Желание вспыхнуло в нем с новой силой, и Грейс, охваченная тем же чувством, отвечала на его поцелуй с безыскусной страстностью, от которой у него мутился рассудок.
– Грейс, Грейс… – простонал он, впиваясь в ее теплые сладкие губы. Его рука скользнула ей под платье, обхватив узкую щиколотку, и двинулась дальше… к колену, еще выше, к бедру. Не в силах больше сдерживаться, Джек бросился на диван, накрыв Грейс своим телом. Он приник губами к ее шее, и из груди ее вырвался вздох. Но Грейс не сказала «нет». Не накрыла его ладонь своей и не приказала ему остановиться. Она лишь исступленно шептала его имя и прижимаясь к нему всем телом.
Она не могла знать, что означает это движение и что оно способно сотворить с мужчиной, но Джека будто накрыло огненной волной.
Он принялся осыпать поцелуями шею Грейс и нежные округлости груди над вырезом платья, его губы нашли то укромное местечко у края корсажа, где уже успели побывать его пальцы. Он слегка отстранился, его рука скользнула за корсаж Грейс, чтобы явить на свет то, что ему так страстно хотелось увидеть.
Но когда его пальцы достигли наконец заветной цели, когда на одно ослепительное мгновение он ощутил в ладони ее грудь, шелковистость кожи, упругую полноту плоти, сосок, твердеющий от прикосновения его руки, Грейс тихонько вскрикнула.
В ее голосе звучало изумление.
И испуг.
– Нет, я не могу.
Она резко вскочила на ноги, неловко поправляя платье. Ее руки дрожали, пальцы не слушались. Джек впервые видел Грейс в таком смятении. Он взволнованно вгляделся в ее лицо и вздрогнул, словно его полоснули ножом.
В ее глазах он прочел не отвращение и не страх. Он увидел в них жгучую муку.
– Грейс, – шепнул он, шагнув к ней. – Что случилось?
– Простите, – проговорила она, отступая. – Мне… не следовало. Не сейчас. Не раньше чем… – Она осеклась, прикрыв рот ладонью.
– Не раньше?.. Грейс! Не раньше, чем что?
– Мне очень жаль, – пролепетала она, подтвердив еще раз уже известную Джеку истину, что эти три слова – худшее, что есть в английском языке. – Мне надо идти.
Грейс сделала торопливый реверанс и вихрем вылетела из комнаты, оставив Джека одного. Он долго, не меньше минуты, растерянно смотрел в пустой дверной проем, пытаясь понять, что же произошло. И лишь шагнув в коридор, вспомнил, что понятия не имеет, как добраться до спальни.
Грейс бежала стремглав по коридорам замка, временами переходя на шаг, а после пускаясь вприпрыжку. Она стремилась как можно скорее укрыться у себя в комнате, не уронив достоинства в глазах обитателей Белгрейва, однако сочетать скорость со степенностью было ох как нелегко. Если бы слуги ее заметили – а слуги всегда все замечают, вдобавок в то утро они сновали повсюду, – то наверняка удивились бы, почему у нее такой растерзанный вид.
Герцогиня не ждала компаньонку так рано. Думала, что она все еще показывает замок мистеру Одли, так что у Грейс оставалось в запасе не меньше часа.
Боже, что она наделала? Если бы она вовремя не одумалась, не напомнила себе, кто такой мистер Одли и кем он может стать, она позволила бы ему продолжить. Ведь она хотела того. Хотела так отчаянно, что теперь не могла оправиться от потрясения. Когда Джек взял ее за руку и привлек к себе, он пробудил в ней что-то необъяснимое, необузданное. Нет, это случилось еще раньше. В ту лунную ночь, когда Джек остановил карету герцогини. Именно тогда что-то изменилось в Грейс. А теперь…
Грейс уселась на постель. Ей хотелось лечь и забраться с головой под одеяло, но она сидела, уставившись в стену. «Теперь нет пути назад, – обреченно думала она. – Нельзя сделать вид, что ты никогда не целовалась, если это уже случилось».
Прерывисто вздохнув, она закрыла лицо ладонями и горько рассмеялась. Влюбиться в мистера Одли? Пожалуй, менее подходящего мужчину трудно было найти. Конечно, ее чувство не так уж серьезно, поспешила себя уверить Грейс, но не настолько она глупа, чтобы не понимать, что с ней творится. Если позволить себе… И если позволить ему… То она непременно влюбится.
О Господи!
Или Джек – грабитель, и тогда ей суждено связать свою жизнь с преступником, или он настоящий герцог Уиндем, а это означает…
Грейс рассмеялась, потому что положение и в самом деле выглядело забавным. Когда дела складываются хуже некуда, приходится искать во всем смешную сторону, иначе жизнь покажется слишком трагичной. А Грейс точно знала: еще одной трагедии ей ни за что не выдержать.
Превосходно. Допустим, она влюбилась в герцога Уиндема. Похоже, так и есть. И чем это ей грозит? Прежде всего Уиндем – ее хозяин, вдобавок он владелец замка, где она живет, и, наконец, он значительно выше ее по положению, неизмеримо выше.
И как быть с Амелией? Конечно, они с Томасом совсем не подходят друг другу, но леди Уиллоби имеет полное право рассчитывать, что после замужества станет герцогиней Уиндем. Можно себе представить, что подумают о Грейс ее лучшие подруги, сестры Уиллоби, когда увидят, как она вешается на шею новому герцогу. Они сочтут ее хитрой и коварной интриганкой.
Грейс зажмурилась, прижав к губам кончики пальцев, и медленно вдохнула. Глубокое дыхание помогает расслабиться. Но стоило ей закрыть глаза, и она явственно ощутила присутствие Джека, прикосновение его рук, тепло его кожи.
Это было ужасно.
Это было чудесно.
Надо же быть такой дурочкой!
С тяжким вздохом Грейс повалилась на постель. Забавно, она так ждала перемен, которые нарушили бы монотонное течение дней в услужении у герцогини. Но жизнь – штука коварная и часто насмехается над нами. А любовь…
Любовь – самая жестокая из ее шуток.
– Мисс Эверсли, вас хочет видеть леди Амелия.
Сонно моргая, Грейс рывком села на постели. Должно быть, она заснула. Грейс уже не помнила, когда ей в последний раз случалось спать в полдень.
– Леди Амелия? – удивленно отозвалась она. – Вместе с леди Элизабет?
– Нет, мисс, – покачала головой горничная. – Она прибыла одна.
– Как странно. – Грейс свесила ноги с кровати и потянулась, силясь проснуться. – Передайте ей, пожалуйста, что я сейчас приду.
Дождавшись ухода горничной, Грейс подошла к маленькому зеркалу, чтобы поправить прическу. Всклокоченные волосы выглядели еще ужаснее, чем она думала: то ли смялись во сне, то ли их растрепал Джек.
При воспоминании о сцене в малой гостиной Грейс бросило в краску, у нее вырвался горестный стон. Наконец, собравшись с духом, она заколола волосы шпильками и покинула спальню. Она стремительно шагала по коридору, и если летящая походка и гордо расправленные плечи не могли избавить ее от смятения и тревоги, то по крайней мере придавали беззаботный вид.
Странно, что Амелия явилась в Белгрейв одна, без Элизабет. Прежде такого не бывало. Интересно, что привело ее в замок?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
– Грейс, Грейс… – простонал он, впиваясь в ее теплые сладкие губы. Его рука скользнула ей под платье, обхватив узкую щиколотку, и двинулась дальше… к колену, еще выше, к бедру. Не в силах больше сдерживаться, Джек бросился на диван, накрыв Грейс своим телом. Он приник губами к ее шее, и из груди ее вырвался вздох. Но Грейс не сказала «нет». Не накрыла его ладонь своей и не приказала ему остановиться. Она лишь исступленно шептала его имя и прижимаясь к нему всем телом.
Она не могла знать, что означает это движение и что оно способно сотворить с мужчиной, но Джека будто накрыло огненной волной.
Он принялся осыпать поцелуями шею Грейс и нежные округлости груди над вырезом платья, его губы нашли то укромное местечко у края корсажа, где уже успели побывать его пальцы. Он слегка отстранился, его рука скользнула за корсаж Грейс, чтобы явить на свет то, что ему так страстно хотелось увидеть.
Но когда его пальцы достигли наконец заветной цели, когда на одно ослепительное мгновение он ощутил в ладони ее грудь, шелковистость кожи, упругую полноту плоти, сосок, твердеющий от прикосновения его руки, Грейс тихонько вскрикнула.
В ее голосе звучало изумление.
И испуг.
– Нет, я не могу.
Она резко вскочила на ноги, неловко поправляя платье. Ее руки дрожали, пальцы не слушались. Джек впервые видел Грейс в таком смятении. Он взволнованно вгляделся в ее лицо и вздрогнул, словно его полоснули ножом.
В ее глазах он прочел не отвращение и не страх. Он увидел в них жгучую муку.
– Грейс, – шепнул он, шагнув к ней. – Что случилось?
– Простите, – проговорила она, отступая. – Мне… не следовало. Не сейчас. Не раньше чем… – Она осеклась, прикрыв рот ладонью.
– Не раньше?.. Грейс! Не раньше, чем что?
– Мне очень жаль, – пролепетала она, подтвердив еще раз уже известную Джеку истину, что эти три слова – худшее, что есть в английском языке. – Мне надо идти.
Грейс сделала торопливый реверанс и вихрем вылетела из комнаты, оставив Джека одного. Он долго, не меньше минуты, растерянно смотрел в пустой дверной проем, пытаясь понять, что же произошло. И лишь шагнув в коридор, вспомнил, что понятия не имеет, как добраться до спальни.
Грейс бежала стремглав по коридорам замка, временами переходя на шаг, а после пускаясь вприпрыжку. Она стремилась как можно скорее укрыться у себя в комнате, не уронив достоинства в глазах обитателей Белгрейва, однако сочетать скорость со степенностью было ох как нелегко. Если бы слуги ее заметили – а слуги всегда все замечают, вдобавок в то утро они сновали повсюду, – то наверняка удивились бы, почему у нее такой растерзанный вид.
Герцогиня не ждала компаньонку так рано. Думала, что она все еще показывает замок мистеру Одли, так что у Грейс оставалось в запасе не меньше часа.
Боже, что она наделала? Если бы она вовремя не одумалась, не напомнила себе, кто такой мистер Одли и кем он может стать, она позволила бы ему продолжить. Ведь она хотела того. Хотела так отчаянно, что теперь не могла оправиться от потрясения. Когда Джек взял ее за руку и привлек к себе, он пробудил в ней что-то необъяснимое, необузданное. Нет, это случилось еще раньше. В ту лунную ночь, когда Джек остановил карету герцогини. Именно тогда что-то изменилось в Грейс. А теперь…
Грейс уселась на постель. Ей хотелось лечь и забраться с головой под одеяло, но она сидела, уставившись в стену. «Теперь нет пути назад, – обреченно думала она. – Нельзя сделать вид, что ты никогда не целовалась, если это уже случилось».
Прерывисто вздохнув, она закрыла лицо ладонями и горько рассмеялась. Влюбиться в мистера Одли? Пожалуй, менее подходящего мужчину трудно было найти. Конечно, ее чувство не так уж серьезно, поспешила себя уверить Грейс, но не настолько она глупа, чтобы не понимать, что с ней творится. Если позволить себе… И если позволить ему… То она непременно влюбится.
О Господи!
Или Джек – грабитель, и тогда ей суждено связать свою жизнь с преступником, или он настоящий герцог Уиндем, а это означает…
Грейс рассмеялась, потому что положение и в самом деле выглядело забавным. Когда дела складываются хуже некуда, приходится искать во всем смешную сторону, иначе жизнь покажется слишком трагичной. А Грейс точно знала: еще одной трагедии ей ни за что не выдержать.
Превосходно. Допустим, она влюбилась в герцога Уиндема. Похоже, так и есть. И чем это ей грозит? Прежде всего Уиндем – ее хозяин, вдобавок он владелец замка, где она живет, и, наконец, он значительно выше ее по положению, неизмеримо выше.
И как быть с Амелией? Конечно, они с Томасом совсем не подходят друг другу, но леди Уиллоби имеет полное право рассчитывать, что после замужества станет герцогиней Уиндем. Можно себе представить, что подумают о Грейс ее лучшие подруги, сестры Уиллоби, когда увидят, как она вешается на шею новому герцогу. Они сочтут ее хитрой и коварной интриганкой.
Грейс зажмурилась, прижав к губам кончики пальцев, и медленно вдохнула. Глубокое дыхание помогает расслабиться. Но стоило ей закрыть глаза, и она явственно ощутила присутствие Джека, прикосновение его рук, тепло его кожи.
Это было ужасно.
Это было чудесно.
Надо же быть такой дурочкой!
С тяжким вздохом Грейс повалилась на постель. Забавно, она так ждала перемен, которые нарушили бы монотонное течение дней в услужении у герцогини. Но жизнь – штука коварная и часто насмехается над нами. А любовь…
Любовь – самая жестокая из ее шуток.
– Мисс Эверсли, вас хочет видеть леди Амелия.
Сонно моргая, Грейс рывком села на постели. Должно быть, она заснула. Грейс уже не помнила, когда ей в последний раз случалось спать в полдень.
– Леди Амелия? – удивленно отозвалась она. – Вместе с леди Элизабет?
– Нет, мисс, – покачала головой горничная. – Она прибыла одна.
– Как странно. – Грейс свесила ноги с кровати и потянулась, силясь проснуться. – Передайте ей, пожалуйста, что я сейчас приду.
Дождавшись ухода горничной, Грейс подошла к маленькому зеркалу, чтобы поправить прическу. Всклокоченные волосы выглядели еще ужаснее, чем она думала: то ли смялись во сне, то ли их растрепал Джек.
При воспоминании о сцене в малой гостиной Грейс бросило в краску, у нее вырвался горестный стон. Наконец, собравшись с духом, она заколола волосы шпильками и покинула спальню. Она стремительно шагала по коридору, и если летящая походка и гордо расправленные плечи не могли избавить ее от смятения и тревоги, то по крайней мере придавали беззаботный вид.
Странно, что Амелия явилась в Белгрейв одна, без Элизабет. Прежде такого не бывало. Интересно, что привело ее в замок?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81