– Когда начнется война и я уйду на фронт, отцу лучше оставаться на Бек-сайд-стрит, а не на другом конце земли.
– Мистер Черчилль считает, что война обязательно начнется, – сказала Дженни.
Она и Роуз после работы решили погулять в парке у озера.
– Дядя Уолтер называет Черчилля безответственным поджигателем войны.
Дженни закусила нижнюю губу. Судя по тону голоса, Роуз была не согласна с мнением дяди. Дженни, несмотря на свое доброе отношение к необычному поклоннику матери, считала, что мистеру Черчиллю виднее.
– Если война начнется, Микки призовут в первый же день, – грустно произнесла она. – И Чарли Торпа тоже.
– Чарли Торпа? – спросила Роуз и, высмотрев свободную скамейку, потянула к ней Дженни – ей не хотелось идти к дальнему концу озера, который напомнил бы ей о предложении, сделанном Микки на том месте. – А кто это Чарли Торп? Он родственник Сары?
Дженни кивнула, и щеки ее чуть-чуть покраснели.
– Это ее двоюродный брат. Он не работает на фабрике. Он водитель автобуса.
Роуз минутку смотрела на подругу, но та упорно прятала глаза. И тогда Роуз воскликнула в полном восторге:
– И он тебе нравится, Дженни Уилкинсон! Я так и поняла!
Теперь, когда Роуз больше не жила на Бексайд-стрит, до нее не доходили местные сплетни, и у нее не было до сих пор ни тени подозрения, что в жизни Дженни появился молодой человек.
– Какой он? – с любопытством спросила она, усаживаясь на скамейке так, чтобы лучше видеть озеро и Картрайт-Холл сквозь деревья. – Вы понимаете друг друга? Сара знает? Почему ты не сказала мне раньше?
– Я ждала, что кто-нибудь из вас, ты или Микки, расскажет мне о том, что произошло между вами, и хотела сказать тебе после этого о Чарли, – ответила Дженни, к величайшему удивлению Роуз. – Что-то произошло, я в этом уверена, потому что вы относитесь друг к другу иначе. Как-то… натянуто.
Роуз нахмурилась. Она не рассказала Дженни о предложении Микки, так как ей казалось, что делать этого не следует. Прежде всего Микки не захотел бы, чтобы кто-то об этом узнал; кроме того, Роуз помнила, как отнеслась Дженни к ее сообщению о поцелуе, и помнила слова матери во время крестин Эммы-Роуз насчет влюбленности Дженни и Микки.
Интуитивно чувствуя, что правда может быть в этом случае очень важной, Роуз неохотно сообщила:
– Несколько месяцев назад Микки сделал мне предложение выйти за него замуж.
– И уехать с ним в Новую Зеландию? – Дженни по-прежнему не смотрела на подругу, но в ее голосе Роуз ощутила боль.
С глубоким огорчением Роуз поняла, что была совершенно слепой и пребывала в этом состоянии долгое-долгое время.
– Да, – произнесла она с еще большей неохотой. – Да, он предлагал мне поехать с ним туда.
Дженни сидела к ней боком, и Роуз видела ее лицо только в профиль, но заметила повисшие на ресницах слезы.
– Он спрашивал меня, не хочу ли и я поехать в Новую Зеландию, – сказала Дженни все с той же болью. – Он не просил меня выйти за него замуж… пока что не просил. Теперь я знаю, что он с тобой первой говорил об этом, и не собираюсь давать ему такую возможность.
– Но… но если ты любишь его… – начала Роуз, стараясь выбирать слова так же осторожно, как делала это, желая в чем-то убедить дядю Уолтера.
– О да, я его люблю. – Дженни наконец повернулась к Роуз лицом и посмотрела ей в глаза. – Я люблю его слишком сильно, чтобы искать счастья с ним, зная, что он хотел жениться на тебе. Зная, что это тебя он любит, а я на втором месте. – В голосе у Дженни прозвучала такая страстная горечь, на какую Роуз не считала ее способной. – А я не хочу быть на втором месте! Я хочу быть первой! И для Чарли я первая.
Лето шло своим чередом, и с течением времени претерпевали метаморфозу отношения Уолтера и Полли.
– Я не понимаю, почему бы мне просто не посещать иногда Крэг-Сайд, – сказала Полли, обращаясь к Лиззи, когда они вдвоем развешивали выстиранное белье на веревку, протянутую с одной стороны Бексайд-стрит на другую. – Я имею в виду, что Уолтер совсем не такая заметная фигура в обществе, какой был его отец, ерно? Он хочет, чтобы Гарри принял во внимание эту торону дела и стал хозяином фабрики Риммингтонов. А я имею связи в Крэг-Сайде, согласна? Мы с тобой подруги, ты там родилась, Роуз сейчас живет там, а те, кому все это не по нутру, ничего не узнают, вот и все!
Уолтер привез ее в Крэг-Сайд великолепным жарким августовским днем. Опрокинутая над землей чаша неба сияла голубизной, воздух был теплым, как парное молоко, а вересковая пустошь переливалась всеми оттенками пурпурно-лилового цвета.
– А ведь я могу и привыкнуть к этому, Уолтер, милый, – сказала Полли, сидяв «рено» рядом с ним в своем лучшем воскресном наряде. – Я и раньше бывала на холмах, но шла всю дорогу пешком, а это долгая и утомительная прогулка. А поездишь вот так, как сейчас, глядишь, и забудешь, на что тебе даны ноги.
Когда машина повернула к высоким ажурным воротам Крэг-Сайда, Полли глубоко вдохнула в себя воздух и выдохнула его медленно в восторженном удивлении.
Уолтер не осуждал ее за это. Четырехугольное, массивное и величественное здание Крэг-Сайда выглядело наилучшим образом.
Молчаливое изумление Полли не затянулось надолго.
– Вид что надо, любимый, – заговорила она с негромким смешком, когда машина остановилась возле широких каменных ступеней, ведущих к главному входу. – Твой отец, ясное дело, очень гордился тем, что построил этот маленький домик, верно? В нем свободно поместились бы четыре Картрайт-Холла, не меньше!
Позже, когда он показал ей внутренние покои Крэг-Сайда, Полли крепко сжала руку Уолтера повыше локтя и сказала со смешливой дрожью в голосе:
– Теперь я понимаю, милый, почему ты хочешь жениться на мне. Тебе просто нужно, чтобы я сделала генеральную уборку!
Полли оказалась не единственной, кто начал радоваться головокружительному образу жизни. Лотти в Лондоне переживала нечто умопомрачительное. Нина и Руперт со своими богемными привычками вращались в великосветских кругах, а Лотти с восторгом следовала за ними.
Молодые и обаятельные герцог и герцогиня Строи, а также еще более молодая и невероятно общительная кузина герцогини посещали летние балы в самых аристократических домах Лондона. Устраивались приемы под полосатыми тентами-маркизами в огромных садах и увеселения на роскошных частных прогулочных яхтах. По вечерам затевались веселые и шумные общие игры, фанты, шарады и бог знает что еще, а ближе к осени начались концерты, оперные и балетные спектакли.
Руперт был молодым человеком, способным вызвать ни на минуту не умолкавший смех у самого степенного общества, собравшегося за одним столом, и хотя творческая энергия Ноуэла била ключом, побуждая его работать так, как никогда в жизни, он нередко сопровождал их;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
– Мистер Черчилль считает, что война обязательно начнется, – сказала Дженни.
Она и Роуз после работы решили погулять в парке у озера.
– Дядя Уолтер называет Черчилля безответственным поджигателем войны.
Дженни закусила нижнюю губу. Судя по тону голоса, Роуз была не согласна с мнением дяди. Дженни, несмотря на свое доброе отношение к необычному поклоннику матери, считала, что мистеру Черчиллю виднее.
– Если война начнется, Микки призовут в первый же день, – грустно произнесла она. – И Чарли Торпа тоже.
– Чарли Торпа? – спросила Роуз и, высмотрев свободную скамейку, потянула к ней Дженни – ей не хотелось идти к дальнему концу озера, который напомнил бы ей о предложении, сделанном Микки на том месте. – А кто это Чарли Торп? Он родственник Сары?
Дженни кивнула, и щеки ее чуть-чуть покраснели.
– Это ее двоюродный брат. Он не работает на фабрике. Он водитель автобуса.
Роуз минутку смотрела на подругу, но та упорно прятала глаза. И тогда Роуз воскликнула в полном восторге:
– И он тебе нравится, Дженни Уилкинсон! Я так и поняла!
Теперь, когда Роуз больше не жила на Бексайд-стрит, до нее не доходили местные сплетни, и у нее не было до сих пор ни тени подозрения, что в жизни Дженни появился молодой человек.
– Какой он? – с любопытством спросила она, усаживаясь на скамейке так, чтобы лучше видеть озеро и Картрайт-Холл сквозь деревья. – Вы понимаете друг друга? Сара знает? Почему ты не сказала мне раньше?
– Я ждала, что кто-нибудь из вас, ты или Микки, расскажет мне о том, что произошло между вами, и хотела сказать тебе после этого о Чарли, – ответила Дженни, к величайшему удивлению Роуз. – Что-то произошло, я в этом уверена, потому что вы относитесь друг к другу иначе. Как-то… натянуто.
Роуз нахмурилась. Она не рассказала Дженни о предложении Микки, так как ей казалось, что делать этого не следует. Прежде всего Микки не захотел бы, чтобы кто-то об этом узнал; кроме того, Роуз помнила, как отнеслась Дженни к ее сообщению о поцелуе, и помнила слова матери во время крестин Эммы-Роуз насчет влюбленности Дженни и Микки.
Интуитивно чувствуя, что правда может быть в этом случае очень важной, Роуз неохотно сообщила:
– Несколько месяцев назад Микки сделал мне предложение выйти за него замуж.
– И уехать с ним в Новую Зеландию? – Дженни по-прежнему не смотрела на подругу, но в ее голосе Роуз ощутила боль.
С глубоким огорчением Роуз поняла, что была совершенно слепой и пребывала в этом состоянии долгое-долгое время.
– Да, – произнесла она с еще большей неохотой. – Да, он предлагал мне поехать с ним туда.
Дженни сидела к ней боком, и Роуз видела ее лицо только в профиль, но заметила повисшие на ресницах слезы.
– Он спрашивал меня, не хочу ли и я поехать в Новую Зеландию, – сказала Дженни все с той же болью. – Он не просил меня выйти за него замуж… пока что не просил. Теперь я знаю, что он с тобой первой говорил об этом, и не собираюсь давать ему такую возможность.
– Но… но если ты любишь его… – начала Роуз, стараясь выбирать слова так же осторожно, как делала это, желая в чем-то убедить дядю Уолтера.
– О да, я его люблю. – Дженни наконец повернулась к Роуз лицом и посмотрела ей в глаза. – Я люблю его слишком сильно, чтобы искать счастья с ним, зная, что он хотел жениться на тебе. Зная, что это тебя он любит, а я на втором месте. – В голосе у Дженни прозвучала такая страстная горечь, на какую Роуз не считала ее способной. – А я не хочу быть на втором месте! Я хочу быть первой! И для Чарли я первая.
Лето шло своим чередом, и с течением времени претерпевали метаморфозу отношения Уолтера и Полли.
– Я не понимаю, почему бы мне просто не посещать иногда Крэг-Сайд, – сказала Полли, обращаясь к Лиззи, когда они вдвоем развешивали выстиранное белье на веревку, протянутую с одной стороны Бексайд-стрит на другую. – Я имею в виду, что Уолтер совсем не такая заметная фигура в обществе, какой был его отец, ерно? Он хочет, чтобы Гарри принял во внимание эту торону дела и стал хозяином фабрики Риммингтонов. А я имею связи в Крэг-Сайде, согласна? Мы с тобой подруги, ты там родилась, Роуз сейчас живет там, а те, кому все это не по нутру, ничего не узнают, вот и все!
Уолтер привез ее в Крэг-Сайд великолепным жарким августовским днем. Опрокинутая над землей чаша неба сияла голубизной, воздух был теплым, как парное молоко, а вересковая пустошь переливалась всеми оттенками пурпурно-лилового цвета.
– А ведь я могу и привыкнуть к этому, Уолтер, милый, – сказала Полли, сидяв «рено» рядом с ним в своем лучшем воскресном наряде. – Я и раньше бывала на холмах, но шла всю дорогу пешком, а это долгая и утомительная прогулка. А поездишь вот так, как сейчас, глядишь, и забудешь, на что тебе даны ноги.
Когда машина повернула к высоким ажурным воротам Крэг-Сайда, Полли глубоко вдохнула в себя воздух и выдохнула его медленно в восторженном удивлении.
Уолтер не осуждал ее за это. Четырехугольное, массивное и величественное здание Крэг-Сайда выглядело наилучшим образом.
Молчаливое изумление Полли не затянулось надолго.
– Вид что надо, любимый, – заговорила она с негромким смешком, когда машина остановилась возле широких каменных ступеней, ведущих к главному входу. – Твой отец, ясное дело, очень гордился тем, что построил этот маленький домик, верно? В нем свободно поместились бы четыре Картрайт-Холла, не меньше!
Позже, когда он показал ей внутренние покои Крэг-Сайда, Полли крепко сжала руку Уолтера повыше локтя и сказала со смешливой дрожью в голосе:
– Теперь я понимаю, милый, почему ты хочешь жениться на мне. Тебе просто нужно, чтобы я сделала генеральную уборку!
Полли оказалась не единственной, кто начал радоваться головокружительному образу жизни. Лотти в Лондоне переживала нечто умопомрачительное. Нина и Руперт со своими богемными привычками вращались в великосветских кругах, а Лотти с восторгом следовала за ними.
Молодые и обаятельные герцог и герцогиня Строи, а также еще более молодая и невероятно общительная кузина герцогини посещали летние балы в самых аристократических домах Лондона. Устраивались приемы под полосатыми тентами-маркизами в огромных садах и увеселения на роскошных частных прогулочных яхтах. По вечерам затевались веселые и шумные общие игры, фанты, шарады и бог знает что еще, а ближе к осени начались концерты, оперные и балетные спектакли.
Руперт был молодым человеком, способным вызвать ни на минуту не умолкавший смех у самого степенного общества, собравшегося за одним столом, и хотя творческая энергия Ноуэла била ключом, побуждая его работать так, как никогда в жизни, он нередко сопровождал их;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64