Он должен быть польщен.
– Должен бы.
Кристиан сделал несколько осторожных шагов к камину и поворошил дрова палкой, отчего пламя загорелось сильнее и поднялось выше. В этом не было необходимости, и Авиза догадалась, что он просто не хочет, чтобы она видела выражение его лица.
– Он ничего не говорил о благоволении короля к тебе?
Она знала, что королева к нему благоволит. Но всем в Англии, да и в аббатстве тоже, было известно, что часто мнения короля и королевы сильно расходятся.
Авиза вздрогнула от неожиданно пришедшей ей мысли и была рада, что Кристиан стоит к ней спиной. Возможно ли, что эти разногласия державной пары и были причиной того, что королева Алиенора основала аббатство Святого Иуды? Королева искала там убежища, святилища, охраняемого сестрами, на случай, если бы жизнь с Генрихом стала для нее непереносимой. Что за странная мысль! К тому же недостойная, потому что судить о королевской чете означало отсутствие преданности. Она надеялась, что аббатству никогда не придется делать выбор между королем и королевой.
Голос Кристиана вырвал ее из плена этих мрачных мыслей:
– Правда то, что я недавно в Байе доказал королю свою преданность. И король принял ее благосклонно. В отличие от всех остальных.
– Почему же остальные не приветствовали тебя столь же тепло?
– Потому что мой отец был изгнан королем с глаз долой.
У Авизы перехватило дыхание.
– Отчего же?
– В 1147 году мой отец служил королю в его борьбе со Стефаном, незаконно претендовавшим на английский престол. Большинство из тех, кто пришел с Генрихом в Англию в тот год, были наемниками, но мой отец поверил, что герцог Нормандский, как тогда называли Генриха, имел все права на английский трон. Мой отец покинул короля на поле боя, и Генриху пришлось признать свое поражение.
Авиза с трудом перевела дух: она не могла себе представить Кристиана, покидающего поле боя. Если бы он даже не хотел защитить ее, все равно сражался бы в лесу с бродягами до тех пор, пока не одолел бы их.
– У Генриха не было выбора, – продолжал он, – кроме как принять благоволение Стефана, оплатившего его переезд через Ла-Манш. – Он стукнул кулаком по камням камина. – Если бы мой отец не бежал с поля боя как трус, Англия бы не претерпела нескольких лет правления Стефана, а Генрих сел бы на трон в 1147 году, а не семью годами позже.
– Но ведь король доверял твоему отцу.
– И это было глупо.
– Генрих, должно, быть, имел причины доверять ему.
Кристиан коротко рассмеялся:
– Так и было. Ни один Ловелл никогда не подводил прежде своего сюзерена, пока мой отец не предпочел жизнь праву Генриха на престол.
– Почему же он принял такое решение?
– Он никогда не говорил почему.
– Но король ведь принял твою присягу на верность.
– Мне повезло в том, что король Генрих не возлагает на сына вину за ошибку отца.
– Как и все остальные.
Кристиан не ответил. Впрочем, она и не ожидала его ответа.
Сжав руки за спиной, Авиза не решалась предложить ему свое сочувствие, потому что была уверена, что он отвергнет его и предпочтет потонуть в своем отчаянии.
– Ты считаешь своего отца трусом?
– Он был заклеймен как трус. Это все, что имеет значение.
– Был?
Кристиан посмотрел ей в лицо. Его руки тоже были сложены за спиной. Поза подчеркивала красоту широкой груди, вырисовывавшейся под плащом.
– Да.
Она узнала этот его тон, столь знакомый ей с тех пор, как встретила его едва ли не день назад. Его невозможно было отвратить от решения сменить тему, что бы она ни делала и ни говорила. И потому Авиза не стала и пытаться.
Со вздохом она задала вопрос:
– Что ты хочешь у меня спросить тайком от брата?
– Почему ты не хочешь, чтобы Делиль узнал твою фамилию?
Сейчас она уже была готова ответить.
– Я не хочу, чтобы меня связывали с моей семьей. Если лорд Уэйн из Мурберга узнает, что я жива и пытаюсь спасти сестру, возможно, он примет отчаянные меры.
– Но мне ты назвала свое имя.
– Теперь я понимаю, что это было ошибкой.
Он снова сел возле камина и потянул ее к себе, заставив сесть рядом.
– Я понятия не имел о том, что ты делаешь ошибки.
– О, в этом ты не прав. Я совершила множество ошибок. – Авиза помолчала, облизнула пересохшие губы и спросила: – Ты ведь сохранишь мое имя в тайне?
Он не ответил, и она осознала, что он не сводит глаз с ее рта. Она перестала дышать, когда он провел пальцем по ее губам, повторив путь, проделанный ее языком.
Когда Кристиан взял ее руку, она не поняла, что он собирается сделать. Озадаченная, она смотрела на него. Он потянул ее палец к своим губам.
Когда его язык прикоснулся к ее указательному пальцу, дыхание со свистом вырвалось из ее груди.
– С этих губ не сорвется ни единого слова, если ты этого не одобришь. Я никому не открою твоего имени, – сказал Кристиан, не отпуская ее руки.
– Благодарю тебя.
Эти два слова были произнесены с дрожью, дрогнули и ее пальцы на его губах.
– Какие еще секреты должен я хранить ради тебя?
Она внимательно смотрела на него. Неужели она как-то выдала себя?
– Что ты имеешь в виду?
– Я ведь дал слово, что не открою твоего имени. – Он повернул ее руку ладонью вверх и провел пальцами по начертанным на ней линиям. – Но возможно, у тебя есть еще тайны, которые ты скрываешь. Тайны, связанные с тем, что ты тоскуешь по какому-нибудь молодому отважному рыцарю, служившему твоему отцу, или по свиданию с одним из его слуг.
Она вырвала свою руку и поднялась на ноги, внушая себе, что ей следует вести себя более сдержанно.
– Как ты смеешь!
Он улыбнулся:
– Смею, потому что ты не можешь пожертвовать своей глупой девической привязанностью ради временного спутника.
– Да, я бы этого не сделала.
Она прищурилась и одарила его самой ледяной из своих улыбок.
– Неужто ты обвиняешь меня в том, чем грешишь сам? Ты встретил здесь какую-нибудь девицу, с которой тебе захотелось завалиться в постель?
– Ты проникла в мои тайные мысли сквозь притворство.
– Неужели?
Она тотчас же пожалела о своих словах, как только произнесла их.
Его улыбка стала более широкой.
– Ты весьма проницательна. – Он приподнял прядь ее волос. – И очень красива. Так хороша, что все мужчины в зале не могли отвести от тебя глаз, когда ты его покидала.
– Ты преувеличиваешь.
– Да, но самую малость. Наш хозяин послал своего виночерпия принести вина, и только это отвлекло его от тебя.
– Прибереги свои комплименты для женщины, которая желает их.
– Откровенно говоря, я это понимаю. – Он встал и протянул ей руку.
Авиза вложила в нее свою дрожащую руку. Он помог ей подняться, но не выпустил ее пальцев. Они стояли так близко друг от друга, что она никого не могла видеть за его широкими плечами.
В желудке у нее заурчало, и она вспыхнула и приложила руку к животу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
– Должен бы.
Кристиан сделал несколько осторожных шагов к камину и поворошил дрова палкой, отчего пламя загорелось сильнее и поднялось выше. В этом не было необходимости, и Авиза догадалась, что он просто не хочет, чтобы она видела выражение его лица.
– Он ничего не говорил о благоволении короля к тебе?
Она знала, что королева к нему благоволит. Но всем в Англии, да и в аббатстве тоже, было известно, что часто мнения короля и королевы сильно расходятся.
Авиза вздрогнула от неожиданно пришедшей ей мысли и была рада, что Кристиан стоит к ней спиной. Возможно ли, что эти разногласия державной пары и были причиной того, что королева Алиенора основала аббатство Святого Иуды? Королева искала там убежища, святилища, охраняемого сестрами, на случай, если бы жизнь с Генрихом стала для нее непереносимой. Что за странная мысль! К тому же недостойная, потому что судить о королевской чете означало отсутствие преданности. Она надеялась, что аббатству никогда не придется делать выбор между королем и королевой.
Голос Кристиана вырвал ее из плена этих мрачных мыслей:
– Правда то, что я недавно в Байе доказал королю свою преданность. И король принял ее благосклонно. В отличие от всех остальных.
– Почему же остальные не приветствовали тебя столь же тепло?
– Потому что мой отец был изгнан королем с глаз долой.
У Авизы перехватило дыхание.
– Отчего же?
– В 1147 году мой отец служил королю в его борьбе со Стефаном, незаконно претендовавшим на английский престол. Большинство из тех, кто пришел с Генрихом в Англию в тот год, были наемниками, но мой отец поверил, что герцог Нормандский, как тогда называли Генриха, имел все права на английский трон. Мой отец покинул короля на поле боя, и Генриху пришлось признать свое поражение.
Авиза с трудом перевела дух: она не могла себе представить Кристиана, покидающего поле боя. Если бы он даже не хотел защитить ее, все равно сражался бы в лесу с бродягами до тех пор, пока не одолел бы их.
– У Генриха не было выбора, – продолжал он, – кроме как принять благоволение Стефана, оплатившего его переезд через Ла-Манш. – Он стукнул кулаком по камням камина. – Если бы мой отец не бежал с поля боя как трус, Англия бы не претерпела нескольких лет правления Стефана, а Генрих сел бы на трон в 1147 году, а не семью годами позже.
– Но ведь король доверял твоему отцу.
– И это было глупо.
– Генрих, должно, быть, имел причины доверять ему.
Кристиан коротко рассмеялся:
– Так и было. Ни один Ловелл никогда не подводил прежде своего сюзерена, пока мой отец не предпочел жизнь праву Генриха на престол.
– Почему же он принял такое решение?
– Он никогда не говорил почему.
– Но король ведь принял твою присягу на верность.
– Мне повезло в том, что король Генрих не возлагает на сына вину за ошибку отца.
– Как и все остальные.
Кристиан не ответил. Впрочем, она и не ожидала его ответа.
Сжав руки за спиной, Авиза не решалась предложить ему свое сочувствие, потому что была уверена, что он отвергнет его и предпочтет потонуть в своем отчаянии.
– Ты считаешь своего отца трусом?
– Он был заклеймен как трус. Это все, что имеет значение.
– Был?
Кристиан посмотрел ей в лицо. Его руки тоже были сложены за спиной. Поза подчеркивала красоту широкой груди, вырисовывавшейся под плащом.
– Да.
Она узнала этот его тон, столь знакомый ей с тех пор, как встретила его едва ли не день назад. Его невозможно было отвратить от решения сменить тему, что бы она ни делала и ни говорила. И потому Авиза не стала и пытаться.
Со вздохом она задала вопрос:
– Что ты хочешь у меня спросить тайком от брата?
– Почему ты не хочешь, чтобы Делиль узнал твою фамилию?
Сейчас она уже была готова ответить.
– Я не хочу, чтобы меня связывали с моей семьей. Если лорд Уэйн из Мурберга узнает, что я жива и пытаюсь спасти сестру, возможно, он примет отчаянные меры.
– Но мне ты назвала свое имя.
– Теперь я понимаю, что это было ошибкой.
Он снова сел возле камина и потянул ее к себе, заставив сесть рядом.
– Я понятия не имел о том, что ты делаешь ошибки.
– О, в этом ты не прав. Я совершила множество ошибок. – Авиза помолчала, облизнула пересохшие губы и спросила: – Ты ведь сохранишь мое имя в тайне?
Он не ответил, и она осознала, что он не сводит глаз с ее рта. Она перестала дышать, когда он провел пальцем по ее губам, повторив путь, проделанный ее языком.
Когда Кристиан взял ее руку, она не поняла, что он собирается сделать. Озадаченная, она смотрела на него. Он потянул ее палец к своим губам.
Когда его язык прикоснулся к ее указательному пальцу, дыхание со свистом вырвалось из ее груди.
– С этих губ не сорвется ни единого слова, если ты этого не одобришь. Я никому не открою твоего имени, – сказал Кристиан, не отпуская ее руки.
– Благодарю тебя.
Эти два слова были произнесены с дрожью, дрогнули и ее пальцы на его губах.
– Какие еще секреты должен я хранить ради тебя?
Она внимательно смотрела на него. Неужели она как-то выдала себя?
– Что ты имеешь в виду?
– Я ведь дал слово, что не открою твоего имени. – Он повернул ее руку ладонью вверх и провел пальцами по начертанным на ней линиям. – Но возможно, у тебя есть еще тайны, которые ты скрываешь. Тайны, связанные с тем, что ты тоскуешь по какому-нибудь молодому отважному рыцарю, служившему твоему отцу, или по свиданию с одним из его слуг.
Она вырвала свою руку и поднялась на ноги, внушая себе, что ей следует вести себя более сдержанно.
– Как ты смеешь!
Он улыбнулся:
– Смею, потому что ты не можешь пожертвовать своей глупой девической привязанностью ради временного спутника.
– Да, я бы этого не сделала.
Она прищурилась и одарила его самой ледяной из своих улыбок.
– Неужто ты обвиняешь меня в том, чем грешишь сам? Ты встретил здесь какую-нибудь девицу, с которой тебе захотелось завалиться в постель?
– Ты проникла в мои тайные мысли сквозь притворство.
– Неужели?
Она тотчас же пожалела о своих словах, как только произнесла их.
Его улыбка стала более широкой.
– Ты весьма проницательна. – Он приподнял прядь ее волос. – И очень красива. Так хороша, что все мужчины в зале не могли отвести от тебя глаз, когда ты его покидала.
– Ты преувеличиваешь.
– Да, но самую малость. Наш хозяин послал своего виночерпия принести вина, и только это отвлекло его от тебя.
– Прибереги свои комплименты для женщины, которая желает их.
– Откровенно говоря, я это понимаю. – Он встал и протянул ей руку.
Авиза вложила в нее свою дрожащую руку. Он помог ей подняться, но не выпустил ее пальцев. Они стояли так близко друг от друга, что она никого не могла видеть за его широкими плечами.
В желудке у нее заурчало, и она вспыхнула и приложила руку к животу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78