Сэр Гренвилл поежился. Если бы Кит Эретайн слышал сотую долю того, что говорилось в этой комнате на Рождество, тогда Кони следовало бы опасаться такой смерти, в сравнении с которой участь жертв Эбенизера Слайза показалась бы милостью.
— Подбросьте поленьев в огонь, Эбенизер. Эретайн мертв. Он лежит в могиле в Америке, и, надеюсь, американские черви приканчивают его труп. Нет. Барнегат имел в виду Лопеса, но, если еврей осмелится сунуться в Англию, мы упрячем его за решетку.
Эбенизер захромал к камину, подбросил поленьев и посмотрел, как разгорается пламя. Он прислонился к камину и в отороченной мехом пурпурной рясе казался на удивление элегантным. Глаза его напоминали два белых огонька.
— Хотите поразвлечься сегодня вечером? Сэр Гренвилл повернул голову.
— Садитесь, пожалуйста, дорогой мой мальчик. Мне больно шею. — Он посмотрел, как Эбенизер, хромая, вернулся к стулу. — Что вы можете предложить?
— Девушка. Просит помилования для отца.
— Кто такой?
— Торговец сальными свечами, — пожал плечами Эбенизер. — Мы подозреваем, что он посылал сообщения в Оксфорд. Он все отрицает.
— Вы его отпустите?
— Как знать? Теперь это во многом зависит от его дочери.
— Что она собой представляет?
— Семнадцать лет, девственница, достаточно хорошенькая.
— Она не догадывается, чей это дом? Эбенизер снисходительно посмотрел на хозяина.
— А вы как думаете?
— Простите, Эбенизер, простите. — Он усмехнулся. — Действуйте, дорогой мой мальчик.
Он с трудом выпрямился. Ему нравилось смотреть, как Эбенизер мстит миру, который так долго не признавал талантов калеки. Через окошко сэр Гренвилл мог из темной комнаты наблюдать за происходящим в спальне Эбенизера. Даже и без орудий пытки, которыми правительство снабжало представителей его профессии, Эбенизер отлично умел унижать, особенно тех невинных и непорочных, которые попадали в его власть.
Сэр Гренвилл с нетерпением последовал за воспитанником.
На улице начался дождь, и черные холодные капли мягко падали на темное болото, на реку, на застывший лед, медленно и неуловимо распространявшийся к мирным западным берегам, скрытым ночным покровом.
— Ты всегда ее носишь?
— Да. — Кэмпион оттолкнула руку Тоби, тянувшуюся к печати и белому шелку, прикрывавшему грудь.
— Мама говорит, вы читали Джона Донна?
— И Спенсера, и Дрейона, и Форда, и Грина, и Шекспира, и сэра Филипа Сидни, и Ройдена, и даже кого-то по имени Томас Кэмпион.
Тоби не обратил внимания на перечисленные имена. Он закрыл глаза: — «Полная нагота, все радости — благодаря тебе».
— Не здесь и не сейчас, Тоби Лэзендер.
— Слушаюсь, мэм.
Кэмпион уселась на покрытый шкурой сундук, который стоял в зале перед одним из огромных каминов. Остатки вчерашнего пиршества все еще были не до конца убраны. Огромные поленья пылали над горкой тлеющих перекатывающихся углей. Почти весь замок был погружен в сон.
Вчера вечером, после того как Тоби помог отцу добраться из помещения для слуг до спальни, они с Кэмпион еще долго не смыкали глаз. И сегодня, в эту рождественскую ночь, они тоже до самого утра будут вместе, наслаждаясь словами и молчанием.
Сидевший у ее ног Тоби скользнул рукой по отделанному лентами рукаву и, взяв за плечо, слегка притянул к себе. Он поцеловал ее, почувствовал, что она ему ответила, а потом открыл глаза, чтобы посмотреть, закрыты ли ее, и встретился с ее взглядом. Он откинулся назад.
— Ты не принимаешь меня всерьез.
— Ох, — передразнила она с нежной жалостью.
Она не замечала в нем особых перемен и гадала, стал ли он крепче за эти проведенные в седле дни, прибавилось ли у него уверенности, что он сумеет выжить в боях. Теперь Тоби точно знал, что убил четверых, а если считать Тримметта в доме Скэммелла, то пятерых. И все были убиты с близкого расстояния — из пистолета или мечом. Ему хватило времени, чтобы различить страх в глазах врагов, и он научился подавлять свой собственный ужас. Да, думала она, он стал тверже, но это не мешало ему быть с ней очень нежным.
— Преподобный Перилли говорит, что ты не замужем. Не замужем, пока Скэммелл…
— Я знаю, что он говорит. Твоя мать говорит то же самое. Он прав. Я не замужем.
— Так ты выйдешь за меня замуж?
Она провела пальцем по его лицу, делая вид, что размышляет:
— Да.
— Когда?
— Через три дня.
— Через два я возвращаюсь в Оксфорд!
— Я знаю.
Они обвенчаются. Дал согласие даже сэр Джордж, пребывавший в мрачном расположении духа после утренней рождественской службы. Он по-прежнему считал Кэмпион не самой подходящей невестой и предпочел бы кого-нибудь с более надежными видами на приданое. Очень уж хотелось перекрыть крышу на Старом доме. Но так или иначе — он не встанет сыну поперек дороги.
— Однако, Тоби, ты пока еще не можешь жениться на ней.
— Знаю, отец.
После заутрени проконсультировались с преподобным Перилли, который в общих чертах обрисовал стоявшие перед ними трудности. Тот объяснил, что надлежащим образом созванный церковный суд может провозгласить брак Кэмпион со Скэммеллом лишенным силы. И даже если Скэммелл осмелится присутствовать на слушании, ему нечего будет противопоставить девственности Кэмпион. Но это, добавил Перилли, должны подтвердить хорошие свидетели: безупречные врачи, надежные повитухи, и на это потребуются деньги. Далее, церковные суды больше не заседали в Лондоне, процесс должен будет проходить в Оксфорде и, по его мнению, для Кэмпион это станет тяжким испытанием.
— Вы уверены, что мистер Скэммелл не обратится в суд лорд-канцлера? Наверное, существует брачный контракт.
Сэр Джордж с больной после попойки головой был мрачен.
— Я ни в чем не уверен, Перилли, кроме того, что Тоби не желает рассуждать здраво.
— Едва ли можно его винить, сэр Джордж.
Сэр Джордж вздохнул:
— Похоже, что так.
Что ж, Кэмпион пройдет через это испытание, но только чуть позже, когда дороги опять станут проезжими. Теперь же она улыбалась, глядя на двух собак, чутко спавших перед камином. Лапы у них вздрагивали, когда они гнались за воображаемыми кроликами. Кошечка Милдред дремала у Кэмпион на коленях. Котенка, который теперь уже почти совсем вырос, Кэмпион назвала в честь миссис Свон.
— Интересно, получит ли она наше письмо?
— Миссис Свон?
— Да.
— Не знаю.
Она все еще пребывала в благодушном настроении:
— На следующее Рождество мы будем женаты.
— Знаю. Тебе придется пообещать слушаться меня.
— Так же, как твоя мать слушается твоего отца?
Тоби откликнулся:
— Пожалуй.
Кэмпион стала серьезной.
— Как ты думаешь, Флиты счастливы?
— М-м, — зевнул Тоби. — Анне нравится, что Джон такой скучный. Она чувствует себя в безопасности.
— Неужто они в самом деле станут нашими врагами?
— Нет. Семей, в которых произошел раскол, сколько угодно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
— Подбросьте поленьев в огонь, Эбенизер. Эретайн мертв. Он лежит в могиле в Америке, и, надеюсь, американские черви приканчивают его труп. Нет. Барнегат имел в виду Лопеса, но, если еврей осмелится сунуться в Англию, мы упрячем его за решетку.
Эбенизер захромал к камину, подбросил поленьев и посмотрел, как разгорается пламя. Он прислонился к камину и в отороченной мехом пурпурной рясе казался на удивление элегантным. Глаза его напоминали два белых огонька.
— Хотите поразвлечься сегодня вечером? Сэр Гренвилл повернул голову.
— Садитесь, пожалуйста, дорогой мой мальчик. Мне больно шею. — Он посмотрел, как Эбенизер, хромая, вернулся к стулу. — Что вы можете предложить?
— Девушка. Просит помилования для отца.
— Кто такой?
— Торговец сальными свечами, — пожал плечами Эбенизер. — Мы подозреваем, что он посылал сообщения в Оксфорд. Он все отрицает.
— Вы его отпустите?
— Как знать? Теперь это во многом зависит от его дочери.
— Что она собой представляет?
— Семнадцать лет, девственница, достаточно хорошенькая.
— Она не догадывается, чей это дом? Эбенизер снисходительно посмотрел на хозяина.
— А вы как думаете?
— Простите, Эбенизер, простите. — Он усмехнулся. — Действуйте, дорогой мой мальчик.
Он с трудом выпрямился. Ему нравилось смотреть, как Эбенизер мстит миру, который так долго не признавал талантов калеки. Через окошко сэр Гренвилл мог из темной комнаты наблюдать за происходящим в спальне Эбенизера. Даже и без орудий пытки, которыми правительство снабжало представителей его профессии, Эбенизер отлично умел унижать, особенно тех невинных и непорочных, которые попадали в его власть.
Сэр Гренвилл с нетерпением последовал за воспитанником.
На улице начался дождь, и черные холодные капли мягко падали на темное болото, на реку, на застывший лед, медленно и неуловимо распространявшийся к мирным западным берегам, скрытым ночным покровом.
— Ты всегда ее носишь?
— Да. — Кэмпион оттолкнула руку Тоби, тянувшуюся к печати и белому шелку, прикрывавшему грудь.
— Мама говорит, вы читали Джона Донна?
— И Спенсера, и Дрейона, и Форда, и Грина, и Шекспира, и сэра Филипа Сидни, и Ройдена, и даже кого-то по имени Томас Кэмпион.
Тоби не обратил внимания на перечисленные имена. Он закрыл глаза: — «Полная нагота, все радости — благодаря тебе».
— Не здесь и не сейчас, Тоби Лэзендер.
— Слушаюсь, мэм.
Кэмпион уселась на покрытый шкурой сундук, который стоял в зале перед одним из огромных каминов. Остатки вчерашнего пиршества все еще были не до конца убраны. Огромные поленья пылали над горкой тлеющих перекатывающихся углей. Почти весь замок был погружен в сон.
Вчера вечером, после того как Тоби помог отцу добраться из помещения для слуг до спальни, они с Кэмпион еще долго не смыкали глаз. И сегодня, в эту рождественскую ночь, они тоже до самого утра будут вместе, наслаждаясь словами и молчанием.
Сидевший у ее ног Тоби скользнул рукой по отделанному лентами рукаву и, взяв за плечо, слегка притянул к себе. Он поцеловал ее, почувствовал, что она ему ответила, а потом открыл глаза, чтобы посмотреть, закрыты ли ее, и встретился с ее взглядом. Он откинулся назад.
— Ты не принимаешь меня всерьез.
— Ох, — передразнила она с нежной жалостью.
Она не замечала в нем особых перемен и гадала, стал ли он крепче за эти проведенные в седле дни, прибавилось ли у него уверенности, что он сумеет выжить в боях. Теперь Тоби точно знал, что убил четверых, а если считать Тримметта в доме Скэммелла, то пятерых. И все были убиты с близкого расстояния — из пистолета или мечом. Ему хватило времени, чтобы различить страх в глазах врагов, и он научился подавлять свой собственный ужас. Да, думала она, он стал тверже, но это не мешало ему быть с ней очень нежным.
— Преподобный Перилли говорит, что ты не замужем. Не замужем, пока Скэммелл…
— Я знаю, что он говорит. Твоя мать говорит то же самое. Он прав. Я не замужем.
— Так ты выйдешь за меня замуж?
Она провела пальцем по его лицу, делая вид, что размышляет:
— Да.
— Когда?
— Через три дня.
— Через два я возвращаюсь в Оксфорд!
— Я знаю.
Они обвенчаются. Дал согласие даже сэр Джордж, пребывавший в мрачном расположении духа после утренней рождественской службы. Он по-прежнему считал Кэмпион не самой подходящей невестой и предпочел бы кого-нибудь с более надежными видами на приданое. Очень уж хотелось перекрыть крышу на Старом доме. Но так или иначе — он не встанет сыну поперек дороги.
— Однако, Тоби, ты пока еще не можешь жениться на ней.
— Знаю, отец.
После заутрени проконсультировались с преподобным Перилли, который в общих чертах обрисовал стоявшие перед ними трудности. Тот объяснил, что надлежащим образом созванный церковный суд может провозгласить брак Кэмпион со Скэммеллом лишенным силы. И даже если Скэммелл осмелится присутствовать на слушании, ему нечего будет противопоставить девственности Кэмпион. Но это, добавил Перилли, должны подтвердить хорошие свидетели: безупречные врачи, надежные повитухи, и на это потребуются деньги. Далее, церковные суды больше не заседали в Лондоне, процесс должен будет проходить в Оксфорде и, по его мнению, для Кэмпион это станет тяжким испытанием.
— Вы уверены, что мистер Скэммелл не обратится в суд лорд-канцлера? Наверное, существует брачный контракт.
Сэр Джордж с больной после попойки головой был мрачен.
— Я ни в чем не уверен, Перилли, кроме того, что Тоби не желает рассуждать здраво.
— Едва ли можно его винить, сэр Джордж.
Сэр Джордж вздохнул:
— Похоже, что так.
Что ж, Кэмпион пройдет через это испытание, но только чуть позже, когда дороги опять станут проезжими. Теперь же она улыбалась, глядя на двух собак, чутко спавших перед камином. Лапы у них вздрагивали, когда они гнались за воображаемыми кроликами. Кошечка Милдред дремала у Кэмпион на коленях. Котенка, который теперь уже почти совсем вырос, Кэмпион назвала в честь миссис Свон.
— Интересно, получит ли она наше письмо?
— Миссис Свон?
— Да.
— Не знаю.
Она все еще пребывала в благодушном настроении:
— На следующее Рождество мы будем женаты.
— Знаю. Тебе придется пообещать слушаться меня.
— Так же, как твоя мать слушается твоего отца?
Тоби откликнулся:
— Пожалуй.
Кэмпион стала серьезной.
— Как ты думаешь, Флиты счастливы?
— М-м, — зевнул Тоби. — Анне нравится, что Джон такой скучный. Она чувствует себя в безопасности.
— Неужто они в самом деле станут нашими врагами?
— Нет. Семей, в которых произошел раскол, сколько угодно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127