Еще какое-то время потребуется мистеру Одли, чтобы собрать вещи. Наверное, с этим он справится довольно быстро. А потом…
– Отойдите от окна, – раздраженно проворчала герцогиня.
Грейс сердито закусила губу, но, прежде чем повернуться, успела принять обычный безмятежный вид.
– Займитесь лучше делом, – буркнула старуха.
Грейс недоуменно обвела глазами комнату, пытаясь угадать, что от нее требуется. Герцогине нередко приходили на ум самые неожиданные идеи, и Грейс терпеть не могла, когда приходилось угадывать ее желания.
– Может, вы хотите, чтобы я вам почитала? – предложила она. Чтение было самой приятной из ее обязанностей. Они как раз недавно начали читать «Гордость и предубеждение». Грейс наслаждалась книгой, а ее светлость делала вид, что скучает.
Герцогиня фыркнула. Это означало «нет». Грейс в совершенстве освоила этот необычный язык. Хотя и не особенно гордилась своими успехами.
– Я могла бы написать письмо, – не сдавалась Грейс. – Вы, кажется, собирались ответить на послание вашей сестры?
– Я и сама отлично справляюсь с почтой, – огрызнулась герцогиня, хотя обе знали, что орфография у нее ужасающая. Грейс вечно приходилось переписывать заново все ее письма, прежде чем отправить.
Грейс глубоко вдохнула, а затем медленно выдохнула, ощутив легкую дрожь. У нее не было сил распутывать мудреные головоломки, которые так любила ее светлость. Только не в этот день.
– Мне жарко, – объявила герцогиня.
Грейс не ответила. Она надеялась, что этим все и закончится, однако старуха взяла с ближайшего столика какую-то безделушку. Веер, с ужасом поняла Грейс, когда герцогиня резким движением раскрыла планки.
«О, пожалуйста, только не это. Только не сейчас».
Старуха повертела веер в руках, разглядывая яркий, черный с золотом, китайский узор на лазурном фоне. Затем одним хлопком сложила и вытянула перед собой, словно жезл.
– Вы могли бы хоть немного смягчить духоту.
Грейс не двинулась с места. Ее скрытый бунт длился одно лишь короткое мгновение, не дольше секунды, – это был единственно возможный способ выразить свое возмущение. Грейс не смела отказать герцогине, как не смела обнаружить охватившее ее отвращение. Но она могла себе позволить выдержать паузу. Паузу достаточно длинную, чтобы герцогиня недоуменно нахмурилась. А затем, разумеется, Грейс взяла в руки веер.
– Я нахожу воздух в комнате довольно свежим, – заметила она, заняв место рядом с герцогиней.
– Это потому, что вы разгоняете его веером.
Грейс вгляделась в сморщенное лицо старухи. Прожитые годы оставили на коже линии и борозды, часть морщин говорила о преклонном возрасте. Но только не жесткие складки в углах губ, придававшие лицу герцогини вечно недовольное, угрюмое выражение. Что же случилось с этой женщиной? Откуда эта горькая гримаса? Возможно, смерть детей ожесточила ее? Или утраченная молодость? А может, герцогиня родилась с этой кислой, брюзгливой миной?
– Что вы думаете о моем новом внуке? – буркнула вдруг старуха.
Грейс на мгновение оцепенела, однако быстро овладела собой и продолжила обмахивать герцогиню веером.
– Я недостаточно хорошо его знаю, чтобы составить какое-то мнение, – осторожно ответила она.
– Глупости, – бросила герцогиня, глядя прямо перед собой. – Первое впечатление самое верное. Вам это отлично известно. А иначе что бы вам помешало выйти замуж за этого омерзительного коротышку, вашего кузена?
Грейс подумала о Майлсе, прочно обосновавшемся в доме ее родителей. Приходилось признать, что герцогиня зачастую высказывает вполне здравые суждения.
– Вам наверняка есть что сказать, мисс Эверсли.
Веер трижды поднялся и опустился, прежде чем Грейс решилась заговорить.
– Кажется, у него редкое чувство юмора и непотопляемое жизнелюбие.
– Непотопляемое, – повторила герцогиня медленно, будто пробуя слово на вкус. – Вполне подходящее определение. Никогда не задумывалась над этим, но сказано верно. – В устах герцогини это прозвучало почти как похвала. – Мальчик во всем похож на отца.
Грейс переложила веер из одной руки в другую, пробормотав:
– Вот как?
– О да. Хотя если бы его отец обладал этой самой… непотопляемостью в большей мере, нам не пришлось бы сейчас расхлебывать последствия, не так ли?
Грейс поперхнулась от неожиданности.
– Простите, мадам. Мне следовало более тщательно подбирать слова.
Герцогиня не потрудилась принять извинения.
– Он такой же ветреный и легкомысленный, как отец. Мой Джон вообще не способен был сохранять серьезность. Так и сыпал колкостями. Язык у него был острый как бритва.
– Я бы не сказала, что мистер Одли отличается язвительностью, – заметила Грейс. – Его шутки скорее забавны.
– Его имя не Одли, и, разумеется, его остроты разят наповал, – презрительно фыркнула герцогиня. – Вы слишком очарованы им, чтобы это заметить.
– Я вовсе не очарована, – запротестовала Грейс.
– Очарованы, не спорьте. Мой внук способен вскружить голову любой девице. Он настоящий красавец. Если не считать цвета глаз.
– На самом деле, – заговорила Грейс, – мне просто немного не по себе. День выдался на редкость утомительный. Да и ночь тоже.
Герцогиня нетерпеливо дернула плечом.
– Об остроумии моего сына ходили легенды, – заявила она, возвращая разговор к интересующей ее теме. – Не сомневаюсь, вы не уловили бы его тонкой иронии, но только потому, что он был слишком умен. Лишь человек блистательного ума способен нанести оскорбление так, чтобы униженный этого даже не заметил.
Грейс не находила в этом ничего забавного.
– Тогда какой же смысл это делать?
Старуха недоуменно заморгала.
– Что делать?
– Оскорблять. – Грейс снова сменила руку и, продолжая махать веером, тряхнула свободной кистью, чтобы разогнать кровь в онемевших пальцах. – Я хотела сказать, – поправилась она, хорошо понимая, что герцогиня только и ждет повода съязвить. – Какой смысл оскорблять кого-то и при этом стараться, чтобы он этого не заметил?
Герцогиня раздраженно закатила глаза.
– Подобные вещи питают самолюбие, мисс Эверсли. Впрочем, я и не ожидала, что вы поймете.
– Нет, – тихо отозвалась Грейс. – Я не понимаю.
– Вы не представляете, что значит остро чувствовать свое превосходство. – Герцогиня поджала губы и, слегка вытянув шею, покачала головой. – Откуда вам знать. – Презрительная фраза, брошенная герцогиней, звучала оскорбительно, только почтенная вдова, похоже, этого не понимала. Была в этом некая горькая ирония. – Мы живем в интересное время, мисс Эверсли, – изрекла старуха.
Грейс молча кивнула, повернув голову так, чтобы герцогиня, если бы ей вдруг вздумалось бросить взгляд в сторону компаньонки, не заметила ее слез. Родители Грейс всегда мечтали посмотреть мир, и хотя их скудных средств не хватало на путешествия, в доме Эверсли хранилось множество географических карт и книг о дальних странах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
– Отойдите от окна, – раздраженно проворчала герцогиня.
Грейс сердито закусила губу, но, прежде чем повернуться, успела принять обычный безмятежный вид.
– Займитесь лучше делом, – буркнула старуха.
Грейс недоуменно обвела глазами комнату, пытаясь угадать, что от нее требуется. Герцогине нередко приходили на ум самые неожиданные идеи, и Грейс терпеть не могла, когда приходилось угадывать ее желания.
– Может, вы хотите, чтобы я вам почитала? – предложила она. Чтение было самой приятной из ее обязанностей. Они как раз недавно начали читать «Гордость и предубеждение». Грейс наслаждалась книгой, а ее светлость делала вид, что скучает.
Герцогиня фыркнула. Это означало «нет». Грейс в совершенстве освоила этот необычный язык. Хотя и не особенно гордилась своими успехами.
– Я могла бы написать письмо, – не сдавалась Грейс. – Вы, кажется, собирались ответить на послание вашей сестры?
– Я и сама отлично справляюсь с почтой, – огрызнулась герцогиня, хотя обе знали, что орфография у нее ужасающая. Грейс вечно приходилось переписывать заново все ее письма, прежде чем отправить.
Грейс глубоко вдохнула, а затем медленно выдохнула, ощутив легкую дрожь. У нее не было сил распутывать мудреные головоломки, которые так любила ее светлость. Только не в этот день.
– Мне жарко, – объявила герцогиня.
Грейс не ответила. Она надеялась, что этим все и закончится, однако старуха взяла с ближайшего столика какую-то безделушку. Веер, с ужасом поняла Грейс, когда герцогиня резким движением раскрыла планки.
«О, пожалуйста, только не это. Только не сейчас».
Старуха повертела веер в руках, разглядывая яркий, черный с золотом, китайский узор на лазурном фоне. Затем одним хлопком сложила и вытянула перед собой, словно жезл.
– Вы могли бы хоть немного смягчить духоту.
Грейс не двинулась с места. Ее скрытый бунт длился одно лишь короткое мгновение, не дольше секунды, – это был единственно возможный способ выразить свое возмущение. Грейс не смела отказать герцогине, как не смела обнаружить охватившее ее отвращение. Но она могла себе позволить выдержать паузу. Паузу достаточно длинную, чтобы герцогиня недоуменно нахмурилась. А затем, разумеется, Грейс взяла в руки веер.
– Я нахожу воздух в комнате довольно свежим, – заметила она, заняв место рядом с герцогиней.
– Это потому, что вы разгоняете его веером.
Грейс вгляделась в сморщенное лицо старухи. Прожитые годы оставили на коже линии и борозды, часть морщин говорила о преклонном возрасте. Но только не жесткие складки в углах губ, придававшие лицу герцогини вечно недовольное, угрюмое выражение. Что же случилось с этой женщиной? Откуда эта горькая гримаса? Возможно, смерть детей ожесточила ее? Или утраченная молодость? А может, герцогиня родилась с этой кислой, брюзгливой миной?
– Что вы думаете о моем новом внуке? – буркнула вдруг старуха.
Грейс на мгновение оцепенела, однако быстро овладела собой и продолжила обмахивать герцогиню веером.
– Я недостаточно хорошо его знаю, чтобы составить какое-то мнение, – осторожно ответила она.
– Глупости, – бросила герцогиня, глядя прямо перед собой. – Первое впечатление самое верное. Вам это отлично известно. А иначе что бы вам помешало выйти замуж за этого омерзительного коротышку, вашего кузена?
Грейс подумала о Майлсе, прочно обосновавшемся в доме ее родителей. Приходилось признать, что герцогиня зачастую высказывает вполне здравые суждения.
– Вам наверняка есть что сказать, мисс Эверсли.
Веер трижды поднялся и опустился, прежде чем Грейс решилась заговорить.
– Кажется, у него редкое чувство юмора и непотопляемое жизнелюбие.
– Непотопляемое, – повторила герцогиня медленно, будто пробуя слово на вкус. – Вполне подходящее определение. Никогда не задумывалась над этим, но сказано верно. – В устах герцогини это прозвучало почти как похвала. – Мальчик во всем похож на отца.
Грейс переложила веер из одной руки в другую, пробормотав:
– Вот как?
– О да. Хотя если бы его отец обладал этой самой… непотопляемостью в большей мере, нам не пришлось бы сейчас расхлебывать последствия, не так ли?
Грейс поперхнулась от неожиданности.
– Простите, мадам. Мне следовало более тщательно подбирать слова.
Герцогиня не потрудилась принять извинения.
– Он такой же ветреный и легкомысленный, как отец. Мой Джон вообще не способен был сохранять серьезность. Так и сыпал колкостями. Язык у него был острый как бритва.
– Я бы не сказала, что мистер Одли отличается язвительностью, – заметила Грейс. – Его шутки скорее забавны.
– Его имя не Одли, и, разумеется, его остроты разят наповал, – презрительно фыркнула герцогиня. – Вы слишком очарованы им, чтобы это заметить.
– Я вовсе не очарована, – запротестовала Грейс.
– Очарованы, не спорьте. Мой внук способен вскружить голову любой девице. Он настоящий красавец. Если не считать цвета глаз.
– На самом деле, – заговорила Грейс, – мне просто немного не по себе. День выдался на редкость утомительный. Да и ночь тоже.
Герцогиня нетерпеливо дернула плечом.
– Об остроумии моего сына ходили легенды, – заявила она, возвращая разговор к интересующей ее теме. – Не сомневаюсь, вы не уловили бы его тонкой иронии, но только потому, что он был слишком умен. Лишь человек блистательного ума способен нанести оскорбление так, чтобы униженный этого даже не заметил.
Грейс не находила в этом ничего забавного.
– Тогда какой же смысл это делать?
Старуха недоуменно заморгала.
– Что делать?
– Оскорблять. – Грейс снова сменила руку и, продолжая махать веером, тряхнула свободной кистью, чтобы разогнать кровь в онемевших пальцах. – Я хотела сказать, – поправилась она, хорошо понимая, что герцогиня только и ждет повода съязвить. – Какой смысл оскорблять кого-то и при этом стараться, чтобы он этого не заметил?
Герцогиня раздраженно закатила глаза.
– Подобные вещи питают самолюбие, мисс Эверсли. Впрочем, я и не ожидала, что вы поймете.
– Нет, – тихо отозвалась Грейс. – Я не понимаю.
– Вы не представляете, что значит остро чувствовать свое превосходство. – Герцогиня поджала губы и, слегка вытянув шею, покачала головой. – Откуда вам знать. – Презрительная фраза, брошенная герцогиней, звучала оскорбительно, только почтенная вдова, похоже, этого не понимала. Была в этом некая горькая ирония. – Мы живем в интересное время, мисс Эверсли, – изрекла старуха.
Грейс молча кивнула, повернув голову так, чтобы герцогиня, если бы ей вдруг вздумалось бросить взгляд в сторону компаньонки, не заметила ее слез. Родители Грейс всегда мечтали посмотреть мир, и хотя их скудных средств не хватало на путешествия, в доме Эверсли хранилось множество географических карт и книг о дальних странах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81