«Ты – хранитель креста, и на твои плечи должно лечь бремя».
Драммонд глядел на величайшее кельтское сокровище. Крест казался ему вполне естественным. Тяжелый, вполне похожий на серебро металл согрелся в его руках – как согревался и в других ладонях за прошедшие столетия. Драммонд знал многое об этом предмете, – кроме того, каким образом этот крест попал в их семейство. Происхождение его окутывала глубокая тайна, которую уже нельзя разгадать, ибо – как ему было известно – все, кто мог знать ответ, уже давно находились на том свете.
– О, Боже, помоги мне поступить правильно, – прошептал Драммонд. Убрав крест в карман сюртука, он направился к дому.
Настало время созывать совет.
Глава 2
Мальчишка вылетел из дома викария так, словно за ним гнался сам дьявол. Чтобы сократить путь, он бежал по тщательно ухоженному ржаному полю О'Ши – без всякого уважения к трудам и поту старика. В почве О'Ши нельзя было отыскать камушка – после стольких-то лет который мог бы порезать пару босых грязных ступней, однако парнишка явно не замечал бархатной земли под ногами. О'Ши и его сыновья надрывались до полусмерти, растили на своем поле новый урожай – ровные блестящие колосья, однако юный Тимоти Шихен оставил на нем за своей спиной длинный след – узкую полоску поломанных стеблей.
– Куда летишь, малый? – окликнул его Гриффин О'Руни. Согбенный силуэт старца чем-то напоминал окружавшие церковь вязы. Старик пропалывал траву у могильного камня. Ирландская церковь Лира была поставлена на высоком месте, и даже не меняя положения, О'Руни видел вдали Майкла О'Ши, выскочившего из дома; вооруженный мотыгой, хмуря лицо, он разглядывал потоптанную рожь.
– Меня послали с вестью к священнику! – завопил в ответ мальчишка, удвоивший скорость при виде мотыги в руке Майкла О'Ши. – Викарий послал.
Гриффин О'Руни еще смотрел в спину удалявшегося парнишки, когда шагавший вдоль гряд свежевскопанной земли Майкл О'Ши приблизился к нему, не выпуская из рук бесполезной мотыги.
– Неужели парень сказал именно то, что мне послышалось? – спросил изумленный О'Ши. – Что его, значит, послал викарий? С запиской к священнику?
– Так он сказал, – словно гравием проскрипел Гриффин, сморщив выдубленное непогодой лицо и не отрывая глаз от мальчишки. Старик был глух, как дублинская фабричная крыса, хотя редко признавался в этом. Однако взор его не потерял остроты. Он прекрасно знал, что именно видели его глаза. И понимал, что произошло.
Оба мужчины провожали взглядом мальчишку, пробежавшего сквозь трепещущую зеленую капусту Дойля, спустившегося вниз, в долину, а потом на оставленное под паром поле Магайра. Окутанные закатными пурпурными тенями горы Сорра высились впереди, своим величием подавляя горстку древних домишек, жилищ арендаторов, – куда и спешил мальчишка. Как и многое в графстве Лир, невысокие соломенные крыши и обмазанные глиной плетеные стены строений казались карликовыми посреди дикой красоты, однако уже сам возраст домов свидетельствовал об их долготерпении.
Мягкая белая дымка наползала от Карлинфорд-Лоха. Гриффин внезапно подумал о том, как странно выглядит городок. Четыре поля Лира затопили клубы тумана, и обветренные серые камни-огамы, поставленные друидами вехи, разделявшие четыре поля, как бы обретали в его воображении форму, превращаясь из стоячих глыб в эльфов или драконов.
Он знал, чего теперь ожидать. Всю свою жизнь он ждал этого мгновения, о котором узнал от отца. Тем не менее он и не предполагал, что все может произойти подобным образом, что весть подаст земля, что сама Ирландия скажет ему… лучами солнца, таинственным образом пробивавшимися сквозь туман, пламенным великолепием далеких гор Сорра. Все свои семьдесят лет он проработал на поле, но теперь не мог вспомнить, чтобы видел окрестности такими, как сейчас, с этой бегущей мальчишеской фигуркой. Их наполняло нечто сверхъестественное, быть может, даже волшебное.
За мальчишкой, за наползавшим туманом О'Руни мог еще видеть море, уже разбивавшее пенистые графитово-серые волны о каменистый берег. Ночью будет буря. Такому событию и следует совершиться в бурю.
Он поглядел вниз – на свои ладони, старческие и скрюченные от прополки и копки могил. Золотое кольцо – такое крохотное, что его приходилось носить на мизинце, – вспыхнуло в тускнеющих лучах солнца. Вещицу эту он носил всю свою жизнь и видел в ней старого друга. Среднее колечко гиммаля, кольца, собиравшегося из трех, украшенное вырезанным сердечком. Отец, передавший ему древний перстень, рассказал и о его истории. Одно из колец надевает жених, невеста другое; ну а вся тройка колец настолько стара, что их считали восходящими к дохристианским временам.
Гриффин повернулся спиной к крохотному пятнышку, которым стал для глаза мальчишка, уже барабанивший в дверь священника. Поля Лира нынче вечером воистину сделались какими-то странными. Вполовину тише, чем следовало бы, когда далекий шепот моря предвещает неистовый разгул волн. Даже воздух сделался другим. Густой туман принес с собой запах океана. Соленый минеральный запах вещал о временах и краях, скрытых в памяти. Он поборол желание перекреститься.
– Фейри сегодня на воле, правда? – шепнул ему Майкл, также удивлявшийся быстрым переменам ландшафта.
Гриффин почти забыл о присутствии О'Ши и не ответил, слишком углубившись в собственные мысли. Он смотрел, как мальчик входит в дом священника. Дверь закрылась, и Гриффин поднял взгляд. Туман неожиданно рассеялся, и окрестности приняли прежний облик – со своими сорока оттенками зелени, потемневшей перед грядущей бурей, уже закипавшей в Ирландском море.
Успокоившись, О'Ши явно постарался выбросить из памяти все упоминания о фейри – что подобало доброму католику, каковым он и являлся, – и направился назад, к своему дому. Гриффин без особой охоты вернулся к делу – следовало прополоть траву вокруг могилы женщины, некогда знакомой ему. Тем не менее он несколько раз быстро огляделся, словно ожидая снова увидеть тот странный союз света и тени. Однако мысли его по-прежнему были обращены к мальчишке и той вести, с которой – совершенно очевидно – его послали.
Совет соберется сегодня ночью.
* * *
Отец Патрик Нолан сидел в старом, видавшем виды кресле с запиской от Драммонда в руке. Мойра, его экономка, помешивала рагу из капусты с бараниной, тушившееся в железном котелке, подвешенном за ручку над огнем. Женщина как будто бы целиком углубилась в приготовление пищи, однако морщина на ее уже немолодом лбу говорила ему, что, как и все остальные, она озабочена запиской, присланной из дома викария Ирландской церкви.
Священник перечитал письмо снова, шевеля губами в тонких морщинках. Стариковское лицо, простое, круглое, как луна, лицо ирландца, на котором шестьдесят лет радость и страдания оставляли свою печать, сделалось за эти несколько мгновений старше… Старше и бледнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109