«Это колотится сердце у нее в груди», – с изумлением поняла Грейс.
– Он совсем не то, что я ожидала, – горько вздохнула старуха.
Грейс растерянно моргнула, так быстро сменила тему герцогиня.
– Мистер Одли?
– Кавендиш! – сердито прикрикнула старуха.
– Но вы даже не знали о его существовании, – как можно мягче возразила Грейс. – Как вы могли чего-то ожидать?
Герцогиня оставила ее вопрос без внимания.
– Знаете, почему я взяла вас к себе?
– Нет, – тихо выдохнула Грейс.
На мгновение губы герцогини сжались в одну узкую полоску.
– Это было неправильно. Никто не должен оставаться один в этом мире.
– Да, – кивнула Грейс, соглашаясь всем сердцем.
– Я сделала это ради нас обеих. Исправила несправедливость. Ради нас обеих. – Глаза герцогини сузились, впившись в лицо Грейс. – Вы не должны были уходить.
И тогда… Боже всемилостивый… Грейс не могла поверить, что произнесла это!
– Я могла бы навещать вас, если вы не против.
Герцогиня с усилием сглотнула, глядя прямо перед собой.
– Что ж, это вполне приемлемо.
Появление Амелии, объявившей, что карета вот-вот тронется, избавило Грейс от необходимости отвечать. И действительно, Амелия едва успела занять свое место, как колеса заскрипели и экипаж покатился вперед.
Путешественницы молчали.
И это было к лучшему.
Несколько часов спустя Грейс открыла глаза и встретила взгляд подруги.
– Ты заснула, – шепнула Амелия и, прижав палец к губам, кивнула в сторону дремавшей герцогини.
Грейс зевнула, прикрыв ладонью рот.
– Сколько нам, по-твоему, еще ехать?
– Не знаю. – Амелия неуверенно пожала плечами. – Возможно, час или два. – Утомленная, бледная до синевы, она со вздохом откинулась на подушки.
«Мы все устали, – подумала Грейс. – Устали и боимся».
– Что ты собираешься делать? – вырвалось у нее прежде, чем она успела прикусить язык.
– Понятия не имею, – отозвалась Амелия, не открывая глаз. – Знаешь, что самое забавное? – неожиданно добавила она.
Грейс молча покачала головой, но, вспомнив, что глаза Амелии все еще закрыты, произнесла:
– Нет.
– Я все думаю про себя: это несправедливо. Разве у меня нет права выбора? Почему меня продают и перебрасывают с рук на руки, как лежалый товар? Но ведь иначе и не могло быть. Меня отдали Уиндему много лет назад. И я никогда не жаловалась.
– Ты была еще ребенком, – не согласилась Грейс.
Амелия не пожелала открыть глаза, но в ее приглушенном голосе звучало обвинение:
– У меня было в запасе достаточно лет, чтобы возмутиться.
– Амелия…
– Мне некого винить, кроме себя самой.
– Это неправда.
Амелия открыла наконец глаза. Точнее, один глаз.
– Ты говоришь так, только чтобы меня утешить.
– Нет, я действительно так думаю. Я могла бы солгать, желая тебя успокоить, но сейчас говорю правду. Ты ни в чем не виновата. И никто не виноват. – Грейс взволнованно перевела дыхание. – Жаль. Было бы намного легче…
– Если бы было кого обвинить?
– Ну да.
И тогда Амелия прошептала:
– Я не хочу выходить за него замуж.
– За Томаса? – Амелия с Уиндемом долгие годы считались женихом и невестой, но, похоже, не испытывали глубокой привязанности друг к другу.
Амелия с любопытством посмотрела на Грейс.
– Нет, за мистера Одли.
– Правда?
– Ты, кажется, удивлена?
– Нет, вовсе нет, – поспешно проговорила Грейс. Что ей еще оставалось? Признаться, что она сама безумно влюблена в мистера Одли и не может представить, чтобы кто-то его отверг? – Просто он такой красивый, – выпалила она первое, что пришло в голову.
Амелия равнодушно пожала плечами:
– Не знаю, возможно.
«Возможно? – изумилась Грейс. – Разве ты не видела его улыбку?»
– А тебе не кажется, что он чересчур очарователен? – просила Амелия.
– Нет. – Грейс мгновенно опустила глаза, проклиная себя за несдержанность. Она с такой горячностью выпалила свое «нет», что Амелия тотчас с подозрением прищурилась.
– Грейс Эверсли, тебе нравится мистер Одли?
Грейс принялась что-то бессвязно бормотать, запинаясь и краснея, но вместо слов выходило какое-то воронье карканье.
– Я…
– Он тебе нравится, – заключила Амелия.
– Это ничего не значит, – пролепетала Грейс. Что еще могла она сказать Амелии, которой, возможно, вскоре предстояло стать невестой Джека?
– Конечно, значит. А ты ему нравишься?
Грейс мучительно покраснела, ей хотелось провалиться сквозь землю.
– Можешь не отвечать, – радостно улыбнулась Амелия, – вижу по твоему лицу, что нравишься. Что ж, разумеется, я не выйду за него замуж.
Грейс почувствовала, как к горлу подступила горечь.
– Ты не должна отказываться от него из-за меня.
– Что ты такое говоришь?
– Я не смогу выйти за него, если он станет герцогом.
– Почему?
Как это мило, что Амелия не обращает внимания на разницу в их положении. Грейс попыталась улыбнуться, но улыбка не получилась.
– Если мистер Одли получит титул, он должен будет жениться на женщине своего круга. Такой, как ты.
– О, не глупи, – фыркнула Амелия. – Ты ведь выросла не в сиротском приюте.
– Скандала и без того не избежать. Добавлять к этому экстравагантный брак – настоящее безумие.
– Женитьба на актрисе наделала бы шуму, а о вашей свадьбе через неделю забудут, – отмахнулась Амелия. Грейс понимала, что все далеко не так просто, но не видела смысла продолжать спор. И тут Амелия вдруг добавила: – Я не знаю, что думает об этом мистер Одли, но если он готов бросить вызов всему миру ради любви, то и ты должна быть готова.
Грейс ошеломленно посмотрела на Амелию. Наивная маленькая девочка выросла и превратилась в мудрую женщину. Когда же это случилось? Когда из младшей сестренки Элизабет Амелия успела стать… самой собой?
Амелия потянулась к Грейс и сжала ее руку.
– Будь храброй женщиной, дорогая. – Она улыбнулась и, пробормотав что-то себе под нос, отвернулась к окну.
Грейс задумалась, глядя прямо перед собой. Может, Амелия права? Или графской дочери просто никогда не приходилось терпеть лишения? Легко говорить «будь храброй», когда не знаешь, что такое отчаяние и безысходность.
Что случилось бы, если бы женщина незнатного происхождения, такая как Грейс, стала женой герцога? Мать Томаса не принадлежала к аристократии, но когда она выходила замуж за младшего Кавендиша, тот был всего лишь третьим в линии наследования, никто не ожидал, что она станет герцогиней. Говорили, что бедняжка была глубоко несчастна в браке.
Но родители Томаса не любили друг друга. По слухам, они не скрывали взаимной неприязни.
А Грейс любила Джека.
И Джек любил ее.
Однако все намного упростилось бы, не будь Джек законным сыном Джона Кавендиша.
– Мы могли бы обвинить вдовствующую герцогиню, – неожиданно прошептала Амелия и добавила в ответ на смущенный взгляд Грейс:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81