Или, может быть, Тревельян сам поверил в гейс и считает ее косвенной причиной случившегося несчастья.
Резко отвернувшись, она пошла из городка, сдерживаясь, чтобы не побежать. Непонятное желание броситься к Тревельяну, коснуться его, ощутить теплоту рук, увидеть живые и чистые сине-зеленые глаза жгло ее словно огонь… сущности которого она не знала. Теперь она стремилась домой. Картошка и О'Ши были забыты, Равенна хотела теперь забыть свои страхи и смутившее ее волнение, разбушевавшиеся при мысли о гибели Тревельяна… Ей не следует впредь даже вспоминать обо всем этом.
– Тебе жаль, что они промазали?
Тревельян говорил ровным голосом, быть может, лишь чуть отдававшим злостью. Сильная ладонь его легла на руку Равенны. Прямо посреди дороги граф вынудил ее повернуться к нему лицом. Ей хотелось бить и бить его кулаками; пережитый страх за него и позорная радость заставили Равенну заново возненавидеть Ниалла.
– Я не имею никакого отношения к случившемуся, и вы знаете это. Вы знаете это! – Равенна кричала.
– Я знаю.
Эти два слова обескуражили девушку. Поглядев на Ниалла, она едва не бросилась к нему: ей хотелось уткнуться в грудь Ниалла и выплакаться.
– Кто это сделал? – прошептала она, опасаясь ответа, но тем не менее желая все знать.
– Не знаю. Я не видел их, – прошептал Тревельян, привлекая Равенну к себе.
– Но это не Малахия. Я знаю, он не мог…
– Замолчи. В твоих извинениях он не нуждается. – Гнев вновь вспыхнул в глазах Ниалла. – Если это сделал Малахия, я позабочусь, чтобы он ответил за все.
Равенна глядела на графа, не имея сил думать об оправданиях. Она не сомневалась в том, что Малахия знает, кто именно устроил засаду.
Девушка поглядела на удерживающую руку и в смущении проговорила:
– Пожалуйста… пожалуйста, отпустите меня. Я рада, что вы живы, а сейчас мне хотелось бы помолиться за Симуса. Позвольте мне вернуться домой.
Равенна попыталась высвободить руку. Граф отпустил ее и поглядел горящими глазами ей в глаза.
– Гриффин рассказал мне кое-что о твоем отце. Ты этого не знаешь.
Слова эти остановили Равенну.
– Что же он сказал? Расскажите мне! – задохнувшись от неожиданности, заторопилась Равенна.
Вредная улыбка искривила рот Тревельяна.
– Все в свое время. Я буду ждать тебя в замке к обеду, вечером мы все обсудим.
Изобретательная уловка. В замок она могла вернуться лишь ради того, чтобы услышать что-нибудь о своем отце, и ни для чего другого.
С трепетом и разочарованием Равенна поглядела на Ниалла. Он только что перепутал все ее планы. Она-то клялась никогда не видеть его. Она безразлична ему. И тем не менее она не откажет, ибо готова пойти хоть на край света, чтобы только выяснить, кем был ее отец.
– Милорд, я не хочу больше видеть вас, – проговорила Равенна, напряженная и беспомощная.
– Приходи в семь часов. Выпьем шерри в библиотеке, а потом пообедаем. – Зловредная улыбка сверкнула в глазах Ниалла. – А теперь тебе придется простить меня. Я должен выяснить, как там Симус.
Ниалл поклонился ей так, словно она была придворной дамой, не обращая внимания на рваный рукав сюртука и пятно крови на повязке.
Равенна побежала домой. Она бросилась на постель и принялась молить, чтобы Бог даровал ей отвагу и помог узнать об отце. Она знала – и страдала от этого, – что окажется у ворот замка задолго до семи вечера.
* * *
Равенна отправилась в замок по темной и каменистой дороге, хотя она не сомневалась в том, что Тревельян пришлет за ней карету. Подобный поступок выражал ее возмущение, свидетельствовал о независимости. Поцеловав на ночь Гранью, она покинула дом. Но она весьма скоро пожалела о своем решении. Когда до замка оставалось еще три четверти пути, на дорогу, перекрыв ей путь, вышел какой-то рослый мужчина. С востока дул соленый ветер, он бросал на глаза ее волосы и капюшон, и Равенне было трудно понять, кто остановил ее.
Голосом сухим от страха и напряженным она окликнула незнакомца.
– Кто там? Какое у тебя ко мне дело?
– Зачем ты идешь в этот час к замку, Равенна? – спросил до боли знакомый мужской голос.
– Малахия, – прошептала Равенна. Подбежав к другу, она обрадовалась тому, что на небе не было луны, способной выдать подозрения и страхи, легшие на ее лицо. – Что ты делаешь здесь? Все ждут тебя… Они считают, что ты совершил нечто ужасное.
– Я прятался. Но мне нужно увидеть тебя. Наша встреча оправдывает риск.
Он прикоснулся к щеке Равенны, тронув ее своей нежностью. Он так хотел угодить ей – и каждым своим поступком делал обратное.
– Ты знаешь, кто пытался убить Тревельяна, Малахия? – в голосе ее звучал холод. Малахия вздрогнул.
– Я бы не застрелил Симуса, если бы хотел убить Тревельяна.
– Значит, кто-то ошибся, можно не сомневаться. Ты назовешь мне его имя? Ты должен это сделать.
– Я не могу.
От отчаяния у Равенны опустились плечи. Подобная реакция была не столь уж неожиданной, однако она разочаровывала.
– Пожалуйста, Малахия, именем Господним обещай мне не делать таких вещей. Люди, с которыми ты связался, убивают невинных.
– Среди Верхов таких нет.
– А в чем виновата Кэтлин Куинн? – Молчание Малахии сделалось зловещим. – Какое отношение ко всему этому имеет она? – Равенна взяла в свои мягкие руки его мозолистую ладонь. – Я помню, как это было. Она ехала мимо в своей карете. Все мы восхищались ею, но ты… Ты даже не хотел смотреть – тебе было слишком больно. Я сразу поняла, что ты обожаешь ее.
– Я обожаю тебя. Только тебя одну. Так почему же ты идешь в замок, Равенна? Почему?
– Я… – Она прикусила язык. Разве можно объяснить ему все… рассказать об отце, о своем долгом пребывании в замке во время выздоровления и о том, как ей хочется одновременно и бежать прочь, и покориться, когда Тревельян глядит на нее.
– Я не люблю его, – наконец прошептала она. И это было правдой. Она не любила Ниалла. И ощущая это странное, все возрастающее притяжение к нему, намеревалась преодолеть его.
– Тогда иди со мной. Я хочу жениться на тебе. Мы можем уехать в Гэлуэй. У меня там дядя… Стану рыбаком, можно будет забыть обо всем – и о Лире, и о Верхах.
– Скажи мне, кто пытался убить Тревельяна? Их следует отдать в руки правосудия, – уже молила она.
– Правосудие! Здесь его нет! – Малахия погрозил кулаком освещенным окнам далекого замка. – И все потому, что этот человек забрал все, что должно принадлежать нам. Только скажи мне, что он не отберет и тебя. Скажи мне это, Равенна.
– Он может отобрать только то, что я захочу отдать ему.
– Тогда не давай ничего. Пошли. Давай уйдем прямо сейчас.
Равенна растерялась. Дружба ее с Малахией будет существовать всегда, невзирая на все – потому что у них было общее детство, потому что он писал ей в Лондон письма, оказавшие такую поддержку и помощь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
Резко отвернувшись, она пошла из городка, сдерживаясь, чтобы не побежать. Непонятное желание броситься к Тревельяну, коснуться его, ощутить теплоту рук, увидеть живые и чистые сине-зеленые глаза жгло ее словно огонь… сущности которого она не знала. Теперь она стремилась домой. Картошка и О'Ши были забыты, Равенна хотела теперь забыть свои страхи и смутившее ее волнение, разбушевавшиеся при мысли о гибели Тревельяна… Ей не следует впредь даже вспоминать обо всем этом.
– Тебе жаль, что они промазали?
Тревельян говорил ровным голосом, быть может, лишь чуть отдававшим злостью. Сильная ладонь его легла на руку Равенны. Прямо посреди дороги граф вынудил ее повернуться к нему лицом. Ей хотелось бить и бить его кулаками; пережитый страх за него и позорная радость заставили Равенну заново возненавидеть Ниалла.
– Я не имею никакого отношения к случившемуся, и вы знаете это. Вы знаете это! – Равенна кричала.
– Я знаю.
Эти два слова обескуражили девушку. Поглядев на Ниалла, она едва не бросилась к нему: ей хотелось уткнуться в грудь Ниалла и выплакаться.
– Кто это сделал? – прошептала она, опасаясь ответа, но тем не менее желая все знать.
– Не знаю. Я не видел их, – прошептал Тревельян, привлекая Равенну к себе.
– Но это не Малахия. Я знаю, он не мог…
– Замолчи. В твоих извинениях он не нуждается. – Гнев вновь вспыхнул в глазах Ниалла. – Если это сделал Малахия, я позабочусь, чтобы он ответил за все.
Равенна глядела на графа, не имея сил думать об оправданиях. Она не сомневалась в том, что Малахия знает, кто именно устроил засаду.
Девушка поглядела на удерживающую руку и в смущении проговорила:
– Пожалуйста… пожалуйста, отпустите меня. Я рада, что вы живы, а сейчас мне хотелось бы помолиться за Симуса. Позвольте мне вернуться домой.
Равенна попыталась высвободить руку. Граф отпустил ее и поглядел горящими глазами ей в глаза.
– Гриффин рассказал мне кое-что о твоем отце. Ты этого не знаешь.
Слова эти остановили Равенну.
– Что же он сказал? Расскажите мне! – задохнувшись от неожиданности, заторопилась Равенна.
Вредная улыбка искривила рот Тревельяна.
– Все в свое время. Я буду ждать тебя в замке к обеду, вечером мы все обсудим.
Изобретательная уловка. В замок она могла вернуться лишь ради того, чтобы услышать что-нибудь о своем отце, и ни для чего другого.
С трепетом и разочарованием Равенна поглядела на Ниалла. Он только что перепутал все ее планы. Она-то клялась никогда не видеть его. Она безразлична ему. И тем не менее она не откажет, ибо готова пойти хоть на край света, чтобы только выяснить, кем был ее отец.
– Милорд, я не хочу больше видеть вас, – проговорила Равенна, напряженная и беспомощная.
– Приходи в семь часов. Выпьем шерри в библиотеке, а потом пообедаем. – Зловредная улыбка сверкнула в глазах Ниалла. – А теперь тебе придется простить меня. Я должен выяснить, как там Симус.
Ниалл поклонился ей так, словно она была придворной дамой, не обращая внимания на рваный рукав сюртука и пятно крови на повязке.
Равенна побежала домой. Она бросилась на постель и принялась молить, чтобы Бог даровал ей отвагу и помог узнать об отце. Она знала – и страдала от этого, – что окажется у ворот замка задолго до семи вечера.
* * *
Равенна отправилась в замок по темной и каменистой дороге, хотя она не сомневалась в том, что Тревельян пришлет за ней карету. Подобный поступок выражал ее возмущение, свидетельствовал о независимости. Поцеловав на ночь Гранью, она покинула дом. Но она весьма скоро пожалела о своем решении. Когда до замка оставалось еще три четверти пути, на дорогу, перекрыв ей путь, вышел какой-то рослый мужчина. С востока дул соленый ветер, он бросал на глаза ее волосы и капюшон, и Равенне было трудно понять, кто остановил ее.
Голосом сухим от страха и напряженным она окликнула незнакомца.
– Кто там? Какое у тебя ко мне дело?
– Зачем ты идешь в этот час к замку, Равенна? – спросил до боли знакомый мужской голос.
– Малахия, – прошептала Равенна. Подбежав к другу, она обрадовалась тому, что на небе не было луны, способной выдать подозрения и страхи, легшие на ее лицо. – Что ты делаешь здесь? Все ждут тебя… Они считают, что ты совершил нечто ужасное.
– Я прятался. Но мне нужно увидеть тебя. Наша встреча оправдывает риск.
Он прикоснулся к щеке Равенны, тронув ее своей нежностью. Он так хотел угодить ей – и каждым своим поступком делал обратное.
– Ты знаешь, кто пытался убить Тревельяна, Малахия? – в голосе ее звучал холод. Малахия вздрогнул.
– Я бы не застрелил Симуса, если бы хотел убить Тревельяна.
– Значит, кто-то ошибся, можно не сомневаться. Ты назовешь мне его имя? Ты должен это сделать.
– Я не могу.
От отчаяния у Равенны опустились плечи. Подобная реакция была не столь уж неожиданной, однако она разочаровывала.
– Пожалуйста, Малахия, именем Господним обещай мне не делать таких вещей. Люди, с которыми ты связался, убивают невинных.
– Среди Верхов таких нет.
– А в чем виновата Кэтлин Куинн? – Молчание Малахии сделалось зловещим. – Какое отношение ко всему этому имеет она? – Равенна взяла в свои мягкие руки его мозолистую ладонь. – Я помню, как это было. Она ехала мимо в своей карете. Все мы восхищались ею, но ты… Ты даже не хотел смотреть – тебе было слишком больно. Я сразу поняла, что ты обожаешь ее.
– Я обожаю тебя. Только тебя одну. Так почему же ты идешь в замок, Равенна? Почему?
– Я… – Она прикусила язык. Разве можно объяснить ему все… рассказать об отце, о своем долгом пребывании в замке во время выздоровления и о том, как ей хочется одновременно и бежать прочь, и покориться, когда Тревельян глядит на нее.
– Я не люблю его, – наконец прошептала она. И это было правдой. Она не любила Ниалла. И ощущая это странное, все возрастающее притяжение к нему, намеревалась преодолеть его.
– Тогда иди со мной. Я хочу жениться на тебе. Мы можем уехать в Гэлуэй. У меня там дядя… Стану рыбаком, можно будет забыть обо всем – и о Лире, и о Верхах.
– Скажи мне, кто пытался убить Тревельяна? Их следует отдать в руки правосудия, – уже молила она.
– Правосудие! Здесь его нет! – Малахия погрозил кулаком освещенным окнам далекого замка. – И все потому, что этот человек забрал все, что должно принадлежать нам. Только скажи мне, что он не отберет и тебя. Скажи мне это, Равенна.
– Он может отобрать только то, что я захочу отдать ему.
– Тогда не давай ничего. Пошли. Давай уйдем прямо сейчас.
Равенна растерялась. Дружба ее с Малахией будет существовать всегда, невзирая на все – потому что у них было общее детство, потому что он писал ей в Лондон письма, оказавшие такую поддержку и помощь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109