Все отвернулись к окнам, а Грейс, зажатая посередине, вынуждена была сидеть, уставившись прямо перед собой, на стенку кареты между головами лорда Кроуленда и герцогини.
Примерно каждые десять минут герцогиня поворачивалась к Мэри и спрашивала, долго ли еще ехать. Миссис Одли отвечала всякий раз с неизменной почтительностью и терпением, пока наконец, ко всеобщему облегчению, не объявила:
– Вот мы и приехали.
Герцогиня первой соскочила с подножки, лорд Кроуленд бросился следом за ней, волоча дочь за руку. Мэри Одли торопливо присоединилась к процессии, оставив Грейс одну. Что ж, этого и следовало ожидать, вздохнула она.
Когда Грейс подошла к пасторскому дому, остальные уже успели войти внутрь и устремились к двери в заднее помещение, где, по всей видимости, следовало искать Джека с Томасом и заветную приходскую книгу.
Посередине прихожей, разинув рот от удивления, стояла какая-то женщина. Чашка в ее руках ходила ходуном, так что чай расплескивался на блюдце.
– Добрый день, – с мимолетной улыбкой поздоровалась Грейс.
– Где книга? – послышался зычный окрик герцогини почти одновременно с оглушительным грохотом распахнувшейся двери. – Как вы посмели уехать без меня? Где она? Я желаю видеть приходскую книгу!
Грейс поспешно пересекла прихожую, но остановилась на пороге кабинета викария. Остальные толпились у входа, и разглядеть, что происходит внутри, было невозможно. И тогда Грейс совершила поступок, которого никак от себя не ожидала.
Она пустила в ход локти, прорываясь вперед.
Грейс любила Джека и была полна решимости. Что бы ни принес ему этот день, она будет рядом. Джек не останется один. Она этого не допустит.
Грейс протиснулась в комнату, когда герцогиня издала громкий вопль:
– Что вы нашли?
С трудом удержавшись на ногах, Грейс подняла голову и огляделась.
Джек стоял у камина.
Выглядел он ужасно, будто оживший мертвец.
Губы Грейс беззвучно шевельнулись, шепча его имя. Она вдруг поняла, что не в силах произнести ни слова, у нее пропал голос. Никогда прежде она не видела Джека таким. Его лицо посерело, пальцы дрожали. «Господи, неужели никто этого не видит?» – хотелось крикнуть ей.
Она повернулась к Томасу. Он должен был что-то сделать, что-то сказать.
Но Томас неподвижно смотрел на Джека. Как и все остальные. Никто не осмеливался заговорить. Боже, почему они все молчат?
– Он Уиндем, – произнес наконец Джек. – Как ему и пристало.
Грейс впору было запрыгать от радости, но в голове ее билась одна мысль: «Я ему не верю».
Он лгал. Его выдавал голос… выдавало лицо. Герцогиня повернулась к Томасу:
– Это правда?
Томас не ответил.
Старуха издала глухое рычание, страшный вопль разочарования и боли.
– Это… правда? – прохрипела она, вцепившись Томасу в плечо.
Томас молчал.
– Брачной записи не существует, – отрывисто бросил Джек.
Грейс хотелось заплакать. Джек лгал! Это было так очевидно… и ей, и всем остальным. В его голосе слышалось отчаяние и страх, и еще… О Господи! Неужели Джек сделал это ради нее? Неужели из любви к ней он пытается отказаться от права первородства?
– Томас – истинный герцог, – настойчиво повторил Джек, его безумный взгляд метался от одного лица к другому. – Почему вы не слушаете? Почему никто меня не слушает?
Но ответом ему было молчание.
И вдруг раздался тихий, ровный голос Томаса:
– Он лжет.
У Грейс вырвалось сдавленное рыдание. Она отвернулась, не в силах смотреть на искаженное отчаянием лицо Джека.
– Нет! – воскликнул он. – Я говорю вам…
– О, ради всего святого! – выкрикнул Томас. – Вы думаете, никто не выведет вас на чистую воду? Найдутся свидетели. Неужели вы и впрямь верите, что бывают свадьбы без свидетелей? Побойтесь Бога, вам не удастся переписать заново прошлое. – Грейс в страхе зажмурилась. – Или сжечь, – зловеще добавил Томас. – Как вы поступили с записью.
«О, Джек! – ужаснулась про себя Грейс. – Что ты наделал?»
– Он вырвал страницу из книги, – объявил Томас, – и бросил ее в огонь.
Грейс открыла глаза, она должна была увидеть сожженную страницу. Но в очаге под ровным оранжевым пламенем чернела лишь горсточка золы.
– Титул принадлежит вам, – заключил Томас, повернувшись к Джеку. Несколько долгих мгновений они смотрели друг другу в глаза, потом Томас поклонился.
Джек побледнел и зашатался.
Томас перевел взгляд на собравшихся.
– Я… – Он прочистил горло и продолжил со спокойным достоинством в голосе: – Я мистер Кавендиш, и я желаю вам всем доброго дня.
Высоко вскинув голову, он направился к выходу и скрылся за дверью. Поначалу никто не решался заговорить. И вдруг лорд Кроуленд с почти гротескной торжественностью повернулся к Джеку и отвесил поклон.
– Ваша светлость, – прошептал он.
– Нет! – Джек решительно покачал головой и обратился к герцогине: – Вы не должны этого допустить. Томасу куда больше подходит роль герцога.
– Совершенно верно, – поддакнул лорд Кроуленд, не обращая внимания на смятение Джека. – Но вы быстро освоитесь, научитесь.
И тут Джек не смог удержаться от смеха. Слишком уж нелепо, карикатурно выглядела вся сцена. Боже праведный, если он и был к чему-то непригоден в этой жизни, так это к учению!
– О, вы не представляете, о чем говорите. – Он взглянул на герцогиню. Его отчаяние и гнев внезапно сменились горечью. Теперь в его голосе звучала обреченность и… злая насмешка. – Вы и понятия не имеете, что натворили.
– Я восстановила тебя в правах, теперь ты занял надлежащее место, – резко возразила герцогиня. – Это мой долг перед сыном.
Джек отвернулся, не желая видеть старуху. Рядом у двери стояла Грейс. Она казалась потрясенной и испуганной, но при виде ее Джек вдруг почувствовал, как весь его разрушенный, исковерканный мир медленно собирается из осколков в единое целое.
Грейс любила его. Джек не знал, чем заслужил это счастье, но только последний болван мог усомниться в ее чувствах. В ее глазах он увидел любовь и надежду. Увидел будущее, сияющее, как золотые лучи рассвета.
Всю свою жизнь Джек бежал. Бежал от самого себя, от собственных ошибок. Его охватывало отчаяние при мысли о том, что никто никогда не сможет узнать его по-настоящему, что он сам лишил себя шанса найти место в этом мире.
Джек улыбнулся. Теперь он знал, ради чего стоит жить. Он наконец обрел себя.
Джек заметил Грейс сразу, как только она вошла в комнату, но не смог приблизиться к ней. В ту минуту он отчаянно пытался сделать все возможное, чтобы герцогство досталось тому, кто его действительно заслуживал, – Томасу.
Однако в этом он, похоже, не преуспел.
Но теперь ему предстояло нечто куда более важное, и здесь он не намерен был отступать.
– Грейс. – Он шагнул вперед и взял ее за руки.
– Какого черта ты делаешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Примерно каждые десять минут герцогиня поворачивалась к Мэри и спрашивала, долго ли еще ехать. Миссис Одли отвечала всякий раз с неизменной почтительностью и терпением, пока наконец, ко всеобщему облегчению, не объявила:
– Вот мы и приехали.
Герцогиня первой соскочила с подножки, лорд Кроуленд бросился следом за ней, волоча дочь за руку. Мэри Одли торопливо присоединилась к процессии, оставив Грейс одну. Что ж, этого и следовало ожидать, вздохнула она.
Когда Грейс подошла к пасторскому дому, остальные уже успели войти внутрь и устремились к двери в заднее помещение, где, по всей видимости, следовало искать Джека с Томасом и заветную приходскую книгу.
Посередине прихожей, разинув рот от удивления, стояла какая-то женщина. Чашка в ее руках ходила ходуном, так что чай расплескивался на блюдце.
– Добрый день, – с мимолетной улыбкой поздоровалась Грейс.
– Где книга? – послышался зычный окрик герцогини почти одновременно с оглушительным грохотом распахнувшейся двери. – Как вы посмели уехать без меня? Где она? Я желаю видеть приходскую книгу!
Грейс поспешно пересекла прихожую, но остановилась на пороге кабинета викария. Остальные толпились у входа, и разглядеть, что происходит внутри, было невозможно. И тогда Грейс совершила поступок, которого никак от себя не ожидала.
Она пустила в ход локти, прорываясь вперед.
Грейс любила Джека и была полна решимости. Что бы ни принес ему этот день, она будет рядом. Джек не останется один. Она этого не допустит.
Грейс протиснулась в комнату, когда герцогиня издала громкий вопль:
– Что вы нашли?
С трудом удержавшись на ногах, Грейс подняла голову и огляделась.
Джек стоял у камина.
Выглядел он ужасно, будто оживший мертвец.
Губы Грейс беззвучно шевельнулись, шепча его имя. Она вдруг поняла, что не в силах произнести ни слова, у нее пропал голос. Никогда прежде она не видела Джека таким. Его лицо посерело, пальцы дрожали. «Господи, неужели никто этого не видит?» – хотелось крикнуть ей.
Она повернулась к Томасу. Он должен был что-то сделать, что-то сказать.
Но Томас неподвижно смотрел на Джека. Как и все остальные. Никто не осмеливался заговорить. Боже, почему они все молчат?
– Он Уиндем, – произнес наконец Джек. – Как ему и пристало.
Грейс впору было запрыгать от радости, но в голове ее билась одна мысль: «Я ему не верю».
Он лгал. Его выдавал голос… выдавало лицо. Герцогиня повернулась к Томасу:
– Это правда?
Томас не ответил.
Старуха издала глухое рычание, страшный вопль разочарования и боли.
– Это… правда? – прохрипела она, вцепившись Томасу в плечо.
Томас молчал.
– Брачной записи не существует, – отрывисто бросил Джек.
Грейс хотелось заплакать. Джек лгал! Это было так очевидно… и ей, и всем остальным. В его голосе слышалось отчаяние и страх, и еще… О Господи! Неужели Джек сделал это ради нее? Неужели из любви к ней он пытается отказаться от права первородства?
– Томас – истинный герцог, – настойчиво повторил Джек, его безумный взгляд метался от одного лица к другому. – Почему вы не слушаете? Почему никто меня не слушает?
Но ответом ему было молчание.
И вдруг раздался тихий, ровный голос Томаса:
– Он лжет.
У Грейс вырвалось сдавленное рыдание. Она отвернулась, не в силах смотреть на искаженное отчаянием лицо Джека.
– Нет! – воскликнул он. – Я говорю вам…
– О, ради всего святого! – выкрикнул Томас. – Вы думаете, никто не выведет вас на чистую воду? Найдутся свидетели. Неужели вы и впрямь верите, что бывают свадьбы без свидетелей? Побойтесь Бога, вам не удастся переписать заново прошлое. – Грейс в страхе зажмурилась. – Или сжечь, – зловеще добавил Томас. – Как вы поступили с записью.
«О, Джек! – ужаснулась про себя Грейс. – Что ты наделал?»
– Он вырвал страницу из книги, – объявил Томас, – и бросил ее в огонь.
Грейс открыла глаза, она должна была увидеть сожженную страницу. Но в очаге под ровным оранжевым пламенем чернела лишь горсточка золы.
– Титул принадлежит вам, – заключил Томас, повернувшись к Джеку. Несколько долгих мгновений они смотрели друг другу в глаза, потом Томас поклонился.
Джек побледнел и зашатался.
Томас перевел взгляд на собравшихся.
– Я… – Он прочистил горло и продолжил со спокойным достоинством в голосе: – Я мистер Кавендиш, и я желаю вам всем доброго дня.
Высоко вскинув голову, он направился к выходу и скрылся за дверью. Поначалу никто не решался заговорить. И вдруг лорд Кроуленд с почти гротескной торжественностью повернулся к Джеку и отвесил поклон.
– Ваша светлость, – прошептал он.
– Нет! – Джек решительно покачал головой и обратился к герцогине: – Вы не должны этого допустить. Томасу куда больше подходит роль герцога.
– Совершенно верно, – поддакнул лорд Кроуленд, не обращая внимания на смятение Джека. – Но вы быстро освоитесь, научитесь.
И тут Джек не смог удержаться от смеха. Слишком уж нелепо, карикатурно выглядела вся сцена. Боже праведный, если он и был к чему-то непригоден в этой жизни, так это к учению!
– О, вы не представляете, о чем говорите. – Он взглянул на герцогиню. Его отчаяние и гнев внезапно сменились горечью. Теперь в его голосе звучала обреченность и… злая насмешка. – Вы и понятия не имеете, что натворили.
– Я восстановила тебя в правах, теперь ты занял надлежащее место, – резко возразила герцогиня. – Это мой долг перед сыном.
Джек отвернулся, не желая видеть старуху. Рядом у двери стояла Грейс. Она казалась потрясенной и испуганной, но при виде ее Джек вдруг почувствовал, как весь его разрушенный, исковерканный мир медленно собирается из осколков в единое целое.
Грейс любила его. Джек не знал, чем заслужил это счастье, но только последний болван мог усомниться в ее чувствах. В ее глазах он увидел любовь и надежду. Увидел будущее, сияющее, как золотые лучи рассвета.
Всю свою жизнь Джек бежал. Бежал от самого себя, от собственных ошибок. Его охватывало отчаяние при мысли о том, что никто никогда не сможет узнать его по-настоящему, что он сам лишил себя шанса найти место в этом мире.
Джек улыбнулся. Теперь он знал, ради чего стоит жить. Он наконец обрел себя.
Джек заметил Грейс сразу, как только она вошла в комнату, но не смог приблизиться к ней. В ту минуту он отчаянно пытался сделать все возможное, чтобы герцогство досталось тому, кто его действительно заслуживал, – Томасу.
Однако в этом он, похоже, не преуспел.
Но теперь ему предстояло нечто куда более важное, и здесь он не намерен был отступать.
– Грейс. – Он шагнул вперед и взял ее за руки.
– Какого черта ты делаешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81