Люди начнут возвращаться домой и строить жилье, предприятия; в страну не иссякает поток иммигрантов из Европы — им тоже нужно жилье. Город обязательно начнет разрастаться, и стоимость земли не может не подняться резко вверх.
Суммируя все, чем она владела в настоящий момент, Энэлайз уже могла назвать себя состоятельной женщиной. Она была довольна собой, хотя успех не вскружил ей голову. Она не жаждала большей власти и богатства, но была довольна, что никогда не будет нуждаться так, как во время оккупации в Новом Орлеане или, как когда она только что ушла из дома Шэфферов.
Энэлайз поняла довольно быстро, что деньги дают не только житейские удобства, но — и это самое главное, — свободу и независимость. Она получила и то, и другой и гордилась этим своим достижением.
Теперь она сама могла заботиться о сыне, могла предоставить сыну и себе не только все необходимое, но и гораздо больше. Как хорошо не зависеть от милостей отца или брата, любовника или мужа! Никогда она не будет больше трепетать от страха так, как когда была любовницей Марка, сознавая, что если он выгонит ее, она станет нищей и бездомной.
Энэлайз вздохнула и вытерла слезы с лица. Боже, если бы ее деловые успехи помогли преодолеть страдание и одиночество, прочно поселившиеся в сердце!
Она, конечно, очень любила Джонни, и все редкие часы отдыха проводила с ним. Но это была иная любовь. Тепло материнской любви не могло заменить ей полностью тот жар, который давала страсть между мужчиной и женщиной. Марк разбудил дремавшие в ней инстинкты, и этот страстный голод не был утоляем. Она вспомнила, как билось ее сердце, и кровь стучала в висках, только при одном взгляде на него!
Она вспомнила, как она трепетала от его прикосновений, какое наслаждение давала ей близость с Марком, и какая безумная страсть возникала между ними во время любовной игры!
Познав с ним наслаждение, она страдала о его утрате.
Иногда она думала, что место Марка никто не сможет занять. Она не видела достойных претендентов, хотя по работе встречалась со многими мужчинами, и многие из них были очень привлекательны. Но ни один из них не заставил забиться ее сердце.
Даже Курта, который помог ей в трудную минуту, который был всегда так добр и внимателен, она воспринимала только как друга. Она легко и непринужденно беседовала с ним, ей было приятно смотреть на него — его внешность была достаточно привлекательной. Этот крепкий голубоглазый блондин был порядочным и одаренным человеком.
Но как ни решала она забыть своего такого необузданного в страстях мужа и влюбиться в Курта — это у нее не получалось.
Она не могла приказать своему сердцу и телу сделать это. Марк — его лицо, руки, его голос, его худощавое тело — постоянно вспоминался ей, и у нее начинало щемить сердце.
Пусть он постоянно игнорировал ее и не написал ни строки, пусть он безосновательно обвинил ее в неверности, и в том, что это она не писала ему, — несмотря на все это, Энэлайз знала, что она все еще любила его и любила так, как и в те времена, когда она, бывшая первой красавицей Нового Орлеана, только встретила Марка.
Вздохнув, Энэлайз, наконец, открыла глаза и начала расхаживать по комнате. Она никак не могла сосредоточиться после того потока воспоминаний и мыслей, который вызвало известие об окончании войны и даже обрадовалась, когда в дверь постучали.
— Войдите, — разрешила она, и в кабинет вошел Курт.
— Ты слышала новости? — спросил он своим мягким голосом.
Энэлайз улыбнулась.
— Разве я могла их не услышать?!
— И что ты скажешь?
— О, Курт, — ответила Энэлайз, — ты ведь помнишь, что я южанка и, хотя я давно предвидела такой результат, мне сейчас очень горько. Это известие заставило меня вспомнить о моем прекрасном и теплом Новом Орлеане, и понять, как я тоскую здесь в холодном Нью-Йорке! Я так хочу снова оказаться дома, Курт.
— Мне знакомо это чувство. Я, когда только эмигрировал в Америку, долго оставался здесь чужим.
Энэлайз помолчала, а потом тихим голосом произнесла:
— А еще я вспомнила свою встречу с Марком.
Лицо Курта страдальчески дернулось, и он спросил:
— Ты все еще любишь его?
— Не знаю. Я приложила все усилия, чтобы забыть его. Я никак не могу разобраться… и еще…
— Наберись терпения, — сказал Курт Миллер и дотронулся до ее руки. — Мне кажется, что ты так стараешься забыть его, что в результате только о нем и думаешь. Расслабься, отдохни и просто живи своей жизнью, и в один прекрасный момент ты обнаружишь, что он исчез из твоего сердца также, как из твоей жизни.
Энэлайз хотелось разрыдаться.
— Но, когда, как скоро это будет? — спросила она его. А затем, улыбнулась и, пожав плечами, сказала:
— Ты, конечно, прав, Курт. Я так и сделаю.
— В честь окончания войны у всех праздник. И мы закрываем магазин и даем всем день отдыха. Впрочем, это не только подарок — они так перевозбуждены, что работа не будет эффективной. Да, и сегодня всем не до покупок!
— Хорошо, — ответила Энэлайз. — Как раз у меня будет время закончить свои дела в отделе домашних товаров. Я посмотрю, что там можно сделать.
— Нет! Ты не будешь этим заниматься! — запротестовал Курт. — Ты и я, как и все сотрудники, возьмем выходной день и отправимся в Хадсон.
— Но, Курт, — запротестовала сначала Энэлайз, но сдалась и слегка улыбнулась. — Ты прав. Мне нужно поднять свое настроение. А сейчас, позволь мне надеть свою шляпку.
Они плыли на небольшом корабле от Хадсона к Йон-керсу и обратно. На судне царила праздничная атмосфера — все пассажиры пели и кричали, надрывно гудел корабельный свисток. Все вокруг праздновали победу. И даже Энэлайз захватила эта атмосфера торжества. Они стояли на палубе, и их обвевал весенний ветерок.
— Ох, Курт! — сказала печально Энэлайз. — Как я изменилась за последние несколько лет! Какой я была счастливой, веселой, всегда в обществе, всегда в окружении поклонников, а сейчас…
— А сейчас ты прекрасная, зрелая женщина, а не легкомысленная девчонка, — подхватил Курт.
Энэлайз засмеялась на сказанный комплимент и продолжила:
— Я так постарела, устала, стала резкой и скучной. Скоро я превращусь в какое-то бесполое существо, которое не интересует ничего кроме бизнеса.
— А твой чудесный ребенок? — задал вопрос Курт. — Война всех нас состарила, Энэлайз. Многих она не только состарила, но искалечила морально и физически, но многих сделала лучше, проявив те качества, которые оставались ранее невостребованными. Кем бы ты была сейчас, если бы не война? Просто чей-то капризной женой, и была бы ты счастлива? Ведь ты сильная натура, очень способная к предпринимательству. Пусть в трагических обстоятельствах, но ты получила возможность реализовать свои способности, а не остаться кокеткой, кружащей мужчинам головы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Суммируя все, чем она владела в настоящий момент, Энэлайз уже могла назвать себя состоятельной женщиной. Она была довольна собой, хотя успех не вскружил ей голову. Она не жаждала большей власти и богатства, но была довольна, что никогда не будет нуждаться так, как во время оккупации в Новом Орлеане или, как когда она только что ушла из дома Шэфферов.
Энэлайз поняла довольно быстро, что деньги дают не только житейские удобства, но — и это самое главное, — свободу и независимость. Она получила и то, и другой и гордилась этим своим достижением.
Теперь она сама могла заботиться о сыне, могла предоставить сыну и себе не только все необходимое, но и гораздо больше. Как хорошо не зависеть от милостей отца или брата, любовника или мужа! Никогда она не будет больше трепетать от страха так, как когда была любовницей Марка, сознавая, что если он выгонит ее, она станет нищей и бездомной.
Энэлайз вздохнула и вытерла слезы с лица. Боже, если бы ее деловые успехи помогли преодолеть страдание и одиночество, прочно поселившиеся в сердце!
Она, конечно, очень любила Джонни, и все редкие часы отдыха проводила с ним. Но это была иная любовь. Тепло материнской любви не могло заменить ей полностью тот жар, который давала страсть между мужчиной и женщиной. Марк разбудил дремавшие в ней инстинкты, и этот страстный голод не был утоляем. Она вспомнила, как билось ее сердце, и кровь стучала в висках, только при одном взгляде на него!
Она вспомнила, как она трепетала от его прикосновений, какое наслаждение давала ей близость с Марком, и какая безумная страсть возникала между ними во время любовной игры!
Познав с ним наслаждение, она страдала о его утрате.
Иногда она думала, что место Марка никто не сможет занять. Она не видела достойных претендентов, хотя по работе встречалась со многими мужчинами, и многие из них были очень привлекательны. Но ни один из них не заставил забиться ее сердце.
Даже Курта, который помог ей в трудную минуту, который был всегда так добр и внимателен, она воспринимала только как друга. Она легко и непринужденно беседовала с ним, ей было приятно смотреть на него — его внешность была достаточно привлекательной. Этот крепкий голубоглазый блондин был порядочным и одаренным человеком.
Но как ни решала она забыть своего такого необузданного в страстях мужа и влюбиться в Курта — это у нее не получалось.
Она не могла приказать своему сердцу и телу сделать это. Марк — его лицо, руки, его голос, его худощавое тело — постоянно вспоминался ей, и у нее начинало щемить сердце.
Пусть он постоянно игнорировал ее и не написал ни строки, пусть он безосновательно обвинил ее в неверности, и в том, что это она не писала ему, — несмотря на все это, Энэлайз знала, что она все еще любила его и любила так, как и в те времена, когда она, бывшая первой красавицей Нового Орлеана, только встретила Марка.
Вздохнув, Энэлайз, наконец, открыла глаза и начала расхаживать по комнате. Она никак не могла сосредоточиться после того потока воспоминаний и мыслей, который вызвало известие об окончании войны и даже обрадовалась, когда в дверь постучали.
— Войдите, — разрешила она, и в кабинет вошел Курт.
— Ты слышала новости? — спросил он своим мягким голосом.
Энэлайз улыбнулась.
— Разве я могла их не услышать?!
— И что ты скажешь?
— О, Курт, — ответила Энэлайз, — ты ведь помнишь, что я южанка и, хотя я давно предвидела такой результат, мне сейчас очень горько. Это известие заставило меня вспомнить о моем прекрасном и теплом Новом Орлеане, и понять, как я тоскую здесь в холодном Нью-Йорке! Я так хочу снова оказаться дома, Курт.
— Мне знакомо это чувство. Я, когда только эмигрировал в Америку, долго оставался здесь чужим.
Энэлайз помолчала, а потом тихим голосом произнесла:
— А еще я вспомнила свою встречу с Марком.
Лицо Курта страдальчески дернулось, и он спросил:
— Ты все еще любишь его?
— Не знаю. Я приложила все усилия, чтобы забыть его. Я никак не могу разобраться… и еще…
— Наберись терпения, — сказал Курт Миллер и дотронулся до ее руки. — Мне кажется, что ты так стараешься забыть его, что в результате только о нем и думаешь. Расслабься, отдохни и просто живи своей жизнью, и в один прекрасный момент ты обнаружишь, что он исчез из твоего сердца также, как из твоей жизни.
Энэлайз хотелось разрыдаться.
— Но, когда, как скоро это будет? — спросила она его. А затем, улыбнулась и, пожав плечами, сказала:
— Ты, конечно, прав, Курт. Я так и сделаю.
— В честь окончания войны у всех праздник. И мы закрываем магазин и даем всем день отдыха. Впрочем, это не только подарок — они так перевозбуждены, что работа не будет эффективной. Да, и сегодня всем не до покупок!
— Хорошо, — ответила Энэлайз. — Как раз у меня будет время закончить свои дела в отделе домашних товаров. Я посмотрю, что там можно сделать.
— Нет! Ты не будешь этим заниматься! — запротестовал Курт. — Ты и я, как и все сотрудники, возьмем выходной день и отправимся в Хадсон.
— Но, Курт, — запротестовала сначала Энэлайз, но сдалась и слегка улыбнулась. — Ты прав. Мне нужно поднять свое настроение. А сейчас, позволь мне надеть свою шляпку.
Они плыли на небольшом корабле от Хадсона к Йон-керсу и обратно. На судне царила праздничная атмосфера — все пассажиры пели и кричали, надрывно гудел корабельный свисток. Все вокруг праздновали победу. И даже Энэлайз захватила эта атмосфера торжества. Они стояли на палубе, и их обвевал весенний ветерок.
— Ох, Курт! — сказала печально Энэлайз. — Как я изменилась за последние несколько лет! Какой я была счастливой, веселой, всегда в обществе, всегда в окружении поклонников, а сейчас…
— А сейчас ты прекрасная, зрелая женщина, а не легкомысленная девчонка, — подхватил Курт.
Энэлайз засмеялась на сказанный комплимент и продолжила:
— Я так постарела, устала, стала резкой и скучной. Скоро я превращусь в какое-то бесполое существо, которое не интересует ничего кроме бизнеса.
— А твой чудесный ребенок? — задал вопрос Курт. — Война всех нас состарила, Энэлайз. Многих она не только состарила, но искалечила морально и физически, но многих сделала лучше, проявив те качества, которые оставались ранее невостребованными. Кем бы ты была сейчас, если бы не война? Просто чей-то капризной женой, и была бы ты счастлива? Ведь ты сильная натура, очень способная к предпринимательству. Пусть в трагических обстоятельствах, но ты получила возможность реализовать свои способности, а не остаться кокеткой, кружащей мужчинам головы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85