В конце концов, твоя любовница…
— Ах да, любовница. А тебе известно, Фрэнсис, что почти каждый джентльмен имеет любовницу? Как ты смотришь на это?
Она пропустила мимо ушей серьезность этого вопроса, расслышав только насмешку в голосе.
— Я смотрю на это сквозь пальцы! Если бы тебе пришлось отказаться от любовницы, то и я была бы вынуждена бросить своих многочисленных любовников!
— Неприятная перспектива. — На этот раз в голосе Хока не осталось ничего, кроме насмешки.
— Так ты остаешься?
— Допустим, да.
— Только потому, что здесь гостят твоя сестра и Эдмонд?
— Частично поэтому. Обязанности хозяина дома, сама понимаешь.
— Не правда! Ты остаешься потому, что я еще не успела тебе наскучить!
— Фрэнсис, дорогая, — сказал Хок, поймав в ладонь ее выпяченный подбородок и подняв ее лицо к своему, — ты можешь привести меня в ярость, можешь вызвать во мне желание придушить тебя, можешь пробить брешь в панцире, защищающем мою мужскую гордость, но наскучить
Мне ты не можешь.
— Не ты ли сам говорил, что хочешь заставить меня размякнуть? Когда я стану послушной дурочкой, ты сразу потеряешь ко мне интерес.
— Ну и память у тебя, дорогая! Я так говорил, точно? Ну и как далеко мы продвинулись по этой дороге? Достаточно ты размякла? Достаточно поглупела?
— Этому не бывать!.. — начала Фрэнсис и больно прикусила язык, когда дверь чувствительно хлопнула ее по спине.
В дверях появился Маркус. Увидев их вдвоем, он покраснел до корней волос:
— Милорд, миледи! Я не знал… я… э-э… я пришел за…
— Полно, Маркус! — Хок благодушно прервал лепет управляющего и отпустил локоть Фрэнсис. — Ее светлость и я всего лишь обсуждали загадку исчезнувших купчих. Удалось ли вам раскрыть новые детали этого дела?
Маркус рванул воротничок, который не впервые показался ему слишком тесным в присутствии хозяина. Лишь несколько минут спустя ему удалось обрести часть апломба, который он обычно выказывал на своем рабочем месте.
— Увы, милорд, ничего нового обнаружить не удалось. Среди бумаг имеются только купчие на лошадей возрастом свыше четырех лет. Трех-и четырехлетки словно свалились в Десборо-Холл с неба.
По правде сказать, Хоку было глубоко безразлично, откуда они свалились, но он постарался принять заинтересованный вид. Фрэнсис тоже успела обрести привычное самообладание, и он обратился к ней, как бы продолжая прерванную беседу:
— Так вот, дорогая, лорд Чалмерс рассказал мне много неаппетитных подробностей о скаковом мире. Оказывается, там все насквозь прогнило, кругом продажность, подкуп, несчастные случаи происходят то с одной лошадью, то с другой. Например, призовой жеребец лорда Демерли (претендент на чемпионский титул в прошлом году) был отравлен накануне скачек. Виновным признан жокей, который сразу после этого сбежал на континент. Должно быть, в его карманах было не пусто после такой дьявольской проделки.
— Какой кошмар! — воскликнула Фрэнсис. — Я и не подозревала, что такое случается.
— Там, где дело касается денег, случается все, что угод-
Но, — сухо заметил Хок. — Деньги и мошенничество всегда идут рука об руку.
— Если на жокеев нельзя полагаться, — начала Фрэнсис, — то нельзя ли мне участвовать в скачках. В седле я держусь отлично и вешу немного…
— Леди не имеют права участвовать в скачках. Если судьи узнают, нас исключат из числа участников. Но ты можешь не волноваться: у Белвиса есть молодой племянник, который будет в Десборо-Холле к концу недели. Поскольку он родня тренеру, вряд ли его удастся уговорить отравить лошадей.
За обедом выяснилось, что Беатриса заготовила достаточно словесных снарядов, способных поколебать сопротивление почти любого противника.
— Филип, ты же абсолютно ничего не смыслишь в скаковых лошадях! Конечно, каждый может выращивать племенных кобыл, но чистокровные скаковые лошади другое дело! Разве ты не знаешь, что Эдмонд владеет в Девоншире целой конюшней! У него больше скаковых лошадей, чем у всех дворян графства, вместе взятых. А ты никогда не проявлял интереса к делам Десборо.
— Не ходи вокруг да около, Беатриса, — поощрил сестру Хок. — Скажи напрямик, чего ты добиваешься.
— Я считаю, что продажа в твоих же интересах, братец. Кроме того, этим ты доставишь огромную радость и мне, и Эдмонду.
Хок промолчал, зная, что это, как ничто другое, подзадорит Беатрису. И в самом деле, та бросилась в бой со всем пылом своего темперамента.
— Ты же понимаешь, что, будь я мужского пола, по праву наследования все перешло бы ко мне. В отличие от тебя я горжусь и восхищаюсь заводом Десборо, свято чту семейную традицию…
— Неужели тебе будет недостаточно конюшен Эдмонда, чтобы бродить по колено в навозе? — мягко прервал ее маркиз, который до этого момента хранил задумчивое молчание. — Оставь Хока в покое, сделай милость. Неужели тебе до сих пор не ясно, что он принял решение?
— Это все ее рук дело! — процедила Беатриса, бросая на Фрэнсис ненавидящий взгляд.
— Отчасти это так, — согласился Хок.
Я бы предпочла, чтобы она убралась назад в Шотландию, там ей самое место! Как ты мог жениться на каком-то ничтожестве и…
Маркиз, не говоря ни слова, швырнул в дочь тяжелую серебряную ложку. Она попала Беатрисе в грудь, и та ахнула от боли:
— Отец!
Эдмонд, нимало не смущенный этой сценой, от души расхохотался. Он взял руку невесты, которую та прижимала к груди, и снисходительно похлопал по ней:
— Ты зашла слишком далеко, дорогая. К чему было устраивать весь этот шум? Возможно, Хок со временем передумает. Скаковой мир отнимает время и деньги, заставляет сталкиваться с худшими из человеческих пороков, а это не каждому по плечу. Заканчивай обед и давай-ка проедемся верхом.
Часом позже Фрэнсис сидела в своей комнате, уставившись невидящим взглядом в угол, на ширму. Когда Хок вошел через внутреннюю дверь, она выдавила из себя натянутую улыбку.
— Как поживает мое шотландское ничтожество? — спросил тот легко.
— Странно, что ты не рассказал сестре о том, при каких странных обстоятельствах женился.
— Если бы я даже намекнул ей на эти странные обстоятельства, и часа бы не прошло, как весь лондонский свет обсасывал бы пикантную новость. Меня бы жалели, смеялись надо мной — словом, потешались бы от души, а я не привык к такой роли. Я боюсь даже предположить, как отнесся бы к этой новости регент.
— Значит, знаем только мы с тобой и твой отец… я имею в виду, во всей Англии?
Щеки Хока покрылись темным румянцем.
— Кто еще знает, милорд? — спросила Фрэнсис, выпятив подбородок.
— Хок, — поправил он механически, стараясь выиграть время.
— Так кто же, Хок?
— Моя любовница, — признался он смущенно.
— Ты рассказал про нас любовнице?!
— На твоем месте я молился бы за нее, — усмехнулся он, стараясь скрыть неловкость под бравадой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
— Ах да, любовница. А тебе известно, Фрэнсис, что почти каждый джентльмен имеет любовницу? Как ты смотришь на это?
Она пропустила мимо ушей серьезность этого вопроса, расслышав только насмешку в голосе.
— Я смотрю на это сквозь пальцы! Если бы тебе пришлось отказаться от любовницы, то и я была бы вынуждена бросить своих многочисленных любовников!
— Неприятная перспектива. — На этот раз в голосе Хока не осталось ничего, кроме насмешки.
— Так ты остаешься?
— Допустим, да.
— Только потому, что здесь гостят твоя сестра и Эдмонд?
— Частично поэтому. Обязанности хозяина дома, сама понимаешь.
— Не правда! Ты остаешься потому, что я еще не успела тебе наскучить!
— Фрэнсис, дорогая, — сказал Хок, поймав в ладонь ее выпяченный подбородок и подняв ее лицо к своему, — ты можешь привести меня в ярость, можешь вызвать во мне желание придушить тебя, можешь пробить брешь в панцире, защищающем мою мужскую гордость, но наскучить
Мне ты не можешь.
— Не ты ли сам говорил, что хочешь заставить меня размякнуть? Когда я стану послушной дурочкой, ты сразу потеряешь ко мне интерес.
— Ну и память у тебя, дорогая! Я так говорил, точно? Ну и как далеко мы продвинулись по этой дороге? Достаточно ты размякла? Достаточно поглупела?
— Этому не бывать!.. — начала Фрэнсис и больно прикусила язык, когда дверь чувствительно хлопнула ее по спине.
В дверях появился Маркус. Увидев их вдвоем, он покраснел до корней волос:
— Милорд, миледи! Я не знал… я… э-э… я пришел за…
— Полно, Маркус! — Хок благодушно прервал лепет управляющего и отпустил локоть Фрэнсис. — Ее светлость и я всего лишь обсуждали загадку исчезнувших купчих. Удалось ли вам раскрыть новые детали этого дела?
Маркус рванул воротничок, который не впервые показался ему слишком тесным в присутствии хозяина. Лишь несколько минут спустя ему удалось обрести часть апломба, который он обычно выказывал на своем рабочем месте.
— Увы, милорд, ничего нового обнаружить не удалось. Среди бумаг имеются только купчие на лошадей возрастом свыше четырех лет. Трех-и четырехлетки словно свалились в Десборо-Холл с неба.
По правде сказать, Хоку было глубоко безразлично, откуда они свалились, но он постарался принять заинтересованный вид. Фрэнсис тоже успела обрести привычное самообладание, и он обратился к ней, как бы продолжая прерванную беседу:
— Так вот, дорогая, лорд Чалмерс рассказал мне много неаппетитных подробностей о скаковом мире. Оказывается, там все насквозь прогнило, кругом продажность, подкуп, несчастные случаи происходят то с одной лошадью, то с другой. Например, призовой жеребец лорда Демерли (претендент на чемпионский титул в прошлом году) был отравлен накануне скачек. Виновным признан жокей, который сразу после этого сбежал на континент. Должно быть, в его карманах было не пусто после такой дьявольской проделки.
— Какой кошмар! — воскликнула Фрэнсис. — Я и не подозревала, что такое случается.
— Там, где дело касается денег, случается все, что угод-
Но, — сухо заметил Хок. — Деньги и мошенничество всегда идут рука об руку.
— Если на жокеев нельзя полагаться, — начала Фрэнсис, — то нельзя ли мне участвовать в скачках. В седле я держусь отлично и вешу немного…
— Леди не имеют права участвовать в скачках. Если судьи узнают, нас исключат из числа участников. Но ты можешь не волноваться: у Белвиса есть молодой племянник, который будет в Десборо-Холле к концу недели. Поскольку он родня тренеру, вряд ли его удастся уговорить отравить лошадей.
За обедом выяснилось, что Беатриса заготовила достаточно словесных снарядов, способных поколебать сопротивление почти любого противника.
— Филип, ты же абсолютно ничего не смыслишь в скаковых лошадях! Конечно, каждый может выращивать племенных кобыл, но чистокровные скаковые лошади другое дело! Разве ты не знаешь, что Эдмонд владеет в Девоншире целой конюшней! У него больше скаковых лошадей, чем у всех дворян графства, вместе взятых. А ты никогда не проявлял интереса к делам Десборо.
— Не ходи вокруг да около, Беатриса, — поощрил сестру Хок. — Скажи напрямик, чего ты добиваешься.
— Я считаю, что продажа в твоих же интересах, братец. Кроме того, этим ты доставишь огромную радость и мне, и Эдмонду.
Хок промолчал, зная, что это, как ничто другое, подзадорит Беатрису. И в самом деле, та бросилась в бой со всем пылом своего темперамента.
— Ты же понимаешь, что, будь я мужского пола, по праву наследования все перешло бы ко мне. В отличие от тебя я горжусь и восхищаюсь заводом Десборо, свято чту семейную традицию…
— Неужели тебе будет недостаточно конюшен Эдмонда, чтобы бродить по колено в навозе? — мягко прервал ее маркиз, который до этого момента хранил задумчивое молчание. — Оставь Хока в покое, сделай милость. Неужели тебе до сих пор не ясно, что он принял решение?
— Это все ее рук дело! — процедила Беатриса, бросая на Фрэнсис ненавидящий взгляд.
— Отчасти это так, — согласился Хок.
Я бы предпочла, чтобы она убралась назад в Шотландию, там ей самое место! Как ты мог жениться на каком-то ничтожестве и…
Маркиз, не говоря ни слова, швырнул в дочь тяжелую серебряную ложку. Она попала Беатрисе в грудь, и та ахнула от боли:
— Отец!
Эдмонд, нимало не смущенный этой сценой, от души расхохотался. Он взял руку невесты, которую та прижимала к груди, и снисходительно похлопал по ней:
— Ты зашла слишком далеко, дорогая. К чему было устраивать весь этот шум? Возможно, Хок со временем передумает. Скаковой мир отнимает время и деньги, заставляет сталкиваться с худшими из человеческих пороков, а это не каждому по плечу. Заканчивай обед и давай-ка проедемся верхом.
Часом позже Фрэнсис сидела в своей комнате, уставившись невидящим взглядом в угол, на ширму. Когда Хок вошел через внутреннюю дверь, она выдавила из себя натянутую улыбку.
— Как поживает мое шотландское ничтожество? — спросил тот легко.
— Странно, что ты не рассказал сестре о том, при каких странных обстоятельствах женился.
— Если бы я даже намекнул ей на эти странные обстоятельства, и часа бы не прошло, как весь лондонский свет обсасывал бы пикантную новость. Меня бы жалели, смеялись надо мной — словом, потешались бы от души, а я не привык к такой роли. Я боюсь даже предположить, как отнесся бы к этой новости регент.
— Значит, знаем только мы с тобой и твой отец… я имею в виду, во всей Англии?
Щеки Хока покрылись темным румянцем.
— Кто еще знает, милорд? — спросила Фрэнсис, выпятив подбородок.
— Хок, — поправил он механически, стараясь выиграть время.
— Так кто же, Хок?
— Моя любовница, — признался он смущенно.
— Ты рассказал про нас любовнице?!
— На твоем месте я молился бы за нее, — усмехнулся он, стараясь скрыть неловкость под бравадой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111