Он этого не сделает. Он и так очутился на самом дне бесчестья и был готов на все, лишь бы не пасть еще ниже.
По прошествии семи дней его выгнали из камеры и провели по коридору во двор. На сей раз двустворчатые ворота в конце двора распахнулись и Кайл очутился в следующем проходе. Только теперь это был не туннель, а перекрытие, соединявшее крыши двух одноэтажных зданий. За проходом открылся еще один двор, чуть меньше первого, и, к своей радости, Кайл увидел руки, торчащие из-за решеток в окнах, выходивших во двор.
Его провели в тюремный корпус, находившийся справа. Кайл физически ощущал присутствие других американцев и едва не застонал от разочарования, поняв, что его опять помещают в одиночку. Через минуту после того, как за ним закрылась дверь, послышался стук в стену. Кайл немедленно отозвался, ощущая едва ли не эйфорию оттого, что смог наконец установить контакт. Кто его сосед? Такой же солдат, как и он? Удары продолжались в размеренном ритме. Кайл внимательно прислушался. Что это – азбука Морзе? Может, парень из соседней камеры отстукивает морзянку? Всякий раз при приближении конвоира стук прекращался, но позже начинался вновь, в том же настойчивом ритме.
Через несколько дней начали стучать и с другой стороны. Кайл сразу понял, что это не азбука Морзе, а иной шифр, посредством которого общаются заключенные. Алфавитный код. Чтобы принять участие в беседах, Кайл должен был расшифровать его.
Он как раз бился над разгадкой кода, когда его посадили в одну камеру с другим заключенным. Бурная радость Кайла несколько улеглась, когда он увидел, что его товарищ по несчастью, специалист по радиоперехвату, самолет которого был сбит вьетнамцами, замкнут и неразговорчив и, судя по всему, страдает помрачением рассудка. Этот парень провел в тюрьме полтора года, и хотя Кайлу не удалось заставить его говорить о себе, он все же вытянул из радиста секрет тюремного телеграфа.
Это был код Смита Харриса, названный так по имени заключенного, который его изобрел. Основой кода была квадратная таблица из букв. В первой строке содержались буквы А, В, С, D и Е. Чтобы передать слово, содержащее одну из этих букв, нужно ударить в стену один раз, указывая, что буква находится в первой строке, и после определенной паузы отстучать один раз для А, два раза для В и так далее. Вторая строка состояла из F, G, Н, I, J. Два удара означают, что буква находится во второй строке, и дальше следовало поступать так же, как в первом случае. Для того чтобы уместить двадцать шесть букв алфавита в таблицу из двадцати пяти клеток, буква «К» не использовалась и ее заменяла буква «С».
Код Харриса полностью изменил жизнь Кайла. С его помощью заключенные могли получать и передавать информацию, общаясь сквозь стены. Кайл выяснил, что пилот транспортного вертолета – редкий гость в тюрьме Хоало и что он не единственный, кого сломили пыткой. Мысль об этом принесла ему облегчение, однако не поколебала твердой решимости вытерпеть все, что его ждет в будущем, но не стать орудием пропаганды.
Передача и получение сведений помогали коротать мучительно тянувшееся время. «Т-Ы С-Е-И-Ч-А-С Н-А-Х-О-Д-И-Ш-Ь-С-Я В О-Т-Е-Л-Е Р-А-3-Б-И-Т-Ы-Х С-Е-Р-Д-Е-Ц, – отстукал ему сосед, когда Кайл наконец овладел кодом. – А В-С-Я Т-Ю-Р-Ь-М-А Н-А-3-Ы-В-А-Е-Т-С-Я Х-А-Н-О-Й-С-К-И-Й Х-И-Л-Т-О-Н М-Е-С-Т-О Г-Д-Е Т-Е-Б-Я Д-О-П-Р-А-Ш-И-В-А-Л-И Н-А-З-Ы-В-А-Е-Т-С-Я П-Р-И-Е-М-Н-Ы-Й П-О-К-О-Й...»
Далее сосед сообщал, что тюрьма состоит из двух зданий, одно из которых, «Отель разбитых сердец», служит чем-то вроде помещения для предварительного заключения, а второе называется «Лас-Вегас».
«Что такое «Лас-Вегас»?» – отстукал в ответ Кайл, ничуть не обрадованный тем, что все еще находится в предварительном заключении, а значит, ему предстоят новые допросы.
«Лас-Вегас» – это ад, – послышалось из-за стены. – Там держат подолгу и пытают с особой жестокостью. Лучше сидеть здесь либо в «Разбитых сердцах», чем в «Лас-Вегасе». Кайлу было трудно поверить, что где-то может быть еще худшее обращение, нежели то, с которым он столкнулся в «Приемном покое». По его спине пробежал холодок. Решение отказаться дать заявление, пригодное для пропагандистских целей, могло со временем привести к перемещению в «Лас-Вегас». Кайлу не улыбалась подобная перспектива, и он старался не думать об этом, полностью сосредоточившись на каждой крохе информации, которую получал через стены.
Ему предложили запомнить все известные имена людей, сидевших в тюрьме, чтобы в случае перевода в другой застенок он мог передать их дальше, пополняя список. Если кто-нибудь сумеет бежать или неожиданно получит свободу, то сможет передать имена в Штаты. Всего было более трех сотен фамилий, и Кайл запомнил их в алфавитном порядке.
Его вновь надолго оставили в покое. И он знал, чем это объясняется. Вьетнамцы старались поскорее пропустить через «Приемный покой» плотный поток новых заключенных и перевести их в «Отель разбитых сердец». По-видимому, Штаты наращивали интенсивность воздушных налетов, а информация, получаемая от сбитых пилотов «В-52» и «фантомов», представлялась куда более важной, чем сведения, которыми располагал заурядный вертолетчик.
Наконец за ним опять пришли, но не для того, чтобы выпытывать военные секреты. На сей раз его пытались склонить к даче письменного «признания», которое Ханой мог бы использовать для антиамериканской кампании.
Для Кайла это было началом конца.
«Делай все, что в твоих силах, – советовали ему товарищи по несчастью. – Со временем эти ублюдки ломают всякого, сломают и тебя. Поддайся им, но не сразу. Терпи, пока можешь».
Но Кайл и не думал поддаваться. Его привели в комнату номер 19. Люди, которым довелось побывать там на допросах, окрестили это помещение «шишкой» из-за покрывавших его стены комков штукатурки размером с кулак, которые поглощали крики несчастных пленных.
Процедура допроса была в точности той же, что и ранее. Кайлу предложили подписать признание в военных преступлениях. Он отказался. Ему предложили еще раз и после повторного отказа опять крепко скрутили его локти и вздернули кверху, едва не сломав ему позвоночник. Ноги заковали в кандалы, а лодыжки зафиксировали крепкой веревкой и отрезком трубы.
Боль становилась все мучительнее, но Кайл продолжал сопротивляться, напрягая волю. Он не подпишет заявление, предназначенное для трансляции по «Радио Ханоя». Не подпишет. Не подпишет. Ни за что!
Когда Кайла вернули в камеру, он был без сознания. Молчаливый сосед лишь вздрогнул и пожал плечами, но даже не подумал помочь ему.
На следующий день за Кайлом опять пришли. И на другой. И на третий.
«Выбрасывай полотенце, парень, – советовали соседи. – Ты сделал все, что мог. Не дай ублюдкам убить себя».
Но Кайл не мог «выбросить полотенце».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
По прошествии семи дней его выгнали из камеры и провели по коридору во двор. На сей раз двустворчатые ворота в конце двора распахнулись и Кайл очутился в следующем проходе. Только теперь это был не туннель, а перекрытие, соединявшее крыши двух одноэтажных зданий. За проходом открылся еще один двор, чуть меньше первого, и, к своей радости, Кайл увидел руки, торчащие из-за решеток в окнах, выходивших во двор.
Его провели в тюремный корпус, находившийся справа. Кайл физически ощущал присутствие других американцев и едва не застонал от разочарования, поняв, что его опять помещают в одиночку. Через минуту после того, как за ним закрылась дверь, послышался стук в стену. Кайл немедленно отозвался, ощущая едва ли не эйфорию оттого, что смог наконец установить контакт. Кто его сосед? Такой же солдат, как и он? Удары продолжались в размеренном ритме. Кайл внимательно прислушался. Что это – азбука Морзе? Может, парень из соседней камеры отстукивает морзянку? Всякий раз при приближении конвоира стук прекращался, но позже начинался вновь, в том же настойчивом ритме.
Через несколько дней начали стучать и с другой стороны. Кайл сразу понял, что это не азбука Морзе, а иной шифр, посредством которого общаются заключенные. Алфавитный код. Чтобы принять участие в беседах, Кайл должен был расшифровать его.
Он как раз бился над разгадкой кода, когда его посадили в одну камеру с другим заключенным. Бурная радость Кайла несколько улеглась, когда он увидел, что его товарищ по несчастью, специалист по радиоперехвату, самолет которого был сбит вьетнамцами, замкнут и неразговорчив и, судя по всему, страдает помрачением рассудка. Этот парень провел в тюрьме полтора года, и хотя Кайлу не удалось заставить его говорить о себе, он все же вытянул из радиста секрет тюремного телеграфа.
Это был код Смита Харриса, названный так по имени заключенного, который его изобрел. Основой кода была квадратная таблица из букв. В первой строке содержались буквы А, В, С, D и Е. Чтобы передать слово, содержащее одну из этих букв, нужно ударить в стену один раз, указывая, что буква находится в первой строке, и после определенной паузы отстучать один раз для А, два раза для В и так далее. Вторая строка состояла из F, G, Н, I, J. Два удара означают, что буква находится во второй строке, и дальше следовало поступать так же, как в первом случае. Для того чтобы уместить двадцать шесть букв алфавита в таблицу из двадцати пяти клеток, буква «К» не использовалась и ее заменяла буква «С».
Код Харриса полностью изменил жизнь Кайла. С его помощью заключенные могли получать и передавать информацию, общаясь сквозь стены. Кайл выяснил, что пилот транспортного вертолета – редкий гость в тюрьме Хоало и что он не единственный, кого сломили пыткой. Мысль об этом принесла ему облегчение, однако не поколебала твердой решимости вытерпеть все, что его ждет в будущем, но не стать орудием пропаганды.
Передача и получение сведений помогали коротать мучительно тянувшееся время. «Т-Ы С-Е-И-Ч-А-С Н-А-Х-О-Д-И-Ш-Ь-С-Я В О-Т-Е-Л-Е Р-А-3-Б-И-Т-Ы-Х С-Е-Р-Д-Е-Ц, – отстукал ему сосед, когда Кайл наконец овладел кодом. – А В-С-Я Т-Ю-Р-Ь-М-А Н-А-3-Ы-В-А-Е-Т-С-Я Х-А-Н-О-Й-С-К-И-Й Х-И-Л-Т-О-Н М-Е-С-Т-О Г-Д-Е Т-Е-Б-Я Д-О-П-Р-А-Ш-И-В-А-Л-И Н-А-З-Ы-В-А-Е-Т-С-Я П-Р-И-Е-М-Н-Ы-Й П-О-К-О-Й...»
Далее сосед сообщал, что тюрьма состоит из двух зданий, одно из которых, «Отель разбитых сердец», служит чем-то вроде помещения для предварительного заключения, а второе называется «Лас-Вегас».
«Что такое «Лас-Вегас»?» – отстукал в ответ Кайл, ничуть не обрадованный тем, что все еще находится в предварительном заключении, а значит, ему предстоят новые допросы.
«Лас-Вегас» – это ад, – послышалось из-за стены. – Там держат подолгу и пытают с особой жестокостью. Лучше сидеть здесь либо в «Разбитых сердцах», чем в «Лас-Вегасе». Кайлу было трудно поверить, что где-то может быть еще худшее обращение, нежели то, с которым он столкнулся в «Приемном покое». По его спине пробежал холодок. Решение отказаться дать заявление, пригодное для пропагандистских целей, могло со временем привести к перемещению в «Лас-Вегас». Кайлу не улыбалась подобная перспектива, и он старался не думать об этом, полностью сосредоточившись на каждой крохе информации, которую получал через стены.
Ему предложили запомнить все известные имена людей, сидевших в тюрьме, чтобы в случае перевода в другой застенок он мог передать их дальше, пополняя список. Если кто-нибудь сумеет бежать или неожиданно получит свободу, то сможет передать имена в Штаты. Всего было более трех сотен фамилий, и Кайл запомнил их в алфавитном порядке.
Его вновь надолго оставили в покое. И он знал, чем это объясняется. Вьетнамцы старались поскорее пропустить через «Приемный покой» плотный поток новых заключенных и перевести их в «Отель разбитых сердец». По-видимому, Штаты наращивали интенсивность воздушных налетов, а информация, получаемая от сбитых пилотов «В-52» и «фантомов», представлялась куда более важной, чем сведения, которыми располагал заурядный вертолетчик.
Наконец за ним опять пришли, но не для того, чтобы выпытывать военные секреты. На сей раз его пытались склонить к даче письменного «признания», которое Ханой мог бы использовать для антиамериканской кампании.
Для Кайла это было началом конца.
«Делай все, что в твоих силах, – советовали ему товарищи по несчастью. – Со временем эти ублюдки ломают всякого, сломают и тебя. Поддайся им, но не сразу. Терпи, пока можешь».
Но Кайл и не думал поддаваться. Его привели в комнату номер 19. Люди, которым довелось побывать там на допросах, окрестили это помещение «шишкой» из-за покрывавших его стены комков штукатурки размером с кулак, которые поглощали крики несчастных пленных.
Процедура допроса была в точности той же, что и ранее. Кайлу предложили подписать признание в военных преступлениях. Он отказался. Ему предложили еще раз и после повторного отказа опять крепко скрутили его локти и вздернули кверху, едва не сломав ему позвоночник. Ноги заковали в кандалы, а лодыжки зафиксировали крепкой веревкой и отрезком трубы.
Боль становилась все мучительнее, но Кайл продолжал сопротивляться, напрягая волю. Он не подпишет заявление, предназначенное для трансляции по «Радио Ханоя». Не подпишет. Не подпишет. Ни за что!
Когда Кайла вернули в камеру, он был без сознания. Молчаливый сосед лишь вздрогнул и пожал плечами, но даже не подумал помочь ему.
На следующий день за Кайлом опять пришли. И на другой. И на третий.
«Выбрасывай полотенце, парень, – советовали соседи. – Ты сделал все, что мог. Не дай ублюдкам убить себя».
Но Кайл не мог «выбросить полотенце».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81