Он наблюдал за Каролиной и Морли, и в его глазах пылали страсть и боль. Умный мальчишка. Он сразу все понял.
Ногу внезапно свело сильным спазмом. Морли провел по ней ладонью, словно успокаивая встревоженного любимца, пытаясь усмирить боль. Одно время Каролина, бросив взгляд на его лицо, догадывалась, когда боль в ноге становилась невыносимой. Тогда она легкими массирующими движениями избавляла его от этой боли, болтая о чем-нибудь постороннем.
Петтишо продолжал жужжать. Морли обвел взглядом зал. Гроувз, депутат от округа Лидс, перехватил его взгляд и закатил глаза. Морли сочувственно улыбнулся.
Его договор с Каролиной вначале был очень прост: она согревала ему постель множеством известных ей способов, он платил ей за это. Их союз был выгоден обоим.
Но Морли на все и на всех смотрел с точки зрения практической пользы для себя. Сентиментальность в отношении людей (кошки – другое дело) выгорела в нем при пожаре. И когда Морли увидел, какое воздействие Каролина оказывает на мужчин, его деловитый мозг усиленно заработал. Он устроил обед в приватной обстановке и, имея в виду далеко идущие планы, представил Каролину капитану флота, с которым незадолго перед тем познакомился в обществе. Проведенная с ней ночь развязала капитану язык, как бывает с большинством мужчин. А выпив вина, капитан и вовсе потерял осторожность и потому оказался весьма и весьма полезен.
Вскоре после этого Каролина шутя снабдила Морли ценной информацией. Виды и названия кораблей, калибр и число пушек на них, места дислокаций. Имена командиров и старших офицеров. Информация была довольно сумбурной, правда, когда капитан спал, Каролине удалось мимоходом заглянуть в кое-какие документы. Но даже эти обрывки информации представляли кое для кого немалую ценность.
Продав эту информацию французам, Морли раздобыл денег на избирательную кампанию. И был избран. И до сих пор сидел здесь и имел репутацию борца за права детей и рабочих, приверженца скромного образа жизни и добротной одежды для бедных. До сих пор его репутация оставалась чистой и незапятнанной.
Почти незапятнанной. Обводя взглядом палату, он думал: «Несомненно, этих людей преследуют призраки, так же как и меня. На их руках больше крови, чем на моих, они во время войны направляли ружья и пушки на живых людей, имея целью отнять как можно больше жизней».
А его руки могли бы остаться относительно чистыми, если бы всюду сующий свой нос член парламента Ричард Локвуд в свою очередь тоже не повстречал бы этого самого капитана. И если бы капитан, не имея ничего в виду, с энтузиазмом не рассказал Локвуду о своих отношениях с красивой дамой, с которой его познакомил Таддиус Морли. Речь шла о любовницах, и капитан был не прочь похвастаться, тем более что у самого Локвуда была такая роскошная любовница, как Анна Хоулт, которую он только что поселил в собственном доме в Горриндже и подыскивал штат прислуги.
– Локвуд с большим любопытством расспрашивал о вас и вашей даме, – бодро поделился капитан с Морли. – Может быть, он хочет поменять любовницу? Кстати, что сейчас поделывает мадам Каролина? – поинтересовался он с надеждой.
– Нашла себе более состоятельного покровителя, – с печальным видом солгал Морли. В то время Каролина еще жила с ним, а с красавчиком коммивояжером из Америки сбежала только два года спустя. В настоящее время он держал ее про запас, чтобы использовать в нужный момент, не желая, чтобы ее часто видели в обществе.
Локвуд, должно быть, недооценил силу инстинкта самосохранения Морли. Ему ничего не стоило разведать, что замышляет Локвуд, и положить этому конец. Это дело, конечно, не доставило ему большого удовольствия, но оно должно было быть сделано. Он отнесся к нему как к рутинной работе, все сам спланировал и организовал. И решил, что с этим покончено, а потом позволил себе расслабиться.
И тут пришло письмо от Мейкписа! Ну что ж, если так повелось, что его политическая карьера зиждется на убийствах, это судьба. В последнее время он общался с Бобом куда чаще, чем хотелось бы, и следующего его визита ожидал с большим нетерпением.
К тому времени, как Кит проводил Сюзанну домой и вернулся к себе, он чувствовал себя так, словно на него упала лошадь. Боль в руке разлилась по всему телу, и он уже не мог сказать точно, что именно болит сильнее всего. Спешивший куда-то дворецкий остановился как вкопанный при виде хозяина.
– Сэр? – Лицо Бултона выразило немой вопрос.
– На меня упала лошадь, Бултон.
– Ого! Желаете виски, сэр?
Хороший парень этот Бултон.
– Если только вам не жалко поделиться со мной вашими запасами, Бултон.
– И... доктора?
– Пока не стоит. Немного позже я скажу вам точно. Помогите только подняться по лестнице.
– Конечно, сэр.
– Еще мне нужны перо и писчая бумага.
– Желаете составить завещание, сэр?
– Я ценю вашу попытку пошутить, Бултон, и не сомневайтесь, что внутри я сейчас покатываюсь со смеху. Сделать это снаружи мне трудновато. Нет, я хочу написать... одно важное письмо. – Он уже придумывал формулировки, чтобы не вызвать подозрения у желающих перехватить это письмо – особенно у отца.
– Хорошо, сэр. Писчую бумагу и перо.
Вдвоем они – Кит и Бултон – поднялись по лестнице, вдвоем сняли с Кита рубашку и пристроили руку на перевязь. Руке стало легче, когда мускулы и связки были избавлены от необходимости свободно двигаться. Несколько глотков виски в компании Бултона – Кит ненавидел пить в одиночку – значительно притупили боль. Глубоко вдохнув, Кит с опаской ощупал свои ребра и решил, что они не сломаны. Он уже знал по опыту, каковы сломанные ребра на ощупь. Если можно двигаться без сдавленных стонов, значит, они просто сильно помяты.
– Как у вас с чистописанием, Бултон?
– Посредственно, сэр.
– Посредственно в смысле дремуче или скорее сносно? – Кит чувствовал себя слегка навеселе, и это ощущение было весьма неприятным.
– Скорее второе, сэр. Если вы не против, сэр.
– Нисколько, Бултон. Я восхищаюсь людьми, которые не стыдятся признавать свои таланты. Я хочу написать с вашей помощью письмо, а пока будем писать, подкрепим себя еще толикой виски.
Письмо гласило следующее:
Уважаемые господа!
Я пишу вам, руководствуясь интересами моей соседки, которая путешествовала в дилижансе вашей компании, чтобы навестить свою тетку в городке Барнстабл, когда указанное перевозочное средство опрокинулось во дворе гостиницы, что привело к завершению путешествия в обществе неотесанных фермеров, пор че ее любимой шляпы (редкого зе леного оттенка) и сильнейшей депрессии. Я сначала был исполнен намерения использовать все свое влияние, чтобы добиться возмещения убытков и предостеречь потенциальных пассажиров против поездок вашими дилижансами, но решил, что меня устроят расследование истинной причины аварии и гарантия, что это не повторится в дальнейшем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Ногу внезапно свело сильным спазмом. Морли провел по ней ладонью, словно успокаивая встревоженного любимца, пытаясь усмирить боль. Одно время Каролина, бросив взгляд на его лицо, догадывалась, когда боль в ноге становилась невыносимой. Тогда она легкими массирующими движениями избавляла его от этой боли, болтая о чем-нибудь постороннем.
Петтишо продолжал жужжать. Морли обвел взглядом зал. Гроувз, депутат от округа Лидс, перехватил его взгляд и закатил глаза. Морли сочувственно улыбнулся.
Его договор с Каролиной вначале был очень прост: она согревала ему постель множеством известных ей способов, он платил ей за это. Их союз был выгоден обоим.
Но Морли на все и на всех смотрел с точки зрения практической пользы для себя. Сентиментальность в отношении людей (кошки – другое дело) выгорела в нем при пожаре. И когда Морли увидел, какое воздействие Каролина оказывает на мужчин, его деловитый мозг усиленно заработал. Он устроил обед в приватной обстановке и, имея в виду далеко идущие планы, представил Каролину капитану флота, с которым незадолго перед тем познакомился в обществе. Проведенная с ней ночь развязала капитану язык, как бывает с большинством мужчин. А выпив вина, капитан и вовсе потерял осторожность и потому оказался весьма и весьма полезен.
Вскоре после этого Каролина шутя снабдила Морли ценной информацией. Виды и названия кораблей, калибр и число пушек на них, места дислокаций. Имена командиров и старших офицеров. Информация была довольно сумбурной, правда, когда капитан спал, Каролине удалось мимоходом заглянуть в кое-какие документы. Но даже эти обрывки информации представляли кое для кого немалую ценность.
Продав эту информацию французам, Морли раздобыл денег на избирательную кампанию. И был избран. И до сих пор сидел здесь и имел репутацию борца за права детей и рабочих, приверженца скромного образа жизни и добротной одежды для бедных. До сих пор его репутация оставалась чистой и незапятнанной.
Почти незапятнанной. Обводя взглядом палату, он думал: «Несомненно, этих людей преследуют призраки, так же как и меня. На их руках больше крови, чем на моих, они во время войны направляли ружья и пушки на живых людей, имея целью отнять как можно больше жизней».
А его руки могли бы остаться относительно чистыми, если бы всюду сующий свой нос член парламента Ричард Локвуд в свою очередь тоже не повстречал бы этого самого капитана. И если бы капитан, не имея ничего в виду, с энтузиазмом не рассказал Локвуду о своих отношениях с красивой дамой, с которой его познакомил Таддиус Морли. Речь шла о любовницах, и капитан был не прочь похвастаться, тем более что у самого Локвуда была такая роскошная любовница, как Анна Хоулт, которую он только что поселил в собственном доме в Горриндже и подыскивал штат прислуги.
– Локвуд с большим любопытством расспрашивал о вас и вашей даме, – бодро поделился капитан с Морли. – Может быть, он хочет поменять любовницу? Кстати, что сейчас поделывает мадам Каролина? – поинтересовался он с надеждой.
– Нашла себе более состоятельного покровителя, – с печальным видом солгал Морли. В то время Каролина еще жила с ним, а с красавчиком коммивояжером из Америки сбежала только два года спустя. В настоящее время он держал ее про запас, чтобы использовать в нужный момент, не желая, чтобы ее часто видели в обществе.
Локвуд, должно быть, недооценил силу инстинкта самосохранения Морли. Ему ничего не стоило разведать, что замышляет Локвуд, и положить этому конец. Это дело, конечно, не доставило ему большого удовольствия, но оно должно было быть сделано. Он отнесся к нему как к рутинной работе, все сам спланировал и организовал. И решил, что с этим покончено, а потом позволил себе расслабиться.
И тут пришло письмо от Мейкписа! Ну что ж, если так повелось, что его политическая карьера зиждется на убийствах, это судьба. В последнее время он общался с Бобом куда чаще, чем хотелось бы, и следующего его визита ожидал с большим нетерпением.
К тому времени, как Кит проводил Сюзанну домой и вернулся к себе, он чувствовал себя так, словно на него упала лошадь. Боль в руке разлилась по всему телу, и он уже не мог сказать точно, что именно болит сильнее всего. Спешивший куда-то дворецкий остановился как вкопанный при виде хозяина.
– Сэр? – Лицо Бултона выразило немой вопрос.
– На меня упала лошадь, Бултон.
– Ого! Желаете виски, сэр?
Хороший парень этот Бултон.
– Если только вам не жалко поделиться со мной вашими запасами, Бултон.
– И... доктора?
– Пока не стоит. Немного позже я скажу вам точно. Помогите только подняться по лестнице.
– Конечно, сэр.
– Еще мне нужны перо и писчая бумага.
– Желаете составить завещание, сэр?
– Я ценю вашу попытку пошутить, Бултон, и не сомневайтесь, что внутри я сейчас покатываюсь со смеху. Сделать это снаружи мне трудновато. Нет, я хочу написать... одно важное письмо. – Он уже придумывал формулировки, чтобы не вызвать подозрения у желающих перехватить это письмо – особенно у отца.
– Хорошо, сэр. Писчую бумагу и перо.
Вдвоем они – Кит и Бултон – поднялись по лестнице, вдвоем сняли с Кита рубашку и пристроили руку на перевязь. Руке стало легче, когда мускулы и связки были избавлены от необходимости свободно двигаться. Несколько глотков виски в компании Бултона – Кит ненавидел пить в одиночку – значительно притупили боль. Глубоко вдохнув, Кит с опаской ощупал свои ребра и решил, что они не сломаны. Он уже знал по опыту, каковы сломанные ребра на ощупь. Если можно двигаться без сдавленных стонов, значит, они просто сильно помяты.
– Как у вас с чистописанием, Бултон?
– Посредственно, сэр.
– Посредственно в смысле дремуче или скорее сносно? – Кит чувствовал себя слегка навеселе, и это ощущение было весьма неприятным.
– Скорее второе, сэр. Если вы не против, сэр.
– Нисколько, Бултон. Я восхищаюсь людьми, которые не стыдятся признавать свои таланты. Я хочу написать с вашей помощью письмо, а пока будем писать, подкрепим себя еще толикой виски.
Письмо гласило следующее:
Уважаемые господа!
Я пишу вам, руководствуясь интересами моей соседки, которая путешествовала в дилижансе вашей компании, чтобы навестить свою тетку в городке Барнстабл, когда указанное перевозочное средство опрокинулось во дворе гостиницы, что привело к завершению путешествия в обществе неотесанных фермеров, пор че ее любимой шляпы (редкого зе леного оттенка) и сильнейшей депрессии. Я сначала был исполнен намерения использовать все свое влияние, чтобы добиться возмещения убытков и предостеречь потенциальных пассажиров против поездок вашими дилижансами, но решил, что меня устроят расследование истинной причины аварии и гарантия, что это не повторится в дальнейшем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74