт, — я увижу. И как сильно я стану завидовать из башни моего замка.
На следующий день в церкви Кейсман-корта окрестили близнецов. Я никогда не видела, чтобы моя мать была так счастлива. Саймон Кейсман тоже выглядел довольным.
Мальчиков назвали Питер и Пол. Пол громко кричал в течение всего обряда, чем доставил удовольствие моей матери, считавшей это признаком мужественности, хотя спокойствие Питера показывало, какой он славный ребенок.
На следующий день Кейт вновь посетила Аббатство. Мы перешли на террасу и предались ее любимому занятию — сплетням.
После женитьбы и рождения сына Ремус, кажется, испытал прилив жизненных сил. Казалось, что Кейт это огорчает, меня же ее огорчение просто потрясло. Она смеялась надо мной.
— Богатая вдова, — сказала она, — это так привлекательно.
— Так ты хочешь стать ею?
— Тише. Если Ремус умрет во сне от того, что принял слишком большую дозу макового сока, то будут подозревать, что это подстроила я.
— Не говори об этом даже в шутку.
— Ты все та же прежняя Дамаск. Боишься. Всегда оглядываешься, не подслушивает ли кто.
— Один раз доносчик отравил мне жизнь. Она положила руку на мою:
— Моя бедная, бедная Дамаск. Как хорошо я тебя знаю! Твое доброе верное сердце было разбито. Как я рада, что оно исцелилось! А теперь тебе так повезло… Извини, что я вспомнила о тех печальных временах. И не думай, что хочу избавиться от Ремуса. Он хороший муж, а иногда лучше иметь стареющего мужа, чем молодого. Он так мне благодарен, бедный Ремус. И я даже считаю, что, если бы мне пришло в голову завести небольшое приключение на стороне, он бы не обиделся.
— Я надеюсь, ты не ищешь приключений, как ты это называешь?
— Я оставляю тебе возможность сомневаться по этому поводу. И я не вижу причин, по которым ты должна быть настроена так критически, если сам Ремус готов закрыть на это глаза. Но, упоминая о непостоянстве жен, я должна тебе рассказать о последнем скандале при дворе. Дело касается королевы. Ты слушаешь?
— Я вся внимание.
— Я боюсь, что наша дорогая маленькая королева попадет в беду. Жестокие люди стремятся повредить ей, а она, бедняжка, не в силах им противостоять.
— Но ведь ее брак был счастливым.
— Он был таким. Как занятно видеть Его Величество в роли любящего мужа. Она такое очаровательное маленькое создание. Но никак не красавица. Хотя она и кузина Анны Болейн, но совершенно лишена элегантности. Ты помнишь тот день, когда мы ходили на коронацию Анны и она возлежала в паланкине?
— После того как ты бесстыдным шантажом заставила Тома Скиллена отвезти нас.
Кейт громко рассмеялась, ее глаза сверкали озорством.
— Том был так напуган! Что за женщина была эта Кезая! Как грустно, что она умерла! Ее любовные похождения продолжались бы до старости, и эти приключения стоили бы того, чтобы о них рассказывать! Я знаю таких людей. Но я хочу поведать тебе о бедной маленькой Кэтрин Говард. Она чем-то напоминает мне Кезаю. Она из тех, ко никогда не может сказать мужчине «нет», кажется, она очень часто говорила «да».
— Расскажи мне, что случилось. Я ничего не знаю.
— Ты скоро услышишь, ибо я уверена, что все ее враги захотят выступить с доказательствами против королевы.
— Бедное дитя, — прошептала я. — Ведь она немногим больше чем дитя.
— Она немного старше тебя и чуть младше меня. И я считаю, что в этом возрасте еще рано покидать этот мир.
— Но до этого же не дошло?
— Если все, о чем ходят слухи, будет доказано, она вполне может отправиться на Тауэрский холм, как ее восхитительная кузина шесть лет тому назад.
— Разве королю позволительно сменить так много жен за столь короткий срок?
— Конечно! Разве эта мерзкая Джейн не последовала за Анной, которая сменила испанку Екатерину? Правда, на Екатерине король был женат двадцать лет, и все это время у него была только одна жена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
Что теперь чувствовала Кейт? Я знала, что она сравнивает Аббатство с замком Ремуса. Сравнивала ли она моего мужа со своим?
В скриптории, где они встретились лицом к лицу, Кейт напоминала цветок, освещаемый солнцем после дождя. Ее глаза сияли, щеки пылали, как алые розы моей матери, так, что я почувствовала себя деревенской девушкой рядом с придворной красавицей.
— Мы восхищались твоим Аббатством, — сказала она Бруно.
Бруно тоже переменился. Я увидела блеск в его глазах. Они светились гордостью за Аббатство и, кроме того, огромным удовлетворением, потому что Кейт увидела его владения.
— И что ты об этом думаешь? — спросил он.
— Великолепно! Так ты стал владельцем поместья! И такая земля! Кто бы мог подумать, что это возможно. Это чудо.
— Это чудо, — повторил он. — У тебя все в порядке, Кейт?
— У меня все в порядке, Бруно.
Он едва взглянул на меня. Он действительно изменил свое отношение ко мне со времени появления Хани. Кейт, как всегда, была в центре внимания. Мне живо вспомнилось как она ходит колесом по траве Аббатства, отвлекая его от меня. Это было похоже на то, что она делала сейчас. Она пыталась привлечь его своей сияющей красотой. Она как будто говорила:
«Сравни меня со своей маленькой простенькой Дамаск», — Так ты пришла навестить нас.
— Я приехала на крестины младенцев Кейсмана и повидать Дамаск и тебя… — Она помедлила на последнем слове.
— И ты нашла много перемен?
— Огромные перемены в Аббатстве! Во всей округе ни о чем другом не говорят.
— Поэтому ты приехала посмотреть сама. И как ты его находишь?
— Еще более прекрасным, чем я думала. Она пристально глядела на него, привлекая к себе его взгляд. Я хорошо знала ее. Она не знала угрызений совести.
Какое она произвела на него впечатление? О чем он вспоминал?
— Со мной нет моего сына, — сказала она. — Но на днях я привезу его, чтобы показать вам.
— Я хочу взглянуть на него, — сказал он. Я вступила в разговор:
— Мы выберем время, когда Бруно будет свободен.
— Завтра я обязательно приду снова, — сказала Кейт. — Мое пребывание в этих местах будет недолгим, а нам о многом нужно поговорить. Я хочу узнать о твоих планах, касающихся этого замечательного поместья. Дамаск показала мне его. Я и не представляла, что оно так велико. Раньше я видела только ворота, высокие серые стены и, конечно, то, что я увидела, когда прошла через скрытую плющом дверь.
Бруно внимательно смотрел на нее. Мне хотелось знать, о чем он думает.
Мы вернулись в дом аббата, и все время он увлеченно рассказывал ей о своих планах.
— На много миль вокруг не будет поместья лучше, — с гордостью произнес он. — Когда все будет приведено в порядок, фермы будут приносить доход, ты увидишь.
— О да, — сказала Кейт, — я увижу. И как сильно я стану завидовать из башни моего замка.
На следующий день в церкви Кейсман-корта окрестили близнецов. Я никогда не видела, чтобы моя мать была так счастлива. Саймон Кейсман тоже выглядел довольным.
Мальчиков назвали Питер и Пол. Пол громко кричал в течение всего обряда, чем доставил удовольствие моей матери, считавшей это признаком мужественности, хотя спокойствие Питера показывало, какой он славный ребенок.
На следующий день Кейт вновь посетила Аббатство. Мы перешли на террасу и предались ее любимому занятию — сплетням.
После женитьбы и рождения сына Ремус, кажется, испытал прилив жизненных сил. Казалось, что Кейт это огорчает, меня же ее огорчение просто потрясло. Она смеялась надо мной.
— Богатая вдова, — сказала она, — это так привлекательно.
— Так ты хочешь стать ею?
— Тише. Если Ремус умрет во сне от того, что принял слишком большую дозу макового сока, то будут подозревать, что это подстроила я.
— Не говори об этом даже в шутку.
— Ты все та же прежняя Дамаск. Боишься. Всегда оглядываешься, не подслушивает ли кто.
— Один раз доносчик отравил мне жизнь. Она положила руку на мою:
— Моя бедная, бедная Дамаск. Как хорошо я тебя знаю! Твое доброе верное сердце было разбито. Как я рада, что оно исцелилось! А теперь тебе так повезло… Извини, что я вспомнила о тех печальных временах. И не думай, что хочу избавиться от Ремуса. Он хороший муж, а иногда лучше иметь стареющего мужа, чем молодого. Он так мне благодарен, бедный Ремус. И я даже считаю, что, если бы мне пришло в голову завести небольшое приключение на стороне, он бы не обиделся.
— Я надеюсь, ты не ищешь приключений, как ты это называешь?
— Я оставляю тебе возможность сомневаться по этому поводу. И я не вижу причин, по которым ты должна быть настроена так критически, если сам Ремус готов закрыть на это глаза. Но, упоминая о непостоянстве жен, я должна тебе рассказать о последнем скандале при дворе. Дело касается королевы. Ты слушаешь?
— Я вся внимание.
— Я боюсь, что наша дорогая маленькая королева попадет в беду. Жестокие люди стремятся повредить ей, а она, бедняжка, не в силах им противостоять.
— Но ведь ее брак был счастливым.
— Он был таким. Как занятно видеть Его Величество в роли любящего мужа. Она такое очаровательное маленькое создание. Но никак не красавица. Хотя она и кузина Анны Болейн, но совершенно лишена элегантности. Ты помнишь тот день, когда мы ходили на коронацию Анны и она возлежала в паланкине?
— После того как ты бесстыдным шантажом заставила Тома Скиллена отвезти нас.
Кейт громко рассмеялась, ее глаза сверкали озорством.
— Том был так напуган! Что за женщина была эта Кезая! Как грустно, что она умерла! Ее любовные похождения продолжались бы до старости, и эти приключения стоили бы того, чтобы о них рассказывать! Я знаю таких людей. Но я хочу поведать тебе о бедной маленькой Кэтрин Говард. Она чем-то напоминает мне Кезаю. Она из тех, ко никогда не может сказать мужчине «нет», кажется, она очень часто говорила «да».
— Расскажи мне, что случилось. Я ничего не знаю.
— Ты скоро услышишь, ибо я уверена, что все ее враги захотят выступить с доказательствами против королевы.
— Бедное дитя, — прошептала я. — Ведь она немногим больше чем дитя.
— Она немного старше тебя и чуть младше меня. И я считаю, что в этом возрасте еще рано покидать этот мир.
— Но до этого же не дошло?
— Если все, о чем ходят слухи, будет доказано, она вполне может отправиться на Тауэрский холм, как ее восхитительная кузина шесть лет тому назад.
— Разве королю позволительно сменить так много жен за столь короткий срок?
— Конечно! Разве эта мерзкая Джейн не последовала за Анной, которая сменила испанку Екатерину? Правда, на Екатерине король был женат двадцать лет, и все это время у него была только одна жена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102