– У мадемуазель такая шикарная фигура, мои наряды словно на нее шиты!
Словом, из магазина Соня с Виктором вышли, увешанные свертками и провожаемые восторженным взором хозяйки.
И вот Соня уже битый час вертится перед зеркалом в своем номере отеля «Парадиз». И впрямь, платья как на нее шиты! А к платьям Виктор еще настоял купить и манто с удлиненным жакетом, который называли по имени графа Кардигана, и туфли с башмачками-«путешественниками» на маленьких застежках. Виктор даже отослал мерки Сони в корсетную мастерскую и магазин нижнего белья. Туда идти девушка наотрез отказалась. Вспыхнула, зарделась, как маков цвет, но не пошла.
Виктор тоже не счел возможным покупать ей белье сам. Сказывались московские обычаи – белье для мужчины – табу. Конечно, в веселом городе Париже никого не смутишь клиентом, который выбирает для своей пассии хоть корсет, хоть игривые панталончики. Но Виктор воспитывался не в Париже. Да и Соня не была его любовницей. Так что сообща решили, что в корсетную мастерскую и дамский магазин пошлют служанку из отеля с мерками. Пусть все принесет Соне.
Вскоре раздался частый стук в дверь.
– Мадемуазель, ваши покупки!
Горничная Жизель, запыхавшаяся и восторженная, вывалила на стол целую кипу белоснежных свертков, радостно щебеча:
– Корсет длинный и корсетка мягкая из мастерской мадам Шемиз. А это – лучшее белье, мадемуазель, – прямо из лавки месье Дриго.
– Белье продает мужчина? – удивилась Соня.
– Конечно, мадемуазель Софи! Мужчина может точнее подсказать даме, что ей идет, а что нет. Женщина всегда обманет – позавидует чужой красоте. А мужчина точно присоветует, что скрыть и что утянуть следует!
Соня вздохнула – как многому еще нужно учиться для парижской жизни. Да если бы она, Соня, зашла в магазин, где панталоны предлагает мужчина, с ней бы, наверное, удар случился…
– Ах, смотрите, мадемуазель Софи, какой цвет – кипельный! А сколько кружева – просто пена воздушная! – Горничная вынула из упаковки белые панталоны и поднесла их Соне. – Смотрите – здесь разрез для шагу, а тут – бантики. Последний писк, нигде таких не найдете, мадемуазель Софи, только у месье Дриго!
Жизель быстро начала распаковывать и другие свертки. У Сони зарябило в глазах. Такого количества кружев, бантиков, блондов, кисейных рюшечек она сто лет не видывала. Неужели парижанки носят такую красоту?! Да ведь такое и одеть страшно!
– Сколько же все это стоит? – прошептала девушка, хотя уже и сама понимала, что расстаться с таким волшебством ей будет не под силу.
Теперь становится понятно, отчего Париж – город любви! Да от одного вида всех этих кружавчиков и бантиков, голова кругом идет. Попробовали бы парижане впасть в искушение при виде наших панталон до колен цвета «немаркий беж» или «синий домашний»!..
– А про цену я не должна вам говорить! – засмеялась Жизель. – Месье Грандов, – девушка произнесла фамилию на французский лад с ударением на последний слог, – сказал, что счета он оплатит сам. И не надо вздыхать, мадемуазель Софи! – назидательно произнесла бойкая горничная. – Да если бы по моим счетам платил сам Квазимодо, а не такой красавец, как ваш месье Виктор, – имя тоже было произнесено с ударением на последний слог, – я бы не вздыхала, а пела от счастья. Но, увы, канцлеры не для такой бедной гризетки!..
– Неужели у вас нет поклонников? – удивилась Соня. – Вы такая красавица, Жизель. Мужчины должны падать к вашим ногам!
– Ах, мадемуазель, красота часто отпугивает. Простые юноши думают, что я для них слишком хороша, а богатые господа, что у меня уже есть покровитель. Но я, увы, одна…
– Мне жаль, – вздохнула Соня. – Вы такая жизнерадостная!
– Да, мадемуазель, я никогда не унываю. К чему? Слезами горю не поможешь. Надо просто ходить в те места, где бывают молодые господа. Вот недавно я была в модном кафе.
– Сама? – ахнула Соня и осеклась: ах да – в Париже это можно!
– Да у нас не так, как на вашей заснеженной родине. Как называется ваш город – Москва?
Соня кивнула.
– Я слышала о нем от одного месье литератора. Как раз его я встретила в кафе. Мы мило поболтали, но не более. Бедняга не способен на флирт. У него несчастная любовь. Какая-то глупая русская мадемуазель бросила его, потому что он пишет стихи. Разве у вас в Москве не пишут стихи?
– Конечно, пишут! – засмеялась Соня и вдруг ее смех оборвался.
Она в растерянности взглянула на Жизель.
– Как звали того поэта?
– Месье Гастон Леду. Но только теперь он не поэт. Бросил писать стихи от расстройства. Ах, что творит любовь! – Горничная закатила глаза. – Теперь месье Леду пишет либретто для модных оперетт. Это хороший заработок. И что вашей русской мадемуазель не хватало? Да я бы за такого зубами держалась. Красив, талантлив, кредитоспособен. Чего ж еще?!
Соня схватила болтушку за рукав:
– Подождите, Жизель! Как зовут этого поэта?
– Гастон Леду, мадемуазель.
Соня ахнула: именно так звали того поэта, о котором с отчаянием вспоминала Варвара!
– Вы знаете, где он живет, Жизель?
Горничная закатила глаза:
– Откуда же мне знать, мадемуазель? Я не какая-нибудь, я – честная девушка. Я не набиваюсь к мужчинам! Месье Гастон просто сказал мне пару комплиментов, и нее. Так принято в Париже. А потом мы разошлись каждый в свою сторону. Но если он вам нужен, вы можете найти его в театре «Варьете» на Монмартре.
У Сони дыхание оборвалось. Да ведь про этот театр говорила гадалка мадам Ле Бон во сне. Театр «Варьете»!
– Этот театр стоит по левой стороне бульвара, и у него два ряда белых колонн?
– Конечно! Это самый модный театр в Париже. Когда была Всемирная выставка, туда приезжали даже короли и принцы со всего мира.
– И этот театр ставит оперетты на либретто Гастона Леду?
– Конечно, мадемуазель Софи, имя Гастона там на многих афишах! Но зачем он вам?
– Дело в том, что та русская мадемуазель, о которой он грустит, – моя подруга, и она скоро приедет в Париж.
– Повезло же Гастону! – всплеснула руками Жизель. – Любовь, побеждающая преграды и расстояние, – чистый роман! Ну всем везет, кроме меня, бедной девушки!..
И Жизель, шмыгнув носом, выскочила из номера Сони.
18
ВЕЧЕР В РАЮ
Париж, февраль 1876
Вечер того же дня
Соня плюхнулась на витой стульчик времен рококо. Ну и дела! Гастон все еще любит Варвару. Значит, как только она приедет, нужно помочь им встретиться. Или начать действовать, пока Варя в пути? Рассказать Гастону, что Варвара о нем грустит-вздыхает, объяснить: в том, что они разошлись, виновато незнание языка. Но теперь-то Соня в Париже, она переведет!
Господи, ну что за благословенный город, этот Париж! Виктор наконец-то поцеловал Соню и хочет, чтобы она понравилась его прабабушке. Ах, зачем? Неужели хочет сделать Соне предложение?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63