Другие матери отказываются от детей потому, что те появились на свет неполноценными и в будущем станут обузой для семьи. Третьи – потому, что дети родились от отцов другой расы. В приютах немало детей проституток, которые избавляются от них, чтобы вернуться на панель. Во Вьетнаме очень легко избавиться от ребенка. Записи о рождении не ведутся. В благотворительных клиниках и родильных домах на одну кровать приходится по две-три женщины. В таких условиях проще всего уйти, бросив ребенка.
– А остальные? – спросила Серена, ощущая, что в глубине ее души происходят какие-то значительные перемены.
– Остальные – жертвы войны. В сражениях погибают тысячи мирных жителей. Результат – великое множество искалеченных судеб. Дети без родителей, без родственников. Здесь, в «Кейтонг», мы делаем все, что в наших силах. Приют содержится исключительно на добровольные пожертвования. В основном от посольств западных стран и военных баз, размещенных в Сайгоне. Источник весьма ненадежный, и мы будем рады любой помощи.
Серена положила на коврик ребенка, которого держала на руках, и взяла другого. Она сняла пыльник; в том месте, где она прижимала к себе младенца, ее желто-зеленое короткое платье было сплошь покрыто пятнами срыгнутого молока. Но ей было все равно. Впервые в жизни ее захватило чувство долга.
– Я могу оказать вам финансовую поддержку, – сказала она, вспоминая о деньгах, которые оставили ей дед и бабка и которые позволяли ей вести роскошную, безбедную жизнь. – Но я также хотела бы помочь делом.
– В таком случае вам следует переговорить с доктором Дэниелсом. Он вернется через полчаса. Не принимайте близко к сердцу его грубоватые манеры. Его резкость объясняется огромными нагрузками. Доктор работает по восемнадцать-девятнадцать часов в сутки.
Майк Дэниелс встретил Серену без особого воодушевления.
– Вы квалифицированная медсестра?
– Нет.
– Специалист по уходу за детьми?
– Нет.
Дэниелс мало чем напоминал врача. Крепко сложенный мужчина лет тридцати, он был небрежно одет в слаксы и рубашку с коротким рукавом и распахнутым воротом. У него были густые непокорные волосы, очень темные, как и глаза, и комплекция борца-тяжеловеса. Сначала он показался Серене грубоватым и резким, но потом она уловила в линиях его губ чувственность и ранимую восприимчивость. Сколь бы агрессивно он ни держался, Серена все же предостерегла себя от поспешных выводов.
– В таком случае мы не нуждаемся в ваших услугах. Серена едва не задохнулась от возмущения.
– Это еще почему? У меня хорошее образование, и я смогу ухаживать за детьми куда лучше большинства людей, которые этим занимаются в Сайгоне.
– Дети, которых вы видели, не являются питомцами «Кейтонг». – Взгляд Дэниелса скользнул по ниспадавшей до талии серебристой гриве волос Серены, ее безупречно скроенному, вызывающе-короткому платью и восхитительной формы ногтям, покрытым розовым лаком. – Я отлично понимаю, какими мотивами вы руководствуетесь, предлагая нам свою помощь, мисс...
– Миссис Кайл Андерсон, – отчеканила Серена, сообразив, что ее титул и девичья фамилия не только не смягчат доктора Дэниелса, но лишь ожесточат его еще больше.
– В своих мечтах вы порхаете по нашему приюту этаким ангелом милосердия, разумеется, не замарав при этом своих холеных наманикюренных ручек. Вьетнам для вас – романтическое приключение. Уж извините, миссис Андерсон, но я не могу принять вас в штат. Если вас изводит скука – а я в этом не сомневаюсь, – то вам придется найти иной способ развлечься.
Правая рука Серены зачесалась от желания закатить ему пощечину. Она с трудом сдержала порыв и, сверкая глазами, процедила:
– Не говорил ли вам кто-нибудь, что вы самовлюбленный, тупой, жалкий болван? Откуда в вас эта предубежденность? Я хочу работать в «Кейтонг», потому что вокруг так много людского горя, хочу сделать что-нибудь... сделать все, что в моих силах, чтобы облегчить эти страдания! Я отлично сумею кормить младенцев, менять пеленки, стирать белье и сидеть с больными. Я видела ваших детей и знаю, откуда проистекают их беды. Если меня научат, я без труда справлюсь с простейшими медицинскими процедурами, например, смогу делать инъекции и лечить кожные нарывы. Мои взгляды на происходящее куда более реалистичны, чем вы могли подумать. И я решительно намерена прибыть сюда завтра к семи утра и взяться за любое дело, которое вы пожелаете мне поручить, даже если меня попросят вымыть полы!
Прежде чем он успел ответить, Серена поспешно покинула приют, так как опасалась, что даже секундное промедление даст Дэниелсу возможность решительно отказать ей вновь.
– Мой Бог! Что ты собираешься сделать? – изумленно воскликнула Габриэль, когда они с Сереной устроились в баре «Континенталя».
– Я собираюсь работать добровольцем в детском приюте «Кейтонг» и, если удастся, увезти в Англию одного из его воспитанников.
– Ты имеешь в виду – усыновить малыша? Серена усмехнулась:
– Полагаю, мне позволят взять ребенка только на этих условиях.
– Это замечательная мысль, дорогая, – сказала Габриэль, удостоверившись в том, что Серена говорит серьезно.
Цветущее лицо Габриэль внезапно помрачнело. С каждым днем она все сильнее тосковала по крошке Гэвину и уже начинала задумываться, не стоит ли забрать его в Сайгон. Ее останавливали только звуки далеких ночных перестрелок и ракетных ударов. Если вьетконговцы нападут на Сайгон и малыш пострадает, она никогда себе этого не простит.
– Как прошла твоя встреча с вьетнамским журналистом? – спросила Серена, понимая, что хмурое выражение лица Габриэль объясняется тоской по сыну.
Габриэль пригубила коктейль и с огромным трудом отвлеклась от мыслей о малыше.
– Я думаю, этот человек сможет оказать мне неоценимую помощь, – сказала она, понизив голос, чтобы никто не мог подслушать. – Он признал, что встречался с Динем, когда тот в последний раз приезжал в Сайгон, и упомянул, что ходили слухи, будто бы, когда Динь покидал город, вместе с ним уехал круглоглазый.
– Известно ли ему, куда они отправились? Смог ли он объяснить, почему тебе не велели больше ждать вестей от Гэвина и Диня?
Габриэль покачала головой, и ее рыжие волосы блеснули в неярком свете.
– Нет. Он не знает, кто передал то распоряжение. Но обещал сделать для поисков Гэвина все, что в его силах. А это уже немало, как ты считаешь?
– Еще бы, – согласилась Серена. Печаль Габриэль окончательно рассеялась.
– Ты так и не рассказала мне о враче, который рассердил Тебя, – напомнила она, лукаво улыбнувшись. – Он красивый мужчина? Не потому ли ты согласилась стать Золушкой и мести полы?
– Ничуть не бывало! – отрезала Серена, стараясь не вспоминать о мускулистой фигуре доктора Дэниелса, его темных глазах и буйной гриве черных волос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81