Он мечтал, чтобы они заструились по его обнаженной коже. Все в нем откликнулось на образ, возникший в его фантазии, – она, закрывающая глаза и дышащая в одном ритме с ним, в то время как он двигается глубоко в ее теле.
– Сюда, сэр.
Он отбросил свою фантазию и пошел вслед за слугой, который вел его, после часа ожидания, на встречу еде Соммервилем. Но это ожидание не было столь мучительным и тягостным, как ожидание возможности снова заключить Авизу в объятия. И сжимать ее в объятиях долго, а не довольствоваться кратким поцелуем.
Изучать каждый изгиб ее соблазнительного тела, скрытого под одеждой. Сколько еще ему томиться, прежде чем эта фантазия станет явью? Она была дочерью барона, женщиной, которой он предложил свою помощь, которую обещал защищать. Иронией было то, что она сама оказалась способной защитить себя от отверженных бродяг и разбойников и от него самого.
Кристиан шел за слугой по коридору и посторонился, когда навстречу им пробежал другой слуга. Он не обратил внимания на странное выражение лица этого мальчика-слуги, потому что думал о том, как его примет де Соммервиль.
«Скажи, что ты путешествуешь со мной, и тебе будут рады».
Авиза вымолвила эти слова с легкостью человека, уверенного в том, что ее примут радушно везде, где бы она ни появилась. Понимала ли она, какая везучая?
Не везучая, а подготовленная. Теперь он был уверен в этом еще больше. С той ночи, когда они встретились впервые, Кристиан знал, что она что-то скрывает от него. Было ли это ее удивительное владение воинскими искусствами? Или она скрывала то, как овладела ими?
Когда его привели к лорду де Соммервилю, Кристиан уже осознал, что с ответами на эти вопросы можно повременить. Де Соммервиль поднялся с места, прервав чтение.
Свиток, лежавший перед ним, со щелчком свернулся. Он не обратил на это внимания, но писец заметался над ним, как птица над гнездом.
Де Соммервиль был человеком внушительной комплекции и, когда встал, оказался на голову выше Кристиана. Его верхняя рубаха из бледно-зеленой шерсти доходила до пола. Вьющиеся каштановые волосы увенчивала маленькая шапочка. Плащ его был застегнут золотой булавкой с синим камнем. Это была гемма с его семейным гербом, отражавшим право на земельные владения по обе стороны Ла-Манша.
Спереди рубаха имела разрез и открывала подвязки, перекрещенные выше коротких сапог.
Барон наклонился, когда к нему бросился слуга и принялся что-то шептать ему на ухо.
Брови де Соммервиля поднялись, потом он кивнул. Знаком приказав слуге удалиться, он прошел через комнату.
– Ты Кристиан Ловелл? – спросил барон. – Сын Роберта Ловелла?
– Да, – ответил Кристиан. – Я ищу убежища для себя и своих спутников и помощи лекаря для моего пажа.
– Мы никогда и никому не отказываем в пристанище, – последовал ворчливый ответ.
– Рада это слышать, – раздался за спиной Кристиана голос, который он только что слышал в своих мечтах.
Он обернулся и увидел в дверях Авизу. Ее платье было в пятнах крови. Она вошла в комнату и представилась:
– Я леди Авиза де Вир.
– Ты? – Барон воззрился на нее широко раскрытыми глазами. – Ты ранена, миледи?
– Это не моя кровь. На нас напали, когда мы проезжали по лесной дороге.
– Принести скамью, чтобы леди могла сесть, – распорядился де Соммервиль.
– Со мной все в порядке, но паж сэра Кристиана ранен и нуждается влечении.
– Разумеется. Добро пожаловать. Это относится к вам всем.
Он бросил взгляд на Кристиана, но больше ничего не добавил. В этом не было нужды – выражение его лица говорило само за себя. Чем скорее Ловеллы уберутся из его замка, тем счастливее почувствует себя де Соммервиль.
Глава 17
Авиза потерла лоб пальцами, все еще продолжавшими дрожать. Боль в руке возникла в тот момент, когда она приставила свой нож к горлу противника, и с каждым часом усиливалась. Она распространялась по левой стороне шеи и по плечу. Даже когда она шепотом говорила с Болдуином, убеждая его отдохнуть, от напряжения боль резонировала и отдавалась во всем теле.
Авиза задула лампу в комнате, где спал Болдуин, и вышла в соседнюю, соединенную дверью с первой. Третья комната располагалась за средней. В ней была кровать, более роскошная, чем та, на которой спал Болдуин. Ее потребовал для себя Гай.
В средней комнате были стол и пара сундуков. Кристиан еще не вернулся, и она присела на скамью, опираясь локтями о стол и положив голову на руки. Ей надо было подумать. То, что рядом находился Кристиан, вынуждало ее думать о нем и о проблеме, с которой она неожиданно столкнулась в замке лорда де Соммервиля.
Никто из ее будто бы разграбленного дома не пришел просить приюта у лорда де Соммервиля. Неужели она чего-то не поняла? Она полагала, что аббатиса просила ее, чтобы путешествие привело их в дом лорда де Соммервиля не раньше чем через две недели после ее встречи с Кристианом. Они прибыли сюда позже назначенного срока, но не было никаких признаков того, что прибыл кто-то из аббатства Святого Иуды. Ей надо было придумать какую-нибудь историю, чтобы не дать Кристиану уехать.
Кристиан вошел в комнату, будто она вслух произнесла его имя. Он внес поднос, на котором стояли пыльная бутылка и несколько кубков. Поставив его на стол, он принялся массировать свое распухшее запястье.
– Все еще болит? – спросила Авиза, сложив руки на коленях, чтобы он не заметил, как они дрожат.
– Со мной все в порядке. Как Болдуин?
– Отдыхает. Рана глубокая, он потерял много крови.
– А мой брат?
Ее улыбка сменилась мрачностью.
– Я дала ему часть снотворного отвара из трав. Он скулил по поводу новой раны, которая, похоже, была нанесена ему колючими кустами шиповника.
– Это серьезно.
– Можешь сам обследовать его так называемую рану, если думаешь, что я ошиблась.
– Вероятно, ты права, Авиза. Похоже, ты всегда права. – Он вздохнул. – Прости меня. Эта неделя была худшей в моей жизни.
– Мне она тоже не доставила удовольствия.
– Совсем?
Она прикусила губу, чтобы не дать ему ответа, которого он ждал. Она наслаждалась минутами, проведенными в его объятиях, и поцелуями, менявшимися так же, как его настроение. Он был полон противоречий, казался то гневным, то нежным. Требовал, чтобы Болдуин выполнял все задания, которые ему давали, хотя и беспокоился о паже. Его так волновала честь семьи и нанесенный ей урон, и в то же время он был способен терпеть оскорбления от тех, кто должен был быть его союзником.
Она не ответила, и Кристиан встал и подошел к двери в комнату Болдуина.
– Он будет жить?
– Если его рана не станет упорствовать. Скоро я сменю ему повязку, и тогда будет яснее. Мальчики его возраста поправляются быстро.
Она поднялась с места и подошла к нему. Протянула руку, но тотчас же убрала, увидев, как сильно она дрожит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
– Сюда, сэр.
Он отбросил свою фантазию и пошел вслед за слугой, который вел его, после часа ожидания, на встречу еде Соммервилем. Но это ожидание не было столь мучительным и тягостным, как ожидание возможности снова заключить Авизу в объятия. И сжимать ее в объятиях долго, а не довольствоваться кратким поцелуем.
Изучать каждый изгиб ее соблазнительного тела, скрытого под одеждой. Сколько еще ему томиться, прежде чем эта фантазия станет явью? Она была дочерью барона, женщиной, которой он предложил свою помощь, которую обещал защищать. Иронией было то, что она сама оказалась способной защитить себя от отверженных бродяг и разбойников и от него самого.
Кристиан шел за слугой по коридору и посторонился, когда навстречу им пробежал другой слуга. Он не обратил внимания на странное выражение лица этого мальчика-слуги, потому что думал о том, как его примет де Соммервиль.
«Скажи, что ты путешествуешь со мной, и тебе будут рады».
Авиза вымолвила эти слова с легкостью человека, уверенного в том, что ее примут радушно везде, где бы она ни появилась. Понимала ли она, какая везучая?
Не везучая, а подготовленная. Теперь он был уверен в этом еще больше. С той ночи, когда они встретились впервые, Кристиан знал, что она что-то скрывает от него. Было ли это ее удивительное владение воинскими искусствами? Или она скрывала то, как овладела ими?
Когда его привели к лорду де Соммервилю, Кристиан уже осознал, что с ответами на эти вопросы можно повременить. Де Соммервиль поднялся с места, прервав чтение.
Свиток, лежавший перед ним, со щелчком свернулся. Он не обратил на это внимания, но писец заметался над ним, как птица над гнездом.
Де Соммервиль был человеком внушительной комплекции и, когда встал, оказался на голову выше Кристиана. Его верхняя рубаха из бледно-зеленой шерсти доходила до пола. Вьющиеся каштановые волосы увенчивала маленькая шапочка. Плащ его был застегнут золотой булавкой с синим камнем. Это была гемма с его семейным гербом, отражавшим право на земельные владения по обе стороны Ла-Манша.
Спереди рубаха имела разрез и открывала подвязки, перекрещенные выше коротких сапог.
Барон наклонился, когда к нему бросился слуга и принялся что-то шептать ему на ухо.
Брови де Соммервиля поднялись, потом он кивнул. Знаком приказав слуге удалиться, он прошел через комнату.
– Ты Кристиан Ловелл? – спросил барон. – Сын Роберта Ловелла?
– Да, – ответил Кристиан. – Я ищу убежища для себя и своих спутников и помощи лекаря для моего пажа.
– Мы никогда и никому не отказываем в пристанище, – последовал ворчливый ответ.
– Рада это слышать, – раздался за спиной Кристиана голос, который он только что слышал в своих мечтах.
Он обернулся и увидел в дверях Авизу. Ее платье было в пятнах крови. Она вошла в комнату и представилась:
– Я леди Авиза де Вир.
– Ты? – Барон воззрился на нее широко раскрытыми глазами. – Ты ранена, миледи?
– Это не моя кровь. На нас напали, когда мы проезжали по лесной дороге.
– Принести скамью, чтобы леди могла сесть, – распорядился де Соммервиль.
– Со мной все в порядке, но паж сэра Кристиана ранен и нуждается влечении.
– Разумеется. Добро пожаловать. Это относится к вам всем.
Он бросил взгляд на Кристиана, но больше ничего не добавил. В этом не было нужды – выражение его лица говорило само за себя. Чем скорее Ловеллы уберутся из его замка, тем счастливее почувствует себя де Соммервиль.
Глава 17
Авиза потерла лоб пальцами, все еще продолжавшими дрожать. Боль в руке возникла в тот момент, когда она приставила свой нож к горлу противника, и с каждым часом усиливалась. Она распространялась по левой стороне шеи и по плечу. Даже когда она шепотом говорила с Болдуином, убеждая его отдохнуть, от напряжения боль резонировала и отдавалась во всем теле.
Авиза задула лампу в комнате, где спал Болдуин, и вышла в соседнюю, соединенную дверью с первой. Третья комната располагалась за средней. В ней была кровать, более роскошная, чем та, на которой спал Болдуин. Ее потребовал для себя Гай.
В средней комнате были стол и пара сундуков. Кристиан еще не вернулся, и она присела на скамью, опираясь локтями о стол и положив голову на руки. Ей надо было подумать. То, что рядом находился Кристиан, вынуждало ее думать о нем и о проблеме, с которой она неожиданно столкнулась в замке лорда де Соммервиля.
Никто из ее будто бы разграбленного дома не пришел просить приюта у лорда де Соммервиля. Неужели она чего-то не поняла? Она полагала, что аббатиса просила ее, чтобы путешествие привело их в дом лорда де Соммервиля не раньше чем через две недели после ее встречи с Кристианом. Они прибыли сюда позже назначенного срока, но не было никаких признаков того, что прибыл кто-то из аббатства Святого Иуды. Ей надо было придумать какую-нибудь историю, чтобы не дать Кристиану уехать.
Кристиан вошел в комнату, будто она вслух произнесла его имя. Он внес поднос, на котором стояли пыльная бутылка и несколько кубков. Поставив его на стол, он принялся массировать свое распухшее запястье.
– Все еще болит? – спросила Авиза, сложив руки на коленях, чтобы он не заметил, как они дрожат.
– Со мной все в порядке. Как Болдуин?
– Отдыхает. Рана глубокая, он потерял много крови.
– А мой брат?
Ее улыбка сменилась мрачностью.
– Я дала ему часть снотворного отвара из трав. Он скулил по поводу новой раны, которая, похоже, была нанесена ему колючими кустами шиповника.
– Это серьезно.
– Можешь сам обследовать его так называемую рану, если думаешь, что я ошиблась.
– Вероятно, ты права, Авиза. Похоже, ты всегда права. – Он вздохнул. – Прости меня. Эта неделя была худшей в моей жизни.
– Мне она тоже не доставила удовольствия.
– Совсем?
Она прикусила губу, чтобы не дать ему ответа, которого он ждал. Она наслаждалась минутами, проведенными в его объятиях, и поцелуями, менявшимися так же, как его настроение. Он был полон противоречий, казался то гневным, то нежным. Требовал, чтобы Болдуин выполнял все задания, которые ему давали, хотя и беспокоился о паже. Его так волновала честь семьи и нанесенный ей урон, и в то же время он был способен терпеть оскорбления от тех, кто должен был быть его союзником.
Она не ответила, и Кристиан встал и подошел к двери в комнату Болдуина.
– Он будет жить?
– Если его рана не станет упорствовать. Скоро я сменю ему повязку, и тогда будет яснее. Мальчики его возраста поправляются быстро.
Она поднялась с места и подошла к нему. Протянула руку, но тотчас же убрала, увидев, как сильно она дрожит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78