Башни, которые всегда так нравились мне, теперь казались угрожающими.
Как медленно греб Том, думала я в нетерпении. Но это было не так. Бедный Том, он тоже очень изменился. Где тот беззаботный молодой человек, который по ночам прокрадывался в спальню Кезаи?
Наконец мы прибыли. Барку привязали к пристани, я выскочила и побежала по лужайке к дому, вбежала в зал, где сидела матушка. Я бросилась к ней в объятия, а она все повторяла мое имя. Потом произнесла:
— Ты не должна была приезжать. Отец не хотел этого.
— Но я здесь, мама, — сказала я. — Никто не мог меня остановить.
Появился Саймон Кейсман. Он встал немного в стороне от нас с удрученным выражением лица. Он выглядел сильным, могущественным, и я обратилась к нему:
— Должно же быть что-нибудь, что мы можем сделать.
Он взял мои руки и поцеловал их.
— Будем надеяться, — ответил он.
— Можно ли устроить свидание с ним? — спросила я.
— Я попытаюсь узнать. Может быть, ты сможешь повидать его.
В знак благодарности я тепло пожала его руку.
— Можешь на меня положиться, я приложу все усилия, — уверил меня Саймон.
— О, благодарю тебя. Благодарю.
— Дорогое мое дитя, — со слезами произнесла матушка, — тебя изнурило путешествие. У меня есть настой из трав, он поднимает настроение, когда одолевает меланхолия. Я сейчас напою тебя им.
— О, мама, ничто не развеселит меня, пока я не увижу, как отец войдет в эту комнату счастливым человеком.
Теперь я надеялась на помощь Саймона. Руперт уже сделал свое дело, привезя меня домой, и сейчас только смотрел на меня печальными глазами, говорившими о том, как хорошо он понимает мою боль и что он с радостью взял бы ее на себя. Руперт был хорошим человеком. Он напоминал мне отца.
— Что мы можем сделать? — спросила я Саймона, ибо он казался мне более способным к действию, чем другие.
Саймон ответил:
— Я пойду к одному из тюремщиков. Я хорошо его знаю. Я кое-что сделал для него, и он мне обязан. Весьма возможно, что он пропустит нас, и ты сможешь увидеть отца.
— Неужели это возможно? Саймон сжал мое плечо.
— Можешь быть уверена, если нам это не удастся, то не из-за меня.
— Когда ты устроишь свидание? — спросила я.
— Оставайся здесь с матушкой. Успокой ее. Ходи с ней в сад. Пожалуйста, попытайся вести себя так, будто ничего не случилось. Это самое лучшее. Меня же Том отвезет в одну знакомую таверну, и там я попытаюсь что-нибудь разузнать. Может быть, я найду знакомого стражника и мне удастся убедить его, что он не сделает ничего плохого, если разрешит тебе увидеть отца.
— Благодарю тебя, — пробормотала я.
— Ты знаешь, — спокойно произнес Саймон, — что самое большое удовольствие для меня — угождать тебе.
Я была так благодарна ему, что устыдилась своей неблагосклонности к нему. Я знала, Руперт хороший, добрый, но он покорно принял несчастье. Саймон же готов бороться.
— А теперь, ты выпьешь настой из трав, — приказала матушка.
Саймон поддержал ее:
— Прими его. Он пойдет тебе на пользу, да и матушка отвлечется за его приготовлением. Попытайся немного поспать. Потом Дойди с матушкой в сад, возьми садовую корзинку и нарежь роз. Можешь быть уверена, я скоро вернусь с вестями. А до моего возвращения ты должна отдохнуть.
Я подумала, как он хорошо понимает мое горе, и мое отношение к нему улучшилось. Я позволила матушке увести меня в комнату, куда она принесла мне настой из трав.
Она заставила меня лечь, села возле моей постели и рассказала о том ужасном дне. Они обедали, был подан пирог с бараниной, который так хорошо пек Клемент, когда появились люди короля. Я хорошо представила себе это. Я могла быть там. Я почти ощущала вкус пирога с бараниной, сдобренной травами матушки. Я чувствовала страх, у меня пересохло в горле. Я видела лицо дорогого отца, такое спокойное и покорное. Будто он знал, что произойдет. Он спокойно ушел с людьми короля и сел в барку, которая вошла в Тауэр через Ворота изменников.
Я проспала несколько часов. Наверное, оказала действие настойка из трав, которую дала мне матушка. Возможно, она думала, что единственное средство, с помощью которого я могу забыть на короткое время свое страдание, — это сон.
К моей радости, свидание удалось организовать. Саймон подошел к моей комнате и попросил разрешения войти. Он стоял в дверях, улыбаясь мне. Свинцовые ставни пропускали мало света и отбрасывали тени, я снова увидела на его лице лисью маску, и мне стало стыдно — я помнила о его помощи.
— Завтра мы поедем к твоему отцу, — сказал Саймон. Я почувствовала огромное облегчение и была почти счастлива, несмотря на то, что знала, что в камеру к нему меня пропустят тайком и встреча будет короткой. Но мне казалось, что если я увижу его, то смогу чего-то достичь.
— Как мне благодарить тебя? — радостно воскликнула я.
— Моя награда — сделать все, что в моих силах, чтобы помочь тебе, — ответил Саймон.
— Я благодарна тебе, — сказала я ему.
Она наклонил голову и, взяв мою руку, поднес ее к губам. Затем ушел.
Не помню, как прожила тот день и еще ночь. На следующий день я надела камзол и штаны Руперта. Мои длинные волосы выдавали меня. Без колебаний я отрезала их. Теперь они доходили почти до плеч. Надев шляпу, я стала еще более походить на юношу.
Когда Саймон увидел меня, то пришел в изумление.
— Твои прекрасные волосы! — воскликнул он.
— Они отрастут. Я избавилась от них, чтобы походить на юношу.
Он кивнул, потом добавил:
— Скоро тебе исполнится семнадцать лет, госпожа Дамаск. А сейчас ты выглядишь, как двенадцатилетний мальчик.
— Поскольку ты решил, что я должна надеть камзол и штаны, тем лучше, — ответила я.
— Ты пожертвовала своими длинными волосами за несколько кратких секунд свидания с отцом.
— Я бы пожертвовала жизнью, — промолвила я.
— Я всегда восхищался тобой, и ты знала это, но теперь мое восхищение безгранично.
Мы пошли к реке. Никогда не забуду представшую перед моими глазами мрачную серую крепость. Я представила, сколько людей смотрели на нее, зная, что где-то внутри в жуткой камере томится их любимый. Я много слышала о крепости, о подземельях, из которых невозможно убежать, о страшных камерах пыток. Много раз я видела эту большою крепость, знала имена многих башен — Белая башня, Соляная башня, башня-Лучник, башня-Констебль и Кровавая башня, в которой не так давно были убиты два малолетних сына короля Эдуарда IV. Говорят, что их тела зарыты под тайной лестницей в той же самой крепости. Я узнала церковь Святого Петра, перед которой стояла Зеленая башня, трава у которой четыре года тому назад была обагрена кровью королевы Анны Болейн, ее брата и тех, кого объявили ее любовниками.
А теперь мой собственный отец мог присоединиться к этой когорте мучеников.
Уже стемнело, когда мы поплыли вверх по реке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
Как медленно греб Том, думала я в нетерпении. Но это было не так. Бедный Том, он тоже очень изменился. Где тот беззаботный молодой человек, который по ночам прокрадывался в спальню Кезаи?
Наконец мы прибыли. Барку привязали к пристани, я выскочила и побежала по лужайке к дому, вбежала в зал, где сидела матушка. Я бросилась к ней в объятия, а она все повторяла мое имя. Потом произнесла:
— Ты не должна была приезжать. Отец не хотел этого.
— Но я здесь, мама, — сказала я. — Никто не мог меня остановить.
Появился Саймон Кейсман. Он встал немного в стороне от нас с удрученным выражением лица. Он выглядел сильным, могущественным, и я обратилась к нему:
— Должно же быть что-нибудь, что мы можем сделать.
Он взял мои руки и поцеловал их.
— Будем надеяться, — ответил он.
— Можно ли устроить свидание с ним? — спросила я.
— Я попытаюсь узнать. Может быть, ты сможешь повидать его.
В знак благодарности я тепло пожала его руку.
— Можешь на меня положиться, я приложу все усилия, — уверил меня Саймон.
— О, благодарю тебя. Благодарю.
— Дорогое мое дитя, — со слезами произнесла матушка, — тебя изнурило путешествие. У меня есть настой из трав, он поднимает настроение, когда одолевает меланхолия. Я сейчас напою тебя им.
— О, мама, ничто не развеселит меня, пока я не увижу, как отец войдет в эту комнату счастливым человеком.
Теперь я надеялась на помощь Саймона. Руперт уже сделал свое дело, привезя меня домой, и сейчас только смотрел на меня печальными глазами, говорившими о том, как хорошо он понимает мою боль и что он с радостью взял бы ее на себя. Руперт был хорошим человеком. Он напоминал мне отца.
— Что мы можем сделать? — спросила я Саймона, ибо он казался мне более способным к действию, чем другие.
Саймон ответил:
— Я пойду к одному из тюремщиков. Я хорошо его знаю. Я кое-что сделал для него, и он мне обязан. Весьма возможно, что он пропустит нас, и ты сможешь увидеть отца.
— Неужели это возможно? Саймон сжал мое плечо.
— Можешь быть уверена, если нам это не удастся, то не из-за меня.
— Когда ты устроишь свидание? — спросила я.
— Оставайся здесь с матушкой. Успокой ее. Ходи с ней в сад. Пожалуйста, попытайся вести себя так, будто ничего не случилось. Это самое лучшее. Меня же Том отвезет в одну знакомую таверну, и там я попытаюсь что-нибудь разузнать. Может быть, я найду знакомого стражника и мне удастся убедить его, что он не сделает ничего плохого, если разрешит тебе увидеть отца.
— Благодарю тебя, — пробормотала я.
— Ты знаешь, — спокойно произнес Саймон, — что самое большое удовольствие для меня — угождать тебе.
Я была так благодарна ему, что устыдилась своей неблагосклонности к нему. Я знала, Руперт хороший, добрый, но он покорно принял несчастье. Саймон же готов бороться.
— А теперь, ты выпьешь настой из трав, — приказала матушка.
Саймон поддержал ее:
— Прими его. Он пойдет тебе на пользу, да и матушка отвлечется за его приготовлением. Попытайся немного поспать. Потом Дойди с матушкой в сад, возьми садовую корзинку и нарежь роз. Можешь быть уверена, я скоро вернусь с вестями. А до моего возвращения ты должна отдохнуть.
Я подумала, как он хорошо понимает мое горе, и мое отношение к нему улучшилось. Я позволила матушке увести меня в комнату, куда она принесла мне настой из трав.
Она заставила меня лечь, села возле моей постели и рассказала о том ужасном дне. Они обедали, был подан пирог с бараниной, который так хорошо пек Клемент, когда появились люди короля. Я хорошо представила себе это. Я могла быть там. Я почти ощущала вкус пирога с бараниной, сдобренной травами матушки. Я чувствовала страх, у меня пересохло в горле. Я видела лицо дорогого отца, такое спокойное и покорное. Будто он знал, что произойдет. Он спокойно ушел с людьми короля и сел в барку, которая вошла в Тауэр через Ворота изменников.
Я проспала несколько часов. Наверное, оказала действие настойка из трав, которую дала мне матушка. Возможно, она думала, что единственное средство, с помощью которого я могу забыть на короткое время свое страдание, — это сон.
К моей радости, свидание удалось организовать. Саймон подошел к моей комнате и попросил разрешения войти. Он стоял в дверях, улыбаясь мне. Свинцовые ставни пропускали мало света и отбрасывали тени, я снова увидела на его лице лисью маску, и мне стало стыдно — я помнила о его помощи.
— Завтра мы поедем к твоему отцу, — сказал Саймон. Я почувствовала огромное облегчение и была почти счастлива, несмотря на то, что знала, что в камеру к нему меня пропустят тайком и встреча будет короткой. Но мне казалось, что если я увижу его, то смогу чего-то достичь.
— Как мне благодарить тебя? — радостно воскликнула я.
— Моя награда — сделать все, что в моих силах, чтобы помочь тебе, — ответил Саймон.
— Я благодарна тебе, — сказала я ему.
Она наклонил голову и, взяв мою руку, поднес ее к губам. Затем ушел.
Не помню, как прожила тот день и еще ночь. На следующий день я надела камзол и штаны Руперта. Мои длинные волосы выдавали меня. Без колебаний я отрезала их. Теперь они доходили почти до плеч. Надев шляпу, я стала еще более походить на юношу.
Когда Саймон увидел меня, то пришел в изумление.
— Твои прекрасные волосы! — воскликнул он.
— Они отрастут. Я избавилась от них, чтобы походить на юношу.
Он кивнул, потом добавил:
— Скоро тебе исполнится семнадцать лет, госпожа Дамаск. А сейчас ты выглядишь, как двенадцатилетний мальчик.
— Поскольку ты решил, что я должна надеть камзол и штаны, тем лучше, — ответила я.
— Ты пожертвовала своими длинными волосами за несколько кратких секунд свидания с отцом.
— Я бы пожертвовала жизнью, — промолвила я.
— Я всегда восхищался тобой, и ты знала это, но теперь мое восхищение безгранично.
Мы пошли к реке. Никогда не забуду представшую перед моими глазами мрачную серую крепость. Я представила, сколько людей смотрели на нее, зная, что где-то внутри в жуткой камере томится их любимый. Я много слышала о крепости, о подземельях, из которых невозможно убежать, о страшных камерах пыток. Много раз я видела эту большою крепость, знала имена многих башен — Белая башня, Соляная башня, башня-Лучник, башня-Констебль и Кровавая башня, в которой не так давно были убиты два малолетних сына короля Эдуарда IV. Говорят, что их тела зарыты под тайной лестницей в той же самой крепости. Я узнала церковь Святого Петра, перед которой стояла Зеленая башня, трава у которой четыре года тому назад была обагрена кровью королевы Анны Болейн, ее брата и тех, кого объявили ее любовниками.
А теперь мой собственный отец мог присоединиться к этой когорте мучеников.
Уже стемнело, когда мы поплыли вверх по реке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102