Она сидела подле умирающих защитников замка, подле пленных, читала псалмы пуританам и молилась с ними в томительные ночные часы, когда чудилось, что рассвет никогда не наступит.
Сражения не были непрерывными. Выдавались и спокойные дни, нарушаемые лишь случайными стычками, а в боях обе стороны аккуратно соблюдали правила вежливости. Обменивались пленными, раненых возвращали их товарищам. Лорд Этелдин каждую неделю посылал последние новости сэру Джорджу и леди Маргарет. Все газеты были сплошь парламентскими, потому в них вряд ли можно было найти что-нибудь утешительное для осажденных, но сэр Джордж с готовностью верил большей части того, что в них говорилось. Сообщалось, что королю на севере приходится туго, что шотландцы медленно продвигаются на юг, что захвачен какой-нибудь дом или замок вроде Лэзена. Но даже парламентская печать не в состоянии была создать иллюзию победоносного шествия. События на фронтах развивались как-то непоследовательно, случайно, ни одна из сторон еще не одержала внушительной победы, способной изменить равновесие сил. От лорда Этелдина они получали не только свежие новости. Как-то раз он прислал огромный, нафаршированный чесноком окорок, бочонок вина и письмо, в котором лорд выражал сожаление ло поводу того, что вынужден сражаться со старыми друзьями и соседями. Он предложил оказавшимся в осаде женщинам под его честное слово покинуть замок, даже подчеркнул, что его жена будет рада приветствовать леди Маргарет и ее свиту, но леди Маргарет отказалась.
— Это мой дом. Я не собираюсь переселяться в дом Хэрри. Там сквозняки и кругом визжат маленькие дети.
Она уже придумала эпитафию для будущей могильной плиты, которую установят в искалеченной ядрами лэзенской церкви: «Она погибла, обороняя свой дом, осажденный мерзкими предателями».
Она посмотрела на Кэмпион:
— Тебе нужно уехать, дитя мое.
Кэмпион покачала головой:
— Только вместе с вами, леди Маргарет.
Страх Кэмпион перед врагами ослаб. Пока осаждавшими командовал лорд Этелдин, она не боялась. Как сказал: сэр Джордж, он был человеком честным и порядочным, который не допустит, чтобы на женщин замка Лэзен обрушились все ужасы войны. Не испугалась она даже тогда, когда среди осаждавших появился Сэмьюэл Скэммелл, о чем Кэмпион поведал один из пленных. У Скэммелла не может быть никакой власти над лордом Этелдином.
Она искала Скэммелла в рядах неприятеля при помощи неуклюжего телескопа, который леди Маргарет установила на крыше сторожевой башни. Рядом был Тоби, и ветер трепал его рыжие волосы.
— Может, его здесь нет? — спросил Тоби.
— Я тоже не могу вообразить его солдатом.
Она развернула огромную — на железной треноге — трубу в сторону деревни. Изображение заколебалось. Она рассматривала земляные укрепления, возведенные противником поперек дороги, ведшей к замку, видела расположившихся на солнышке солдат, которые, сняв шлемы, жевали хлеб с сыром. Цыпленок что-то клевал на улице посреди деревни.
— А! — Она засмеялась. — Я его нашла!
— Дай посмотреть. Дай посмотреть!
— Подожди!
Она думала, что испугается, увидев Скэммелла, но глядеть на него было забавно. Он возник в дверях дома, жмурясь от весеннего солнца и почесывая задницу. Выглядел он растерянным, совершенно не в своей тарелке, и к нему невозможно было относиться как к страшному врагу.
Тоби, который только мельком видел Скэммелла в ночь пожара в Лондоне, смотрел с недоумением:
— Что с ним такое? У него что, чесотка?
— Он вечно чешется.
Тоби развеселился:
— Капитан Скэммелл, солдат Господа. Ну как ты могла выйти за него вместо меня?
Она стукнула его по руке, сдвинув телескоп, и ждала, пока Тоби его снова наладит. Он поймал изображение.
— Боже мой! У него собственный телохранитель.
— Дай взглянуть.
Кэмпион слегка нагнулась, прищурилась. Из ее груди вырвался вздох.
— Что такое?
— Не может быть. — Ее веселья как не бывало. — Не может быть.
— Что?
— Это Эбенизер! Он так изменился. И преподобный Херви тут.
Тоби взял у нее телескоп.
— Кто из них Эбенизер?
— С черными волосами.
Тоби увидел худощавого, высокого молодого человека, стоявшего рядом со Скэммеллом. Одет он был во все черное, даже элегантные сапоги были из черной кожи. Тоби различил нагрудник, покрытый лаком того же цвета. Двигался он прихрамывая, но со странным достоинством. Третий, преподобный Херви, у которого на худое лицо падали волосы песчаного цвета, в чем-то убеждал Скэммелла.
— Мне страшно, Тоби.
— Почему?
— Они пришли за мной.
— Ерунда. — Он выпрямился. — Здесь командует Этелдин. Скорее всего они даже не подозревают, что ты здесь. — Он пытался приободрить ее. — Ничего удивительного, что они здесь. Это ближайший к Уэрлаттону дом роялистов. Не волнуйся, мы с Джеймсом позаботимся о тебе.
Он говорил уверенно. Джеймс был слугой Тоби. Крепкий парень, сын лэзенского кузнеца, он унаследовал от отца твердые мускулы и огромную силу. Джеймс Райт рос вместе с Тоби. Они вместе учились охотиться в лесах и воровать соседскую рыбу, а теперь бок о бок сражались. Тоби не раз говорил о том, как ловко Джеймс орудовал топором лесоруба, расправляясь с круглоголовыми.
Но Кэмпион продолжала волноваться, и, чтобы ее успокоить, Тоби пообещал пять фунтов тому, кто убьет Сэмьюэла Скэммелла. Цель показали пушкарям и мушкетерам, так что всякий раз, как брат Скэммелл появлялся в рядах неприятеля, пули преследовали его, как осы. Люди падали слева и справа, но Скэммелл оставался невредим. Точь-в-точь как в 90-м псалме, утешался он: «Падут подле тебя тысяча и десять тысяч одесную тебя, но к тебе не приблизится». И все равно он боялся часов своего дежурства, гадая, уж не Кэмпион ли насылает рой мушкетных пуль.
11 июня рухнуло караульное помещение. Его старая каменная кладка была повреждена пушечным огнем, и, подняв столб пыли, с грохотом развалилась, похоронив под собой десять защитников замка. Кольцо сжималось, боевой дух осажденных падал. Да, в замке хватало еды, в изобилии была вода, но тридцать человек уже умерло, еще столько же лежало, страдая от боли в гноящихся, зловонных ранах, оказавшиеся в осаде люди изнывали от бездействия. Пушки по-прежнему палили в основном по Старо-му дому, открыв расположенные с северной стороны комнаты весеннему дождю и вражескому огню.
Сэр Джордж, сознавая, что помощи от войск короля, увязших на севере, ждать не приходится, написал Этелдину. Несмотря на возражения жены, он обратился с просьбой, чтобы женщинам дали возможность спокойно покинуть замок, как ранее в мае и предлагалось. С разрешения и под защитой лорда Этелдина они готовы направиться в Оксфорд.
Когда из замка выехал гонец с белым флажком, прикрепленным к мечу, стрельба унялась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
Сражения не были непрерывными. Выдавались и спокойные дни, нарушаемые лишь случайными стычками, а в боях обе стороны аккуратно соблюдали правила вежливости. Обменивались пленными, раненых возвращали их товарищам. Лорд Этелдин каждую неделю посылал последние новости сэру Джорджу и леди Маргарет. Все газеты были сплошь парламентскими, потому в них вряд ли можно было найти что-нибудь утешительное для осажденных, но сэр Джордж с готовностью верил большей части того, что в них говорилось. Сообщалось, что королю на севере приходится туго, что шотландцы медленно продвигаются на юг, что захвачен какой-нибудь дом или замок вроде Лэзена. Но даже парламентская печать не в состоянии была создать иллюзию победоносного шествия. События на фронтах развивались как-то непоследовательно, случайно, ни одна из сторон еще не одержала внушительной победы, способной изменить равновесие сил. От лорда Этелдина они получали не только свежие новости. Как-то раз он прислал огромный, нафаршированный чесноком окорок, бочонок вина и письмо, в котором лорд выражал сожаление ло поводу того, что вынужден сражаться со старыми друзьями и соседями. Он предложил оказавшимся в осаде женщинам под его честное слово покинуть замок, даже подчеркнул, что его жена будет рада приветствовать леди Маргарет и ее свиту, но леди Маргарет отказалась.
— Это мой дом. Я не собираюсь переселяться в дом Хэрри. Там сквозняки и кругом визжат маленькие дети.
Она уже придумала эпитафию для будущей могильной плиты, которую установят в искалеченной ядрами лэзенской церкви: «Она погибла, обороняя свой дом, осажденный мерзкими предателями».
Она посмотрела на Кэмпион:
— Тебе нужно уехать, дитя мое.
Кэмпион покачала головой:
— Только вместе с вами, леди Маргарет.
Страх Кэмпион перед врагами ослаб. Пока осаждавшими командовал лорд Этелдин, она не боялась. Как сказал: сэр Джордж, он был человеком честным и порядочным, который не допустит, чтобы на женщин замка Лэзен обрушились все ужасы войны. Не испугалась она даже тогда, когда среди осаждавших появился Сэмьюэл Скэммелл, о чем Кэмпион поведал один из пленных. У Скэммелла не может быть никакой власти над лордом Этелдином.
Она искала Скэммелла в рядах неприятеля при помощи неуклюжего телескопа, который леди Маргарет установила на крыше сторожевой башни. Рядом был Тоби, и ветер трепал его рыжие волосы.
— Может, его здесь нет? — спросил Тоби.
— Я тоже не могу вообразить его солдатом.
Она развернула огромную — на железной треноге — трубу в сторону деревни. Изображение заколебалось. Она рассматривала земляные укрепления, возведенные противником поперек дороги, ведшей к замку, видела расположившихся на солнышке солдат, которые, сняв шлемы, жевали хлеб с сыром. Цыпленок что-то клевал на улице посреди деревни.
— А! — Она засмеялась. — Я его нашла!
— Дай посмотреть. Дай посмотреть!
— Подожди!
Она думала, что испугается, увидев Скэммелла, но глядеть на него было забавно. Он возник в дверях дома, жмурясь от весеннего солнца и почесывая задницу. Выглядел он растерянным, совершенно не в своей тарелке, и к нему невозможно было относиться как к страшному врагу.
Тоби, который только мельком видел Скэммелла в ночь пожара в Лондоне, смотрел с недоумением:
— Что с ним такое? У него что, чесотка?
— Он вечно чешется.
Тоби развеселился:
— Капитан Скэммелл, солдат Господа. Ну как ты могла выйти за него вместо меня?
Она стукнула его по руке, сдвинув телескоп, и ждала, пока Тоби его снова наладит. Он поймал изображение.
— Боже мой! У него собственный телохранитель.
— Дай взглянуть.
Кэмпион слегка нагнулась, прищурилась. Из ее груди вырвался вздох.
— Что такое?
— Не может быть. — Ее веселья как не бывало. — Не может быть.
— Что?
— Это Эбенизер! Он так изменился. И преподобный Херви тут.
Тоби взял у нее телескоп.
— Кто из них Эбенизер?
— С черными волосами.
Тоби увидел худощавого, высокого молодого человека, стоявшего рядом со Скэммеллом. Одет он был во все черное, даже элегантные сапоги были из черной кожи. Тоби различил нагрудник, покрытый лаком того же цвета. Двигался он прихрамывая, но со странным достоинством. Третий, преподобный Херви, у которого на худое лицо падали волосы песчаного цвета, в чем-то убеждал Скэммелла.
— Мне страшно, Тоби.
— Почему?
— Они пришли за мной.
— Ерунда. — Он выпрямился. — Здесь командует Этелдин. Скорее всего они даже не подозревают, что ты здесь. — Он пытался приободрить ее. — Ничего удивительного, что они здесь. Это ближайший к Уэрлаттону дом роялистов. Не волнуйся, мы с Джеймсом позаботимся о тебе.
Он говорил уверенно. Джеймс был слугой Тоби. Крепкий парень, сын лэзенского кузнеца, он унаследовал от отца твердые мускулы и огромную силу. Джеймс Райт рос вместе с Тоби. Они вместе учились охотиться в лесах и воровать соседскую рыбу, а теперь бок о бок сражались. Тоби не раз говорил о том, как ловко Джеймс орудовал топором лесоруба, расправляясь с круглоголовыми.
Но Кэмпион продолжала волноваться, и, чтобы ее успокоить, Тоби пообещал пять фунтов тому, кто убьет Сэмьюэла Скэммелла. Цель показали пушкарям и мушкетерам, так что всякий раз, как брат Скэммелл появлялся в рядах неприятеля, пули преследовали его, как осы. Люди падали слева и справа, но Скэммелл оставался невредим. Точь-в-точь как в 90-м псалме, утешался он: «Падут подле тебя тысяча и десять тысяч одесную тебя, но к тебе не приблизится». И все равно он боялся часов своего дежурства, гадая, уж не Кэмпион ли насылает рой мушкетных пуль.
11 июня рухнуло караульное помещение. Его старая каменная кладка была повреждена пушечным огнем, и, подняв столб пыли, с грохотом развалилась, похоронив под собой десять защитников замка. Кольцо сжималось, боевой дух осажденных падал. Да, в замке хватало еды, в изобилии была вода, но тридцать человек уже умерло, еще столько же лежало, страдая от боли в гноящихся, зловонных ранах, оказавшиеся в осаде люди изнывали от бездействия. Пушки по-прежнему палили в основном по Старо-му дому, открыв расположенные с северной стороны комнаты весеннему дождю и вражескому огню.
Сэр Джордж, сознавая, что помощи от войск короля, увязших на севере, ждать не приходится, написал Этелдину. Несмотря на возражения жены, он обратился с просьбой, чтобы женщинам дали возможность спокойно покинуть замок, как ранее в мае и предлагалось. С разрешения и под защитой лорда Этелдина они готовы направиться в Оксфорд.
Когда из замка выехал гонец с белым флажком, прикрепленным к мечу, стрельба унялась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127