– Это случилось два года назад. Я не знала, как тебя найти. Ты ведь не оставил нам адреса.
Джек отвернулся и сделал несколько шагов в сторону лестницы. Ему не хотелось оставаться на виду. Все сидели в гостиной, достаточно было бросить взгляд в коридор, чтобы увидеть его искаженное мукой лицо. Джек готов был заплакать, закричать, завыть…
– Джек? – Мэри осторожно последовала за ним.
Джек запрокинул голову и, глядя в потолок, шумно хватал воздух открытым ртом. Это не помогло, Но ничего другого он не придумал.
Тетя ласково положила ладонь ему на плечо.
– Он просил передать, что любил тебя.
– Нет, ничего не говори. – Джек не мог этого слышать. Только не сейчас.
– Да. Он сказал мне, что ты обязательно вернешься домой. И что он любил тебя. Любил всей душой, как сына. Ты и был ему сыном. Его дорогим мальчиком.
Джек закрыл лицо ладонями и сжал, будто хотел выдавить из себя эту нестерпимую боль. Чему тут удивляться? Разве это так неожиданно? Он знал, что Уильям уже не молод. Дяде было под сорок, когда он женился на Мэри. Только глупец мог думать, что жизнь остановится на время его отсутствия. Что все останется неизменным, никто не постареет и… не умрет.
– Я должен был вернуться домой, – выдохнул Джек. – Я должен был… О Боже, какой же я идиот!
Мэри взяла его за руку и ласково сжала, а потом потянула Джека за собой из коридора в ближайшую комнату. В дядин кабинет.
Джек подошел к письменному столу – огромному неуклюжему мастодонту. Дерево потерлось и потемнело, пропитавшись запахом старости, как и бумага и чернила, неизменно занимавшие угол столешницы.
Как ни странно, в этом громоздком столе, поражавшем своими размерами, не было ничего пугающего. Джеку еще мальчишкой всегда нравилось приходить в дядин кабинет. Забавно, ведь он никогда не был домашним ребенком и целыми днями носился по окрестностям с ватагой других ребят, покрытый грязью и перепачканный травой. Даже сейчас Джек не выносил комнат, где было меньше двух окон.
Но он всегда любил бывать здесь.
Джек повернулся к тете, замершей посередине комнаты. Мэри успела прикрыть дверь и поставить на полку подсвечник. Встретив взгляд Джека, она мягко произнесла:
– Он знал, что ты его любишь.
Джек угрюмо покачал головой.
– Я был его недостоин. Как и тебя.
– Перестань. Я не желаю этого слышать.
– Тетя Мэри, знаешь… – Он прижал ко рту кулак, впившись зубами в костяшки пальцев. Слова душили его, застревали в горле, было чертовски трудно произнести их. – Артур не оказался бы во Франции, если бы не я.
Мэри недоуменно нахмурилась и вдруг ахнула, всплеснув руками.
– Господи, Джек, ты ведь не винишь себя в его смерти?
– Конечно, это моя вина. Он пошел служить ради меня.
Он никогда бы…
– Артур мечтал об армии. Он выбирал между военной карьерой и церковью, и, Бог свидетель, он предпочел армию. Артур всегда собирался…
– Нет! – оборвал ее Джек, боль и ярость смешались в его крике. – Нет. Может, он так сказал вам, но…
– Ты не можешь взвалить на себя вину за его смерть. Я не позволю.
– Тетя Мэри…
– Прекрати! Прекрати сейчас же!
Мэри сжала ладонями виски, запустив пальцы в волосы. Казалось, она готова на все, лишь бы заставить Джека замолчать.
Но он должен был сказать правду. Должен был объяснить…
Произнести вслух слова признания. Впервые в жизни.
– Я плохо читаю. Три слова. Вот и все.
Три слова. Секрет, о котором знали лишь двое. Он и Артур.
Мэри растерянно наморщила лоб. Возможно, она не поверила ему. Или решила, что ослышалась?
Люди видят то, что ожидают увидеть. Джек держался как человек образованный, и тетя легко поверила в это.
– Я плохо читаю, тетя Мэри. И всегда это делал кое-как. Артур был единственным, кто знал об этом. Он мне помогал.
Мэри с сомнением покачала головой.
– Я не понимаю. Ты ходил в школу. И окончил…
– С грехом пополам, меня чудом оттуда не вышибли, – буркнул Джек, – без Артура я бы не справился. Почему, думаешь, мне пришлось бросить университет?
– Джек… – Мэри недоуменно нахмурилась. – Нам сказали, что ты скверно себя вел. Слишком много пил, ввязался в историю с дурной женщиной… потом эта ужасная выходка со свиньей и… Почему ты качаешь головой?
– Я не хотел ставить вас в неловкое положение.
– Думаешь, нам с твоим дядей не пришлось краснеть?
– Я не мог учиться без помощи Артура, – объяснил Джек. – А он был на год меня младше.
– Но нам сказали…
– Я предпочел, чтобы меня исключили за недостойное поведение, чем за тупость, – тихо проговорил Джек.
– Так ты сделал все это нарочно?
Джек угрюмо кивнул.
– О Боже. – Мэри тяжело опустилась на стул. – Почему ты ничего нам не сказал? Мы наняли бы гувернера.
– Это не помогло бы, – возразил Джек и в ответ на растерянный взгляд тети добавил почти беспомощно: – Буквы плясали. Они дрожали и прыгали на строчках. Я с трудом мог понять, что передо мной «д» или «б», если буквы не были заглавными, но и тогда я…
– Ты не тупой, – резко оборвала его Мэри. Джек посмотрел на нее исподлобья.
– Ты вовсе не глупый, – повторила она. – Если здесь что-то не так, то беда с твоими глазами, а никак не с головой. Я тебя знаю. – Она решительно встала, хотя ноги у нее слегка дрожали, и ласково погладила Джека по щеке. – Я была рядом, когда ты родился, и первой взяла тебя на руки. Я знала наперечет каждую твою ссадину и каждую шишку. Я видела, как сияют твои глаза, Джек, когда ты о чем-то размышляешь. – Она тихо вздохнула. – Каким же умным ты был, если сумел нас всех одурачить!
– Все школьные годы мне помогал Артур. – Джек старался говорить как можно спокойнее. – Я никогда не просил его об этом. Он говорил, что любит меня… – Джек с усилием сглотнул, от нахлынувших воспоминаний к горлу подступил ком, тяжелый, как пушечное ядро. – Он говорил, что ему нравится читать вслух.
– Думаю, ему действительно нравилось. – По щеке Мэри скатилась слеза. – Он боготворил тебя, Джек.
Джек едва подавил рыдания, рвавшиеся из пересохшего горла.
– Я должен был его защитить.
– Солдаты погибают, Джек. И Артур был не единственным. Просто… – Мэри отвернулась, закрыв глаза, но Джек успел увидеть, как лицо ее исказилось от боли. – Просто он был моим сыном. – Она подняла голову и посмотрела Джеку в глаза. – Пожалуйста, милый, я не хочу потерять двоих сыновей.
Она протянула к нему руки, и Джек, зарыдав, прижал ее к себе.
Прежде он не оплакивал Артура. Его переполнял гнев – на французов и на себя самого, в его душе не оставалось места для скорби.
Но теперь горе завладело им целиком. Сколько счастливых мгновений выпало на его долю, и рядом не было Артура, чтобы разделить с ним радость. Сколько важных вех в жизни пришлось ему отметить в одиночестве. И какой яркой могла бы быть судьба Артура, не оборвись она так рано.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Джек отвернулся и сделал несколько шагов в сторону лестницы. Ему не хотелось оставаться на виду. Все сидели в гостиной, достаточно было бросить взгляд в коридор, чтобы увидеть его искаженное мукой лицо. Джек готов был заплакать, закричать, завыть…
– Джек? – Мэри осторожно последовала за ним.
Джек запрокинул голову и, глядя в потолок, шумно хватал воздух открытым ртом. Это не помогло, Но ничего другого он не придумал.
Тетя ласково положила ладонь ему на плечо.
– Он просил передать, что любил тебя.
– Нет, ничего не говори. – Джек не мог этого слышать. Только не сейчас.
– Да. Он сказал мне, что ты обязательно вернешься домой. И что он любил тебя. Любил всей душой, как сына. Ты и был ему сыном. Его дорогим мальчиком.
Джек закрыл лицо ладонями и сжал, будто хотел выдавить из себя эту нестерпимую боль. Чему тут удивляться? Разве это так неожиданно? Он знал, что Уильям уже не молод. Дяде было под сорок, когда он женился на Мэри. Только глупец мог думать, что жизнь остановится на время его отсутствия. Что все останется неизменным, никто не постареет и… не умрет.
– Я должен был вернуться домой, – выдохнул Джек. – Я должен был… О Боже, какой же я идиот!
Мэри взяла его за руку и ласково сжала, а потом потянула Джека за собой из коридора в ближайшую комнату. В дядин кабинет.
Джек подошел к письменному столу – огромному неуклюжему мастодонту. Дерево потерлось и потемнело, пропитавшись запахом старости, как и бумага и чернила, неизменно занимавшие угол столешницы.
Как ни странно, в этом громоздком столе, поражавшем своими размерами, не было ничего пугающего. Джеку еще мальчишкой всегда нравилось приходить в дядин кабинет. Забавно, ведь он никогда не был домашним ребенком и целыми днями носился по окрестностям с ватагой других ребят, покрытый грязью и перепачканный травой. Даже сейчас Джек не выносил комнат, где было меньше двух окон.
Но он всегда любил бывать здесь.
Джек повернулся к тете, замершей посередине комнаты. Мэри успела прикрыть дверь и поставить на полку подсвечник. Встретив взгляд Джека, она мягко произнесла:
– Он знал, что ты его любишь.
Джек угрюмо покачал головой.
– Я был его недостоин. Как и тебя.
– Перестань. Я не желаю этого слышать.
– Тетя Мэри, знаешь… – Он прижал ко рту кулак, впившись зубами в костяшки пальцев. Слова душили его, застревали в горле, было чертовски трудно произнести их. – Артур не оказался бы во Франции, если бы не я.
Мэри недоуменно нахмурилась и вдруг ахнула, всплеснув руками.
– Господи, Джек, ты ведь не винишь себя в его смерти?
– Конечно, это моя вина. Он пошел служить ради меня.
Он никогда бы…
– Артур мечтал об армии. Он выбирал между военной карьерой и церковью, и, Бог свидетель, он предпочел армию. Артур всегда собирался…
– Нет! – оборвал ее Джек, боль и ярость смешались в его крике. – Нет. Может, он так сказал вам, но…
– Ты не можешь взвалить на себя вину за его смерть. Я не позволю.
– Тетя Мэри…
– Прекрати! Прекрати сейчас же!
Мэри сжала ладонями виски, запустив пальцы в волосы. Казалось, она готова на все, лишь бы заставить Джека замолчать.
Но он должен был сказать правду. Должен был объяснить…
Произнести вслух слова признания. Впервые в жизни.
– Я плохо читаю. Три слова. Вот и все.
Три слова. Секрет, о котором знали лишь двое. Он и Артур.
Мэри растерянно наморщила лоб. Возможно, она не поверила ему. Или решила, что ослышалась?
Люди видят то, что ожидают увидеть. Джек держался как человек образованный, и тетя легко поверила в это.
– Я плохо читаю, тетя Мэри. И всегда это делал кое-как. Артур был единственным, кто знал об этом. Он мне помогал.
Мэри с сомнением покачала головой.
– Я не понимаю. Ты ходил в школу. И окончил…
– С грехом пополам, меня чудом оттуда не вышибли, – буркнул Джек, – без Артура я бы не справился. Почему, думаешь, мне пришлось бросить университет?
– Джек… – Мэри недоуменно нахмурилась. – Нам сказали, что ты скверно себя вел. Слишком много пил, ввязался в историю с дурной женщиной… потом эта ужасная выходка со свиньей и… Почему ты качаешь головой?
– Я не хотел ставить вас в неловкое положение.
– Думаешь, нам с твоим дядей не пришлось краснеть?
– Я не мог учиться без помощи Артура, – объяснил Джек. – А он был на год меня младше.
– Но нам сказали…
– Я предпочел, чтобы меня исключили за недостойное поведение, чем за тупость, – тихо проговорил Джек.
– Так ты сделал все это нарочно?
Джек угрюмо кивнул.
– О Боже. – Мэри тяжело опустилась на стул. – Почему ты ничего нам не сказал? Мы наняли бы гувернера.
– Это не помогло бы, – возразил Джек и в ответ на растерянный взгляд тети добавил почти беспомощно: – Буквы плясали. Они дрожали и прыгали на строчках. Я с трудом мог понять, что передо мной «д» или «б», если буквы не были заглавными, но и тогда я…
– Ты не тупой, – резко оборвала его Мэри. Джек посмотрел на нее исподлобья.
– Ты вовсе не глупый, – повторила она. – Если здесь что-то не так, то беда с твоими глазами, а никак не с головой. Я тебя знаю. – Она решительно встала, хотя ноги у нее слегка дрожали, и ласково погладила Джека по щеке. – Я была рядом, когда ты родился, и первой взяла тебя на руки. Я знала наперечет каждую твою ссадину и каждую шишку. Я видела, как сияют твои глаза, Джек, когда ты о чем-то размышляешь. – Она тихо вздохнула. – Каким же умным ты был, если сумел нас всех одурачить!
– Все школьные годы мне помогал Артур. – Джек старался говорить как можно спокойнее. – Я никогда не просил его об этом. Он говорил, что любит меня… – Джек с усилием сглотнул, от нахлынувших воспоминаний к горлу подступил ком, тяжелый, как пушечное ядро. – Он говорил, что ему нравится читать вслух.
– Думаю, ему действительно нравилось. – По щеке Мэри скатилась слеза. – Он боготворил тебя, Джек.
Джек едва подавил рыдания, рвавшиеся из пересохшего горла.
– Я должен был его защитить.
– Солдаты погибают, Джек. И Артур был не единственным. Просто… – Мэри отвернулась, закрыв глаза, но Джек успел увидеть, как лицо ее исказилось от боли. – Просто он был моим сыном. – Она подняла голову и посмотрела Джеку в глаза. – Пожалуйста, милый, я не хочу потерять двоих сыновей.
Она протянула к нему руки, и Джек, зарыдав, прижал ее к себе.
Прежде он не оплакивал Артура. Его переполнял гнев – на французов и на себя самого, в его душе не оставалось места для скорби.
Но теперь горе завладело им целиком. Сколько счастливых мгновений выпало на его долю, и рядом не было Артура, чтобы разделить с ним радость. Сколько важных вех в жизни пришлось ему отметить в одиночестве. И какой яркой могла бы быть судьба Артура, не оборвись она так рано.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81