И я устала, устала скрываться, Кит. И мне так страшно.
Кит молчал. Какая-то часть его еще не верила, что Каролина Оллстон стоит сейчас в его саду. А другая часть, незрелая, наивная, которой он никак не мог гордиться, была рада – рада ее появлению.
– А мое письмо вы получили? – спросила она, не дождавшись ответа.
Он почувствовал, как напряглась стоявшая рядом Сюзанна. О каком письме говорит Каролина? О том, что перехватил Джон Карр, или о записке, написанной много лет назад: «Мне очень жаль». Он на всякий случай молча кивнул.
– Кит, ради нашего прошлого вы мне поможете?
Сюзанна стояла рядом, застыв в растерянности, неуверенности, и он чувствовал, что она оскорблена. Если бы перенести ее в такое место, где никакое прошлое – его или ее – их не затронет! Но это все равно ничего не решит: его прошлое, кажется, тесно переплелось с прошлым Сюзанны, и прежде чем они вместе отправятся навстречу будущему, ему придется распутать все нити.
– Сюзанна... – произнес он виновато и вместе с тем решительно.
– Я пойду сейчас домой, – быстро и слишком бодро сказала Сюзанна. – К тете Франсис. Предоставлю вам возможность возобновить знакомство.
– Нет, ты не уйдешь.
– Я вернусь к тете Франсис и...
– Нет, – твердо сказал он. – Ты этого не сделаешь. Ты останешься здесь, в доме. Теперь это и твой дом. Мы зайдем внутрь, и ты подождешь, пока я переговорю с мисс Оллстон наедине.
– Я хочу вернуться к тете Франсис. – Она сказала это спокойно, но щеки ее пылали. Кит посмотрел ей в лицо, однако она отвела глаза. Он взял ее руку и поднес к губам. Каролина наблюдала за ними.
– Все будет хорошо, – сказал он.
Но, судя по выражению лица Сюзанны, девушка в это не верила. Она не вырвала руку, но ей не хотелось, чтобы он сейчас к ней прикасался. Он с тем же успехом мог взять за руку статую Марка Аврелия.
– Конечно, все будет хорошо, – сказала она. – Ведь ты всегда такой правильный.
Ее ирония обрушилась на него, как лом, но сейчас у него не было ни времени, ни терпения, чтобы ее успокоить. Перед ними стояла потенциальная угроза в облике Каролины. Потенциальная разгадка тайны. Потенциальная истина.
– Спасибо, что все понимаешь, – сказал он Сюзанне. – Пойдемте в дом.
И Кит повел в дом двух красивых женщин – свое прошлое и свое будущее.
Стоило ему увидеть эту женщину, как он стал совершенно белым, словно листок в ее альбоме. Как в тот день, когда на него упала лошадь. И выпустил ее руку, словно не мог одновременно дотрагиваться до нее и смотреть на Каролину Оллстон.
Да, эта женщина была красива. Грозной, властной, пленительной красотой. Ее красота была сложной. И Сюзанна знала, что эта сложность нравилась Киту. «Ее трудно забыть?» Оставшись одна в гостиной, Сюзанна горько рассмеялась. «Ее трудно забыть» – слишком слабо сказано о Каролине Оллстон.
И Кит – мужчина, который заполнил сердце Сюзанны, заперся в библиотеке с Каролиной Оллстон. Сюзанне казалось, что у нее вырвали сердце и на его месте воет холодный ветер.
Она стояла в комнате, обставленной блестящей красивой мебелью, одна, наедине с огромным портретом семьи Уайтлоу. Хорошенькая мама Кита, его красивый отец, две девочки, по счастью, больше напоминающие мать, чем отца, милые и шаловливые. Лицо маленького Кита, выглядывающее из рифленого воротника, надутое и недовольное. Сюзанна невольно улыбнулась.
Она притронулась к его изображению и пожалела, что не знала его в те годы. Жаль, что не из-за нее он стрелял в лучшего друга и не ее имя вырезал на коре дерева. Жаль, что она не знала его в то время, когда он еще учился любить, чтобы нисколько не сомневаться теперь, что он любит только ее одну.
Еще вчера она была уверена: «Он любит меня». Должен любить. И час назад она так думала, когда они, забыв о скромности, целовались в розовом саду. «Он должен меня любить».
Но что ей на самом деле известно об оттенках этого сложного чувства? Эта необыкновенная женщина в соседней комнате – его первая любовь. Сейчас он стал ей нужен. Может быть, Кит увидит в этом шанс исправить старую ошибку?
«Но я люблю его! И пока этого достаточно», – решила Сюзанна. Ее любви придется подождать, пока он не скажет ей о своей. Если скажет...
И она принялась рассматривать портрет, приказав своему сердцу не разбиваться.
* * *
Он проводил Каролину в библиотеку и подождал, пока миссис Дэвис с ее карими, как у спаниеля, глазами с дребезжанием поставит на столик между ними чайный поднос. Миссис Дэвис была далеко не так наделена даром непроницаемости, как Бултон. Покидая комнату, она посмотрела на Кита с таким неодобрением, что он мог бы пощупать его пальцами.
Он смотрел, как Каролина снимает перчатки, пальчик за пальчиком, и скатывает их в комочек. Потом она отколола шляпу, тяжелое сооружение с перьями и вуалью, и положила ее рядом с собой на диван. Ее волосы были по-прежнему черными, блестящими, она низко закалывала их сзади над длинной белой шеей. Он хорошо помнил, какие они мягкие.
– Мне и правда очень жаль, – спокойно сказала Каролина. И на мгновение им вновь стало семнадцать и восемнадцать, когда Каролина разбила сердце Киту.
А она сокрушалась хотя бы немного? Сбежала она тогда, чтобы наказать его, или просто спасая себя? Он был так несчастен и зол, что теперь казалось странным ею любоваться. Никаких чувств он к ней больше не испытывал, кроме злости.
– В ту ночь... ты уехала с Морли? – Как странно было узнать об этом наверняка. Каролина после недолгого колебания медленно наклонила голову.
– Он соблазнил тебя, заставил, или... – В Ките вновь стал закипать гнев.
– Я сама ему это предложила, Кит.
Кит принял это к сведению. Он вспомнил непроницаемое, с легким налетом презрения лицо Морли. И улыбку, адресованную лично ему, Киту. Неудивительно, что Морли принял предложение Каролины. Любому мужчине в здравом уме непросто было бы отказаться. Каролина в восемнадцать лет была божественной.
– Должно быть, у тебя не было выбора, – сказал он угрюмо. Сейчас в нем говорила гордость. И еще вина.
– Я сама сделала выбор, – ответила она, взглянув ему в лицо.
Она не сказала, что сделала этот выбор потому, что Кит не мог или не хотел на ней жениться. Хотя в удовольствии трогать ее он себе не отказывал.
– Он соблазнил меня, Кит. Той ночью. И потом еще много, много ночей, и каждый раз по-новому.
Она произносила слова медленно, словно выдавливала их из себя, чтобы каждое слово он мог прочувствовать и нарисовать в своем воображении. И радовалась, что он в замешательстве. Это на нее похоже! Она обожала, когда мужчины ее ревновали. Она не была полностью счастлива, если небо просто синело, а вода текла гладко. У Каролины был подлинный талант будоражить темные чувства.
Он промолчал.
– Я тогда была очень молодой, Кит. А потом, два года назад, ушла от Таддиуса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Кит молчал. Какая-то часть его еще не верила, что Каролина Оллстон стоит сейчас в его саду. А другая часть, незрелая, наивная, которой он никак не мог гордиться, была рада – рада ее появлению.
– А мое письмо вы получили? – спросила она, не дождавшись ответа.
Он почувствовал, как напряглась стоявшая рядом Сюзанна. О каком письме говорит Каролина? О том, что перехватил Джон Карр, или о записке, написанной много лет назад: «Мне очень жаль». Он на всякий случай молча кивнул.
– Кит, ради нашего прошлого вы мне поможете?
Сюзанна стояла рядом, застыв в растерянности, неуверенности, и он чувствовал, что она оскорблена. Если бы перенести ее в такое место, где никакое прошлое – его или ее – их не затронет! Но это все равно ничего не решит: его прошлое, кажется, тесно переплелось с прошлым Сюзанны, и прежде чем они вместе отправятся навстречу будущему, ему придется распутать все нити.
– Сюзанна... – произнес он виновато и вместе с тем решительно.
– Я пойду сейчас домой, – быстро и слишком бодро сказала Сюзанна. – К тете Франсис. Предоставлю вам возможность возобновить знакомство.
– Нет, ты не уйдешь.
– Я вернусь к тете Франсис и...
– Нет, – твердо сказал он. – Ты этого не сделаешь. Ты останешься здесь, в доме. Теперь это и твой дом. Мы зайдем внутрь, и ты подождешь, пока я переговорю с мисс Оллстон наедине.
– Я хочу вернуться к тете Франсис. – Она сказала это спокойно, но щеки ее пылали. Кит посмотрел ей в лицо, однако она отвела глаза. Он взял ее руку и поднес к губам. Каролина наблюдала за ними.
– Все будет хорошо, – сказал он.
Но, судя по выражению лица Сюзанны, девушка в это не верила. Она не вырвала руку, но ей не хотелось, чтобы он сейчас к ней прикасался. Он с тем же успехом мог взять за руку статую Марка Аврелия.
– Конечно, все будет хорошо, – сказала она. – Ведь ты всегда такой правильный.
Ее ирония обрушилась на него, как лом, но сейчас у него не было ни времени, ни терпения, чтобы ее успокоить. Перед ними стояла потенциальная угроза в облике Каролины. Потенциальная разгадка тайны. Потенциальная истина.
– Спасибо, что все понимаешь, – сказал он Сюзанне. – Пойдемте в дом.
И Кит повел в дом двух красивых женщин – свое прошлое и свое будущее.
Стоило ему увидеть эту женщину, как он стал совершенно белым, словно листок в ее альбоме. Как в тот день, когда на него упала лошадь. И выпустил ее руку, словно не мог одновременно дотрагиваться до нее и смотреть на Каролину Оллстон.
Да, эта женщина была красива. Грозной, властной, пленительной красотой. Ее красота была сложной. И Сюзанна знала, что эта сложность нравилась Киту. «Ее трудно забыть?» Оставшись одна в гостиной, Сюзанна горько рассмеялась. «Ее трудно забыть» – слишком слабо сказано о Каролине Оллстон.
И Кит – мужчина, который заполнил сердце Сюзанны, заперся в библиотеке с Каролиной Оллстон. Сюзанне казалось, что у нее вырвали сердце и на его месте воет холодный ветер.
Она стояла в комнате, обставленной блестящей красивой мебелью, одна, наедине с огромным портретом семьи Уайтлоу. Хорошенькая мама Кита, его красивый отец, две девочки, по счастью, больше напоминающие мать, чем отца, милые и шаловливые. Лицо маленького Кита, выглядывающее из рифленого воротника, надутое и недовольное. Сюзанна невольно улыбнулась.
Она притронулась к его изображению и пожалела, что не знала его в те годы. Жаль, что не из-за нее он стрелял в лучшего друга и не ее имя вырезал на коре дерева. Жаль, что она не знала его в то время, когда он еще учился любить, чтобы нисколько не сомневаться теперь, что он любит только ее одну.
Еще вчера она была уверена: «Он любит меня». Должен любить. И час назад она так думала, когда они, забыв о скромности, целовались в розовом саду. «Он должен меня любить».
Но что ей на самом деле известно об оттенках этого сложного чувства? Эта необыкновенная женщина в соседней комнате – его первая любовь. Сейчас он стал ей нужен. Может быть, Кит увидит в этом шанс исправить старую ошибку?
«Но я люблю его! И пока этого достаточно», – решила Сюзанна. Ее любви придется подождать, пока он не скажет ей о своей. Если скажет...
И она принялась рассматривать портрет, приказав своему сердцу не разбиваться.
* * *
Он проводил Каролину в библиотеку и подождал, пока миссис Дэвис с ее карими, как у спаниеля, глазами с дребезжанием поставит на столик между ними чайный поднос. Миссис Дэвис была далеко не так наделена даром непроницаемости, как Бултон. Покидая комнату, она посмотрела на Кита с таким неодобрением, что он мог бы пощупать его пальцами.
Он смотрел, как Каролина снимает перчатки, пальчик за пальчиком, и скатывает их в комочек. Потом она отколола шляпу, тяжелое сооружение с перьями и вуалью, и положила ее рядом с собой на диван. Ее волосы были по-прежнему черными, блестящими, она низко закалывала их сзади над длинной белой шеей. Он хорошо помнил, какие они мягкие.
– Мне и правда очень жаль, – спокойно сказала Каролина. И на мгновение им вновь стало семнадцать и восемнадцать, когда Каролина разбила сердце Киту.
А она сокрушалась хотя бы немного? Сбежала она тогда, чтобы наказать его, или просто спасая себя? Он был так несчастен и зол, что теперь казалось странным ею любоваться. Никаких чувств он к ней больше не испытывал, кроме злости.
– В ту ночь... ты уехала с Морли? – Как странно было узнать об этом наверняка. Каролина после недолгого колебания медленно наклонила голову.
– Он соблазнил тебя, заставил, или... – В Ките вновь стал закипать гнев.
– Я сама ему это предложила, Кит.
Кит принял это к сведению. Он вспомнил непроницаемое, с легким налетом презрения лицо Морли. И улыбку, адресованную лично ему, Киту. Неудивительно, что Морли принял предложение Каролины. Любому мужчине в здравом уме непросто было бы отказаться. Каролина в восемнадцать лет была божественной.
– Должно быть, у тебя не было выбора, – сказал он угрюмо. Сейчас в нем говорила гордость. И еще вина.
– Я сама сделала выбор, – ответила она, взглянув ему в лицо.
Она не сказала, что сделала этот выбор потому, что Кит не мог или не хотел на ней жениться. Хотя в удовольствии трогать ее он себе не отказывал.
– Он соблазнил меня, Кит. Той ночью. И потом еще много, много ночей, и каждый раз по-новому.
Она произносила слова медленно, словно выдавливала их из себя, чтобы каждое слово он мог прочувствовать и нарисовать в своем воображении. И радовалась, что он в замешательстве. Это на нее похоже! Она обожала, когда мужчины ее ревновали. Она не была полностью счастлива, если небо просто синело, а вода текла гладко. У Каролины был подлинный талант будоражить темные чувства.
Он промолчал.
– Я тогда была очень молодой, Кит. А потом, два года назад, ушла от Таддиуса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74